— Я помогу, — откликнулся Джордж. — Из-за дождя насекомые попрятались, и мне пока нечего собирать. Могу помочь тебе набивать чучела.
— Боже сохрани, — сказал Эрни.
— Мануэль сможет сопровождать вас, — произнес Сантос.
Словно в ответ на свое имя, Мануэль появился из хижины, где располагалась кухня. Он еле ковылял по сырой земле, не отрывая глаз от перепачканных грязью ног. На первый взгляд он выглядел почти так же, как вчера, и все-таки в нем что-то переменилось. Колени у него почти не гнулись, а все тело так и клонилось к земле. Что Сантос сделал с ним? Он шел, как будто его стреножили.
Томас извинился, сославшись на голод, и пошел искать Педро.
— Скажи, что Антонио сделал с Мануэлем, — произнес он по-португальски, входя в хижину, где готовили еду.
Педро испуганно посмотрел на него и приставил палец к губам, но Томас знал, что все далеко и не услышат их.
— Не больше того, что можно было ожидать, — прошептал Педро.
Прихрамывая, он подошел к Томасу и стал говорить ему на ухо:
— Мы должны быть очень осмотрительны на этой работе. Но пусть Мануэль еще скажет спасибо, что он слуга, а не сборщик каучука.
Он покачал головой — слишком много сказал.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Томас. — И почему вы оба не уйдете с работы, если так боитесь совершать ошибки?
Педро засмеялся — это был сухой и глухой звук, похожий на жужжание одинокой осы в осином гнезде.
— Уйти? Это невозможно.
— Но почему?
Педро повернулся к нему спиной и стал крошить местный фрукт, похожий на банан. Томас только сейчас заметил мертвого ревуна — обезьяна свисала со стола, как меховая накидка. Глаза были съедены муравьями — на него смотрели пустые глазницы.
— У меня семья, дети, сеньор Эдгар. Как я их прокормлю?
— Можно найти другую работу.
Педро просто качал головой, избегая взгляда.
— А что бывает со сборщиками каучука?
Педро не отвечал.
— Педро?
Повар повернулся кругом. Песок скрипнул под его ногами.
— Не надо больше вопросов, сеньор Эдгар, если считаете меня своим другом.
Следуя по течению, лодка быстро плыла к Манаусу. Дождь лил на поверхность воды, взбивая реку до самых глубин. Нигде ему не было бы лучше, чем здесь и сейчас, — разве что, наверное, дома, в безопасности, — но мысль о том, чтобы вернуться с пустыми руками, была непереносима. И при этом что он делает? Едет в противоположном направлении от того места, где видели его бабочку, если верить Сантосу и если верить тому, что он сам видел — в действительности или в воображении.
И все же не стоит доверять Сантосу как источнику информации. Он мог с таким же успехом и придумать все эти факты, касающиеся бабочки. Что он сказал тогда во время обеда в Манаусе? «Где-то к северу отсюда есть долина, где они появляются тысячами, но только на закате солнца». Он называл ее гигантской красавицей. Что ж, Томас определенно нашел какую-то долину, но, возможно, тот разговор за обедом засел у него в мозгу, а потом наркотик и болезнь доделали все остальное.
Нет, Сантосу верить нельзя.
Он подумал о своих товарищах — как они прятались по хижинам, пока лил дождь. Клара вцепилась в него, когда он стал с ней прощаться, и ему пришлось вырывать свою руку из ее хватки, пока муж или кто-нибудь другой ничего не увидел, и когда он сделал так, то случайно ударил женщину в челюсть. Ее маленький ротик задрожал, и она убежала от него, зовя Джона. Интересно, подумалось тогда Томасу, далеко ли она уйдет в лес, прежде чем ей приспичит вернуться, чтобы предаться ежедневному «отдыху». Лицо Джона оживилось, когда его имя прозвучало из ее губ, и они вдвоем зашагали в лес, причем Клара оглянулась на Томаса и демонстративно взяла Джона под руку.
Томас отогнал от себя это воспоминание, но все же остался доволен, что ему, похоже, удалось вырваться из хватки Клары. Он попытался сосредоточиться на чтении. Жоаким избегал его, а когда Томас захотел сказать ему несколько одобрительных слов по-португальски, мальчик опрокинул тарелку с едой на стол и убежал. Томас слышал, как Антонио рычал на него, отдавая приказы, — может, джентльмен и попросил, чтобы мальчик составил ему компанию, но это не значит, что ему позволено бездельничать. Позже Томас обнаружил, что ботинки его начищены, а каюта — подметена.
Он вдруг подумал о том, что, хотя и провел в обществе Антонио уже несколько месяцев, они почти не общались друг с другом. Когда речь заходила о том, чтобы спланировать что-то или высказать пожелания в связи с задачами их экспедиции, Томас предпочитал, чтобы все за него решали более опытные компаньоны. Антонио в их жизни присутствовал постоянно и зримо, надежно защищал их с тыла, облегчая их существование, насколько это возможно, и Томаса не покидало чувство, что он всегда зорко следит за ними.
