— Вы уверены?
— Да, уверена.
— Ох, слава богу. Погодите-ка… а с чего бы это у меня был приступ паники?
Диггерс автоматически переадресовала вопрос:
— А вы как думаете?
— Я не знаю, я не знаю даже, что это такое, поэтому и спрашиваю вас.
— А вы в последнее время ни о чем не беспокоились больше обычного?
— Нет. Я в порядке. Все у меня отлично. С чего бы панике ни с того ни с сего меня атаковать?
Диггерс не ответила.
— Я просто сидела, развлекалась, и вдруг на тебе, кошмар какой-то. Не понимаю, откуда это и по какой причине. Почему у людей случаются панические атаки?
— Иногда из-за окружающей обстановки. Иногда это подсознательное: то, что вы сдерживали внутри, рвется выйти наружу.
— Отлично, теперь меня атакует собственное подсознание. Мало того, что я вынуждена сражаться по ночам с Джулианом Амзли, так теперь еще и подсознание против меня.
— Давайте немного поговорим о прошедшем вечере. Расскажите подробно, что вы делали.
— Говорю же, просто сидела и смотрела шоу.
— Что показывали?
— «Мейм».
— Что конкретно происходило на сцене?
— Да разве я помню? Первый акт, а что?
— Попытайтесь припомнить, что именно показывали в тот момент, когда у вас началась паническая атака.
— Да при чем тут вообще это?
— Может, и ни при чем. Но развлеките меня, напрягите память.
Дена задумалась.
— Что-то про Рождество. Они пели песенку про Рождество, и у них была елка.
— А-а, да, это песня «Нам нужно Рождество». Я видела этот спектакль.
Доктор Диггерс быстро записала.
— Давайте-ка я вот что спрошу. Для вас что-то значит Рождество, или елка, или что-нибудь с этим связанное, подумайте?
Дена смотрела на нее отрешенно.
— Ничего не напоминает? Может, что-то случилось в Рождество, что вас расстраивает или…
— Нет. Я даже не люблю Рождество. Почему вы задаете мне все эти вопросы?
— Что вы с мамой делали на Рождество? Ездили к семье?
— Нет, не помню, что мы делали. Ничего. Просто ничего не делали.
И тут Дену снова пробил холодный пот. Губы стали сухими, ее затрясло.
— Дена! Что с вами?
— Не знаю.
— Вы чувствуете тревогу?
Впившись ногтями в подлокотники, Дена тяжело дышала.
— Немного… Не знаю почему.
Диггерс тут же подъехала к ней в кресле.
— Хорошо, а теперь успокойтесь. Все нормально, я здесь. Встаньте и пройдитесь. Пойдемте в кухню, умоетесь холодной водой, смотрите все время на меня, я здесь, с вами.
Они дошли до кухни, и Дена умылась, а потом стояла, держась за раковину, совсем как прошлым вечером. Домработница Диггерс молча отошла в угол.
— Луиза, принеси мне из шкафчика с лекарствами валиум, — велела ей Элизабет.
Она дала Дене таблетку и заставила ее лечь на диван, а сама сидела рядом и говорила:
— Все хорошо, просто дышите и расслабляйтесь. Сейчас кончится, обещаю вам.
Дена почувствовала, что стало легче.
— Я сама через такое прошла, — сказала Диггерс. — Я знаю, как это страшно, но с вами ничего не случится.
— Пакость какая.
— Да уж.
— Мое время уже вышло?
— Доктор Диггерс сказала:
— Нет. Можете побыть немного одна? Я сейчас вернусь. Если понадоблюсь, зовите.
Она проехала в кабинет, позвонила вниз портье и попросила отослать следующего пациента. Она перенесет сеанс. И вернулась в гостиную.
— Мне нужно уходить?
— Нет. Останьтесь.
Они посидели молча. Минут через пять Дена сказала:
— Кое-что случилось в Рождество, но… я давно об этом забыла. И не вспоминала. Я думала, что все позади.
Рождество
Чикаго, штат Иллинойс
1959
Когда Дене было пятнадцать, ее мать жила в Чикаго, в огромном красном кирпичном многоквартирном доме, называемом «Беркли». Школа-пансион Дены находилась под Балтимором, и она прямо дождаться не могла каникул. Она без конца звонила маме, но каждый раз не могла застать дома. Позвонила в магазин, где мама работала, но ей сказали, что она больше там не работает. Мама довольно часто меняла работу и порой забывала ей сказать, поэтому Дена написала письмо и сообщила, в какое время прибывает ее поезд. По дороге, проезжая через всю страну, она аж постанывала от радости. Она любила ехать мимо маленьких городков, рассматривать рождественские украшения, заглядывать в окна домов. Когда поезд наконец затормозил, Дена выскочила на платформу первая. Она огляделась, но мамы не было. Может, мама не получила письмо или ее задержали на работе допоздна? Прождала почти два часа, не зная, что делать. Наконец она вышла на площадь и взяла такси до дома. Сердце подпрыгнуло от радости, когда она прочла мамино имя на маленькой табличке под звонком. Она нажала кнопку. Но никто не открывал. Было морозно, дул такой ледяной ветер, что щипало щеки. Уже темнело, когда прошел человек с ключами и открыл большую стеклянную дверь, ведущую в холл. Дена сказала:
— Простите, не подскажете, есть здесь какой-то смотритель или кто-нибудь в этом роде? Мне нужно попасть в мамину квартиру. У меня нет ключей, а она еще не пришла.
