В книжном магазине я проторчал час, перебирая институтские учебники — громадные талмуды на хорошей бумаге, с графиками и диаграммами, с фейерверком курсива на латыни и греческой терминологии. Наконец, я выбрал восемь книг с названиями в духе «Биохимия и поведение, том 1», «Принципы нейрологии» и «Кора головного мозга», заплатил за них кредиткой и ушёл из магазина, держа по тяжеленному пакету в каждой руке. На Пятой-авеню сел в такси, как раз, когда начинался дождь. Когда мы подъехали к Целестиал, шёл уже ливень, и за те десять секунд, что я несся через площадь ко входу, я вымок до нитки. Но не огорчился — меня до смерти возбуждала мысль о том, как я поднимусь в квартиру и зароюсь в учебники.
Когда я шёл через вестибюль, парень за конторкой, Ричи, помахал мне.
— Мистер Спинола. Добрый день. Да… Я их впустил.
— Что?
— Тут к вам приходили, так я впустил. Они ушли минут двадцать назад.
Я подошёл к столу.
— Ты о чём вообще?
— Ну вы предупреждали, что вам что-то там доставят. Я их впустил.
Я поставил пакеты на пол и посмотрел на него.
— Я ничего такого не говорил, ни о каких доставках. Ты о чём вообще?
Он сглотнул и явственно занервничал.
— Мистер Спинола… вы позвонили мне час назад, сказали, что приедут люди, что-то доставят, чтобы я дал им ключи…
— Я позвонил тебе? — Да.
Вода капала с волос на воротник рубашки.
— Да, — повторил он, будто уговаривая себя. — Связь была плохая, вы сами так сказали, что звоните с мобильника…
Я взял пакеты и бросился к лифтам.
— Мистер Спинола?
Я не обратил на него внимания.
— Мистер Спинола? Я поступил неправильно?
Я вошёл в лифт, нажал на кнопку, и пока кабина ползла на шестьдесят восьмой этаж, чувствовал, что сердце моё колотится в рёбра, и мне пришлось глубоко дышать и долбить кулаком по стенам, чтобы хоть как-то успокоиться. Потом я зарылся рукой в волосы и потряс головой. Вокруг разлетелись капли.
На шестьдесят восьмом я подобрал пакеты и выскользнул из кабинки даже прежде, чем двери открылись до конца. Бросился по коридору к квартире, кинул сумки и нащупал в кармае ключ. Потом с трудом попал в скважину. В конце концов я распахнул дверь, но когда входил в квартиру, мне уже стало ясно, что всё пропало.
Я знал это уже в вестибюле. Сразу, как только Ричи сказал: «Я их впустил»…
В квартире царил погром. Коробки в центре комнаты разбросаны и вывалены, вещи раскиданы повсюду. Я бросился вперед и стал разыскивать среди нагромождения книг, одежды и кухонной утвари мешок, где лежал конверт с запасом МДТ. Вскоре нашёл мешок — пустой. Конверт с таблетками исчез, и записная книжка Вернона тоже. В тщетной надежде, что конверт найдётся, — может, он просто выпал из мешка — я перерыл всё, а потом перерыл ещё раз. Бесполезно. МДТ исчез.
Я подошёл к окну и выглянул. Дождь ещё шёл. Видеть его с такой высокой точки было странно, как будто поднимись на пару этажей выше, и увидишь чистое небо, солнце и серые облака внизу.
Я развернулся и облокотился на окно. Комната была такой большой и светлой, и так мало вещей в ней было, что даже бардак в середине не казался таким уж бардаком. Ничего не разнесли, потому что нечего было разносить — кучка моих пожитков с Десятой улицы. Дома у Вернона им пришлось гораздо больше повозиться.
Так я там и стоял — в шоке, наверно, — и ни о чём не думал. Я смотрел на открытую дверь. Два пакета из книжного магазина стояли снаружи, в коридоре, рядом друг с другом, будто терпеливо ждали, когда же их занесут внутрь.
Потом зазвонил телефон.
Я не хотел отвечать, но тут до меня дошло, что они не вырвали телефонный кабель из стены, как поступили с компьютером и телевизором, и я подошёл к нему. Нагнулся и взял трубку. Сказал «Алло», но с той стороны тут же отключились.
Я снова встал. Пошёл и затолкал ногой пакеты в квартиру. Потом захлопнул дверь и сполз по ней. Я закрыл глаза, и, глубоко дыша, пытался сглотнуть.
Снова зазвонил телефон.
Я, как и в первый раз, пошёл отвечать, но — как и в первый раз — они отключились. И снова звонок. Я взял трубку, но ничего не сказал. Кто бы ни звонил, на этот раз он не отключался. Наконец голос сказал: — Ну что, Эдди, вот так вот.
— Кто это?
— Зря ты решил связаться с Дэйвом Моргенталером. Неудачная мысль.
— Да кто вы, блядь, ваще?