Однако наедине с ним у Томаса уже не было ощущения, что он в безопасности. За обедом Антонио разговаривал мало и часто наливал себе из бутылки прозрачный, крепко пахнущий напиток. Когда они закончили трапезу, он предложил Томасу выпить, и тот не смог отказаться — огненный напиток успокоил его измученные внутренности. Выпив, он приободрился и решил завязать разговор — вдруг удастся прояснить ситуацию и понять, что ему так не нравится на Амазонке в последнее время.
— Вы работали когда-нибудь с серингуэйрос, Антонио? С рабочими Сантоса на каучуковых плантациях?
— Иногда, — ответил тот. — Но я предпочитаю жить в большем городе. Кроме того, у сеньора Сантоса есть свои предпочтения в выборе людей, работающих на каучуке.
— Что это значит?
— Я начинал работать у него надсмотрщиком, но когда британцы купили часть акций его компании, он стал привозить людей из Барбадоса. Они же британские подданные. А что касается сборщиков каучука…
— Он нанимает индейцев для работы на своих плантациях.
— Так и есть. Сеньор Сантос нашел, что индейцы более… сговорчивые. В целом, они помогли ему добиться успеха.
— В целом?
— Лагерь, куда я привез вас, наверх по Тапайос…
— Он был заброшен.
— Да, племя мундуруки было уверено, что эта земля принадлежит им и что они могут собирать каучук, когда вздумается.
— И что с ними стало?
— Большая часть сбежала назад в джунгли.
— А остальные?
— Попытались сражаться. Сеньор Сантос до сих пор держит лагерь в тех местах, но ему там не рады. Ему еще повезло, что, навещая вас в лагере, он не получил дротика в шею. Но они, наверное, все же боятся его. Его люди, бригадиры и надсмотрщики, — вот уж кто доволен своей работой.
Он тихо засмеялся, обнажив желтые зубы.
Томас вспомнил капитана Артуро и его смуглых ребятишек. Его жену с умными и спокойными глазами. Возможно, Сантос был даже знаком с ним. Вдруг пугающая мысль посетила его, а следом за ней другая: не кто иной, как сам Томас, донес Сантосу о враждебности Артуро.
Томас еще глотнул своего напитка.
— А что слышно насчет пожара? В деревне?
— Какого пожара? — поинтересовался Антонио.
Веки его почти совсем сомкнулись, осоловелые глаза смотрели сквозь маленькие щелочки.
Такое поведение вызвало у Томаса неприязнь — ему не захотелось больше ни о чем расспрашивать. В памяти всплыл запах обуглившегося дома, горелое зловоние древесины и человеческого мяса. Он отвернулся от Антонио и вытащил последнюю сигарету. Сера на кончике спички должна спасти его от нахлынувших воспоминаний.
Весь первый день после возвращения в дом Сантоса Томас лежал в своей комнате, вставая только для того, чтобы выпить воды. Над головой работал вентилятор, отгоняя теплый воздух и принося Томасу некоторую прохладу. Шторы он держал закрытыми, и, когда сознание его уносилось в мир сна без сновидений, руки и ноги растекались по кровати, как сливочное масло.
К началу второго дня он стал чувствовать себя несколько лучше: тяжесть в шее и в плечах отпустила, и мысль о том, чтобы встать с постели, уже не изматывала так, как это было в лагере.
Антонио предложил составить ему компанию на время прогулки по городу, но Томас отказался, сказав, что в качестве сопровождающего возьмет с собой Жоакима. Антонио пожал плечами, словно желая сказать «как хотите», и Томас с облегчением понял, что тот не собирается настаивать.
Жоаким больше не избегал Томаса, но что-то угнетало мальчика, и выражение его глаз было совсем не детским. Он ходил рядом и молчал. Томасу не хотелось расспрашивать его о Джордже, чтобы не смущать беднягу, но и не только поэтому: при одной лишь мысли о том, что он видел в лесу, ему самому становилось стыдно — хоть сквозь землю провалиться. Мир, конечно, бывает жесток, но ему всегда казалось, что он сумеет прожить свою жизнь, не видя этой стороны медали. И он никак не ожидал, что Амазонка перевернет все его представления.
Улицы, умытые дождем, сияли аккуратно выложенными булыжными мостовыми и вычищенными канавами. Если бы не жара, можно было бы подумать, что он снова оказался в Лиссабоне, а не в городке посреди джунглей. После стольких недель, проведенных в лесу, вид проходящего мимо со скрежетом трамвая и запах шпал между рельсами казались просто неприличными. Женщины, которые шли по улицам ему навстречу, ловили его взгляд и смотрели на него с любопытством — и даже с жадностью. Он слегка касался шляпы в знак приветствия и шел дальше, помня слова Клары о том, что в каждом третьем доме здесь — бордель. Неудивительно, что женщины такими глазами смотрели на него — они надеялись заполучить его денежки. Судя по рассказам людей, вряд ли он мог бы позволить себе одну из них, даже если бы и захотел.