Мужчина впустил ее и указал на коричневую дверь:
— Позвоните сюда.
Дена увидела надпись: «Миссис Ф. Клевердон, управляющая». Открыла женщина средних лет в фартуке.
— Здравствуйте. Я дочь миссис Нордстром, только что приехала, скажите, она не оставляла для меня ключей?
Женщина улыбнулась:
— Нет, милая, ключей она не оставляла, но пойдем, я тебя впущу. Твоя мама живет на шестом этаже. Подожди, я возьму ключ.
— Спасибо. Наверное, она поздно работает… ну, понимаете, из-за Рождества.
— Да, наверное, — сказала миссис Клевердон. — Магазины открыты чуть не до утра. Слава богу, не придется в этой давке толкаться. Я уже закупила все, что собиралась.
Они поднялись на лифте, подошли к квартире 6Д, и женщина открыла.
— Ну вот ты и дома. Представляю, как мамочка обрадуется. Желаю тебе хорошо погостить.
— Спасибо.
Дена вошла в квартиру, включила свет и заметила нераспечатанные письма на полу. Ее лежало сверху. Тогда до нее дошло. Мама, видимо, уехала из города совершать закупки для магазина. Она часто так делала. Вероятно, она сейчас едет домой.
Едва Дена вошла в ванную комнату, запахло знакомым — маминым «Шалимаром», и она почувствовала себя дома. Ей нравилась эта квартира. Небольшая кухонька и приличного размера гостиная. Мебель такая же, как в остальных меблированных квартирах, где они жили, немного обшарпанная и разболтанная, но удобная. Потом она заметила, что мама поставила керамическую елочку на обеденный стол перед окном в гостиной. Маленькую, с крошечными разноцветными лампочками. Дена воткнула вилку в розетку, и елка замигала красным, зеленым и синим. Она решила не выключать ее. Вдруг мама, подходя к дому, поглядит на окна — то-то удивится!
Распаковав вещи, Дена открыла шкаф в передней, чтобы повесить пальто. На полу стояли четыре красиво обернутые в рождественскую бумагу коробки. На каждой было написано: «Дене. От мамы». Она положила подарки для мамы рядом с елкой и села ждать. Интересно, думала она, что там, в коробках, особенно в большой. Всякий раз, как хлопала дверь лифта и кто-то проходил по коридору, у нее замирало сердце: это мама! Но каждый раз это была не она. Часов в десять Дена проголодалась, а в холодильнике было пусто, так что она написала записку и оставила ее рядом с елочкой: «Мама, я дома! Пошла раздобыть какой-нибудь еды и сейчас вернусь».
Дверь не заперла, потому что ключа так и не было. Она спустилась на улицу, забежала в ближайшее кафе и купила горячий бутерброд с сыром, кока-колу и кусок шоколадного торта, но когда вернулась к дому, то опять не могла попасть внутрь. Трезвонила в мамину квартиру: вдруг она появилась! А потом пришлось снова звонить миссис Клевердон.
На следующее утро Дена оделась и весь день слонялась по комнатам, убивая время. Каждый раз, выходя на улицу, она оставляла ту же записку, на том же месте. Через два дня она позвонила в школу и долго ждала, что там поднимут трубку. Когда ответили, она спросила, не звонила ли туда мама, не оставляла ли для нее сообщения. Нет.
Рождественским утром она проснулась рано и приготовила кофе. Причесалась, надела красивое платье и села у окна ждать. Каждый раз, когда хлопал лифт, сердце подпрыгивало. Уж это наверняка мама. Но люди шли мимо, и сердце возвращалось на место. Так она просидела весь день. Окно разрисовали морозные узоры, но в квартире было тепло. Около шести вечера она разогрела замороженный обед из индейки с пюре, который купила в магазине, и съела. Посмотрела развлекательное рождественское шоу Пэрри Комо по маленькому черно-белому телевизору. Дена ждала до одиннадцати, потом пошла к шкафу, вытащила свои подарки на середину комнаты и развернула. Самый большой открыла последним. Убрала оберточную бумагу и легла спать.