— Так что мы решили перекрыть тебе кислород. Но… подумали, что надо тебе сказать. Наблюдать за тобой было крайне захватывающе.
Голос был тихий, почти шёпот. Не было в нём никаких чувств. И акцента тоже.
— Конечно, зря я звоню — но теперь я почти уже чувствую, будто знаю тебя.
— В каком плане перекрыть кислород?
— Я думаю, ты уже заметил, что мы забрали твои запасы. Так что теперь можешь считать, что эксперимент свёрнут.
— Эксперимент?
На мгновение разлилась тишина.
— Мы следили за тобой с тех пор, как ты в тот день пришёл к Вернону домой.
Сердце у меня замерло.
— Почему, как ты думаешь, полиция больше к тебе не появлялась? Сначала мы не знали точно, но потом стало ясно, что запасы Вернона у тебя, и мы решили посмотреть, что будет, устроить клинические испытания прямо на месте. Знаешь ли, нам редко достаются подопытные люди…
Я уставился через комнату, пытаясь собраться с мыслями, определить знаки, метки…
— …и знаешь, мальчик мой, ты был потрясающим подопытным! Может, тебя это утешит, Эдди — никто никогда не принимал столько МДТ, как ты, никто не заходил так далеко.
— Кто вы?
— Мы знали, что ты принимаешь помногу, когда ты устроил шоу в «Лафайет», но когда ты переключился на Ван Луна… мы были потрясены.
— Кто вы такие?
— Конечно, было неприятное происшествие в «Клифдене»…
— Кто вы такие? — повторил я тупо, почти механически.
— …расскажи, что именно там вышло?
Я положил трубку, но руку с неё не убрал, наоборот, вдавил, как будто от этого он — кем бы он ни был — отвяжется от меня.
А когда телефон зазвонил снова, я тут же взял трубку.
— Знаешь, Эдди, ничего личного, но мы не можем рисковать, позволяя тебе общаться с частными детективами — не говоря уже о русской мафии. Но ты знай, что ты был… очень полезным подопытным.
— Послушайте, — сказал я, справляясь с навалившимся чувством отчаяния, — может быть, есть способ… я хочу сказать, мне не обязательно…
— Пойми, Эдди…
— Я ничего не дал Моргенталеру, и ничего ему не сказал… — голос мой надломился, — но мне очень нужен… источник, как сказать…
— Эдди…
— У меня есть деньги, — сказал я, стискивая трубку, чтобы руки перестали дрожать. — У меня в банке много денег. Я мог бы…
Он отключился.
Я, как в прошлый раз, держал руку на телефоне. Однако прошло десять минут, а он не звонил.
В конце концов, я поднял руку и встал. Ноги у меня затекли. Я пару раз переступил с ноги на ногу, покачался на носках. Надо было что-то делать.
Почему он повесил трубку?
Потому что я сказал про деньги? Может, он позвонит вскоре и назовёт сумму? Стоит приготовиться.
Сколько у меня лежит в банке?
Я подождал минут двадцать, ничего не происходило.
Следующие двадцать минут я убеждал себя, что в повешенной трубке есть какое-то закодированное сообщение. Я предложил ему деньги, теперь он будет меня томить, прежде чем позвонит и назовёт сумму — которую лучше бы приготовить.
Я уставился на трубку.
Я не хотел занимать линию, так что вытащил мобильник и набрал Говарда Льюиса, моего банковского менеджера. У него было занято. Я оставил сообщение, чтобы он перезвонил мне на этот телефон. Сказал — срочно. Через пять минут мы уже разговаривали. На счету у меня осталось чуть больше 400 тысяч долларов, то, что я ещё не успел потратить из займа у Ван Луна на ремонт и покупку мебели. Поскольку Ван Лун лично участвовал в моих финансовых делах, Льюис вернулся к подобострастному поведению, так что когда я сказал, что мне нужно полмиллиона долларов наличными — и как можно быстрее — он засуетился, но при том хотел угодить мне, так что обещал, что к утру деньги будут готовы.
Я сказал — хорошо, приеду. Потом захлопнул телефон, выключил и убрал в карман.
Полмиллиона долларов. Кто откажется от такой суммы?
Я носился по комнате, огибая кучу в середине. Постоянно кидал взгляды на телефон, стоящий на полу.
Когда он зазвонил, я прыгнул к нему, согнулся и схватил трубку буквально одним движением.
— Алло?
— Мистер Спинола? Это Ричи, портье. Блядь.
— Ну что? Я занят.
— Просто хотел убедиться, что ничего плохого не произошло. Ну, с этой доставкой…
— Всё хорошо, никаких проблем. Я повесил трубку.
Сердце моё колотилось.
Я снова встал и стал нарезать круги по комнате. Я решил было прибрать беспорядок, но отказался от этой мысли. Вскоре я сидел на полу, спиной прижавшись к стене, разглядывал стену напротив и ждал.
