По словам Шарона, войска находятся всего в восьми километрах от шоссе Бейрут-Дамаск. Им, как воздух, необходима массивная поддержка с воздуха, а без уничтожения батарей в Ливанской долине это невозможно.
Эти чудища о трех головах, три спаренных ложа, на которых покоились ракеты, притягивали взгляд Берга днем, а ночью возникали во сне. Еще до начала войны он побывал в ознакомительной поездке на юге, в пустыне Негев, где была выстроена модель «ракетного пояса» с точной копией рельефа Ливанской долины. Из разговоров летчиков, которые много раз отрабатывали на этой модели предстоящую операцию, ему было ясно, что они должны быть готовы к тройной опасности одновременно – огню ракет, зениток и встрече с вражескими самолетами.
9 сентября, после того, как ночью сирийцы ввели в Ливанскую долину, в дополнение к семнадцати батареям, еще две, в утренние часы пришло, наконец, указание атаковать ракетный пояс, включающий по одной батарее СА-2 и СА-3, и остальные СА-6.
Несколько часов, потрясших мир
В бункер потоком шла информация о готовности к началу операции. Берг с горечью размышлял о трагической гибели гениального Алана Тюринга, расшифровавшего код германской машины «Энигма» еще в начале Второй мировой войны, так, что британцам были известны все секреты противника. Берг считал его своим учителем. Вот бы радовался тот успехам своего ученика, расшифровавшего сверхсекретные частоты советских радаров, по щупальцам которых беспилотные самолеты-бомбы готовы спуститься в цель. Особые ракеты «земля-земля» были нацелены на центральный электронный «мозг» всего ракетного пояса. Четыре «Боинга», превращенные в электронные станции, готовились нарушить связь между станциями наведения противника и самолетами. Самолеты раннего предупреждения «Хок» уже кружили над морем, и, благодаря их «электронному оку», на экране видны были «Миги-23» только выруливающие на старт с военного аэродрома вблизи Дамаска.
В два часа дня началась операция по уничтожению ракетных батарей.
Настал миг истины.
Несмотря на разгар войны, сирийцы были захвачены врасплох атакой на ракетный пояс в Ливанской долине.
Командующий сухопутными войсками Армии обороны Израиля в Ливане генерал Бен-Галь по кличке Януш, некогда голодный польский мальчик, привезенный из Сибири через Тегеран в Израиль, и ставший здесь истинным героем, увидел издалека полосы дыма, тяжело вздымающиеся с сирийских территорий. Связался с центральным командным пунктом. Ему и сказали: началась атака на ракетные батареи САМ. Секретность операции была даже на его уровне командующего войсками, которые должны были атаковать сирийцев после уничтожения ракет.
Атака застала в движении 3-й сирийский ракетный полк, который вошел в Ливан и был уничтожен на ходу, так и не успев вступить в действие.
Из 19 батарей было уничтожено 14 и еще 3 выведено из строя в течение считанных часов, двумя атаками с воздуха.
Сирийцы пытались спасти батареи и подняли в воздух множество самолетов за день до атаки на ракеты, надеясь массой противостоять израильским ВВС, сбить хотя бы несколько самолетов, которые летали небольшими группами. Сирийцы летели «фалангами» по 12 самолетов. А в момент атаки на ракеты подняли в воздух почти весь свой военно-воздушный флот.
Начался бой, в котором участвовало с двух сторон до 200 самолетов. Еще никогда в истории войн двадцатого века на таком сравнительно малом пространстве не было такой концентрации боевых машин.
Тут особенно показала себя программа, прототип которой был разработан Бергом. Каждый вражеский самолет мгновенно засекался, и его изменяющиеся в ходе полета координаты беспрерывно фиксировались, автоматически наводя на цель самолеты израильских ВВС.
Согласно доктрине генштаба сирийцев, как и штабов других арабских стран, считалось, что бороться с израильскими ВВС можно только плотным огнем противовоздушных ракетных батарей.
Уничтожение ракет поставило под вопрос продолжение войны.
Потери сирийцев были огромны.
Только в этот день они потеряли 29 самолетов. Всего, включая последующие дни, было сбито более 80 сирийских самолетов, пересекших ливано-сирийскую границу. Технику можно было моментально восстановить из советских складов да еще за полцены.
Но более половины летного состава, среди которого было много ветеранов, погибло или получило ранения. Тут же по Европе пробежал анекдот: сирийского летчика учат поднимать самолет в воздух. «А как же сесть?» – спрашивает он. «Тебя посадят».
Сомнительно, осознало ли до конца командование и генеральный штаб Сирии, что вообще произошло в этот день.
Рухнула вся система сирийской противовоздушной обороны.
Это был абсолютный нокаут.
Более того, по сути, весь ракетный пояс Варшавского пакта был обезоружен.
Сработала высочайшая степень координации систем управления связи, дотошное владение ситуацией, системой радаров и беспилотных самолетов, совершенного вооружения и, конечно же, беспрецедентное функционирование в бункере подразделения электронной войны.
И все же самым главным во всем этом был человеческий фактор – высокая выучка пилотов в маневренности и мгновенной оценке ситуации.
Виртуозность пилотов была еще в том, что бой велся в небольшой акватории неба – на участке в 50 на 50 км.
Победа была бы еще более внушительной, если бы израильские ВВС получили разрешение атаковать сирийские самолеты на земле и гнаться за убегающими самолетами в небе.
Только с наступлением сумерек сирийцы осознали величину их поражения.
Ночью, со среды на четверг, ВВС продолжали наносить удары по сирийцам, изолируя их аэродромы, не давая возможности вводить в действие войска.
Так сирийцы начали двигать на передовые позиции 3-ю танковую дивизию. 47-й полк вышел из Хомса. Его обнаружили ночью. Израильские самолеты разнесли все трейлеры и танки. От полка остались только осколки.
Речь шла лишь о том, расширит ли Израиль свои действия и войдет в Сирию со стороны Ливана, не говоря уже о Голанских высотах, и с флангов окружит Дамаск.
Президент Сирии Асад в панике послал министра обороны Мустафу Тласа в Москву. Лишь впоследствии стало известно, что Тлас просил СССР – взять на себя воздушную оборону Сирии, создать «воздушный зонт».
Москва отказала.
В оружии и самолетах отказа не было. В Сирию прибыло множество советников во главе с заместителем командующего ПВО генералом Юразовым. Было даже сообщение о том, что на некоторых южных военно-воздушных базах СССР было сконцентрировано оборудование в больших количествах, очевидно, для посылки в Сирию.
Международные средства массовой информации писали, что, по мнению западных военных экспертов, советская военная машина потерпела в «электронной войне» в Ливане полный крах, сравнимый с технологической катастрофой.
Израиль вторично потряс мир.
Первым было потрясение после Шестидневной войны.
Конечно же, страны Варшавского пакта и, в первую очередь, СССР – пытались преуменьшить значение этого поражения, по старому своему рецепту замалчивая его. Но советская военная разведка и ГРУ из кожи вон лезли, чтобы открыть секрет уничтожения ракет СА.
Ведь речь шла не столько о престиже сверхдержавы, сколько о необходимости исправить ущербность собственного оборонительного пояса, Варшавского пакта.
Оказалось, что Израиль, одной из характерных черт жителей которого является неудержимая болтовня, умеет хранить секреты.
Какие только фантастические объяснения не возникали, с множеством деталей и подробностей опубликованные в средствах массовой информации – о разгроме ракетного пояса.
Все они были далеки от истины.
Во всех цехах военно-воздушной базы царило возбуждение, плохо скрываемая тревога. Когда же началась круглосуточная работа по проверке и подготовке самолетов, все поняли, что критический момент приближается.
Цигель, вызванный в утреннюю смену после ночной, валился с ног, несколько раз бежал помыть лицо, чтобы не клевать носом. Сквозь струю воды, шумно текущую в туалете из крана, доносились звуки бубнящего где-то вдалеке радио.
Вдруг раздался взрыв голосов, даже, скорее, рев множества глоток, преодолевший все перегородки и расстояния между цехами. Цигель включил в кармане сильнейшее записывающее устройство величиной со спичечный коробок и выскочил, как очумелый, весь трясясь, из туалета.
Это был момент, когда пришло сообщение о разгроме сирийского ракетного пояса в Ливанской долине. В этот же миг у всех развязались языки, ибо надо было как-то утишить внутреннее потрясение. Времени у всех было в обрез, потому что на поле уже садились первые самолеты, участвовавшие в этой беспрецедентной операции, и даже летчики, обычно существа молчаливые, не могли удержаться от каких-то реплик, которые мгновенно разносились технарями, оказавшимися с ними рядом и спешащими застолбить авторское право на услышанное.
