— Пустяки, — отозвался муж. — Какой мальчишка не прогуливал уроков? Это просто весенняя лихорадка.
— Джордж, это не пустяки, — возразила она. — К тому же, хотя ты, возможно, и не заметил, сейчас не весна, а середина зимы… Может быть, это ты разрешил Адаму пропустить занятия? Сегодня или в любой другой день?
Судя по взволнованному тону, ей очень хотелось услышать утвердительный ответ, но такового не последовало.
— Ничего я не разрешал, — невозмутимо сказал муж.
— Но в таком случае у нас серьезная проблема. Что делать? Я не хотела наказывать Адама, не посоветовавшись с тобой.
— А что я?.. Ты на месте, тебе виднее, как поступить. Считай, что я заранее одобрил любое твое решение, — донесся из трубки преувеличенно бодрый голос.
— Джордж, ты один? Там с тобой никого нет?
— Конечно, один.
— А Джоан? Или еще кто-нибудь из твоих помощников. Тед? Разве они не в офисе?
— Конечно, в офисе. Они всегда здесь. Я имел в виду, что здесь нет посторонних. А что?
— Ничего, Джордж. Ничего… Прости, что побеспокоила тебя из-за такой ерунды, как судьба твоего сына.
— Передавай мальчикам привет, — промолвил в ответ Джордж, не обратив внимания на ее сарказм.
Дальнейший разговор не имел смысла: Диди попросту не могла обсуждать такие глубоко личные, не менее интимные, чем секс, вопросы по служебному телефону, когда в кабинете мужа присутствуют посторонние. К тому же ее просто бесило его равнодушие: примириться с этим было не легче, чем с тревожными новостями из школы. Не желая тратить попусту время, она повесила трубку. За неудавшимся разговором с отцом последовал разговор с Адамом. Диди напрямик спросила его о причине прогулов. Мальчик пытался отпираться, но мать стояла на своем:
— Адам, — сказала она. — Я не буду тебе наказывать, если ты объяснишь, в чем дело. Мне просто нужно знать правду.
Он молчал.
— Ну скажи, по крайней мере, чем ты в то время занимался?
— Катался на лыжах.
— Катался на лыжах? — недоверчиво переспросила она. — Это еще почему?
— Потому что мне хотелось. Я люблю кататься на лыжах.
— Я и не знала, что это нравится тебе до такой степени…
— А вот и нравится! — с вызовом заявил мальчик.
— Но почему ты не спросил разрешения?
— Можно подумать, будто ты разрешила бы мне пропустить уроки.
— Ты прав. Я бы, конечно, не разрешила… — Диди чувствовала облегчение от того, что причина прогулов оказалась вполне невинной, однако хотела разузнать как можно больше.
— И как ты добирался до лыжни?
— На автобусе.
— Это откуда?
— На метро до станции Йоркдэйл, а дальше — на автобусе.
— Куда это дальше?
— На север, в горы.
— На север, в горы?
— Ну да. В Снежную Долину. Ее еще называют Скрытой Долиной, или Долиной Подковы. Лучшее место для катания.
— Но почему бы тебе не поехать туда в выходные, когда нет уроков?
— В выходные там полно народу. К тому же я добрался бы туда из Торонто только после обеда, когда снег уже не тот.
Диди очень хотелось поверить Адаму, а потому она предпочла оставить без внимания мелкие нестыковки и принять историю в том виде, в каком услышала. В первую очередь, следовало не копаться в подробностях, а позаботиться о будущем. Сделать так, чтобы все закончилось к общему удовлетворению, устроив и ее, и сына, которого она любила и совсем не хотела огорчать.
— Хорошо, — сказала Диди. — Давай договоримся. Ты не будешь пропускать занятия три недели, а я попрошу Билла на выходные отвезти тебя в Долину. Если хочешь, можешь даже отправиться на север накануне, с ночевкой, и тогда утром ты выйдешь на снег первым. Что скажешь?
— А можно будет взять с собой Майкла? Я не хочу без него.
— Конечно, можно…
Желание Адама кататься на лыжах непременно с младшим братишкой не могло не радовать Диди, хотя несколько озадачивало. Она знала от учительницы, что Майкл не прогуливал уроков, стало быть, до сих пор Адам его не сманивал и катался в одиночку. Так или иначе, свое обещание Диди выполнила. Спустя три недели, на протяжении которых Адам не пропустил ни одного урока, трио в составе Билла и обоих мальчиков собралось отправиться на север, в Долину Подковы. Им предстояло заночевать в гостинице, с тем чтобы с утра пораньше Адам уже мог встать на лыжи. Когда все необходимое уже уложили в машину, Диди обратилась к Биллу с последними наставлениями:
— Проследите, чтобы номер в гостинице сохранился за вами и на субботу. После обеда Майклу надо будет отдохнуть. Не забывайте, ему всего только девять. В таком возрасте нельзя кататься целый день напролет.
Семейный фургон медленно двинулся по заснеженной дороге, и провожавшая его взглядом Диди увидела, как от радостного возбуждения подскакивает на сиденье Майкл. Хотя на эти выходные Джордж домой не собирался, она решила не ехать с мальчиками, полагая, что, не умея кататься на лыжах, будет только мешать. «С Биллом они проведут время гораздо лучше, ведь независимо от отношения к детям, в лыжах он толк знает», — рассудила Диди, хотя, видя ликование отъезжавших мальчишек, пожалела о своем решении.
Вернулись они в субботу, около шести. Дом уже окутали сумерки, по коридорам витал аромат любимого мальчиками ростбифа.
Диди ждала сыновей в своей спальне, собираясь сразу после ужина отправить Майкла под душ, чтобы он хорошенько прогрелся после прогулки по морозу. Но дети не пришли в ее комнату.
— Эй, куда все подевались? — крикнула Диди, выйдя на лестницу. — Майкл! Адам! Она включила в душевой воду и отправилась поискать мальчиков, но те, как сквозь землю провалились. Спустившись в кухню, Диди застала там только Марию, сказавшую, что дети туда не заглядывали. Стол в столовой был накрыт, но ужин оставался не тронутым. Не обнаружив ребят и в гостиной, она снова поднялась наверх, вернулась в душевую, чтобы выключить воду, и неожиданно наткнулась на Майкла. Тот стоял молча, уставясь на льющуюся в фарфоровую раковину воду.
— Хорошо провели время?
— Не очень, — буркнул в ответ мальчик, не поворачиваясь и не отрывая взгляда от журчащей струи.
— Жаль, а я думала, что вы сегодня повеселитесь.
Майкл промолчал. Холодный, дрожащий, он продолжал стоять к ней спиной.
Диди присела и попыталась обнять сына, но тот резко отстранился.
— В чем дело, Майкл? Что случилось?
— Ничего.
— Майкл, да что с тобой?
— Оставь меня в покое, Я хочу принять душ.
— Вот и хорошо. Я тебе помогу… — Сидя на корточках, она расстегнула пуговицы его клетчатой рубашки и потянула за рукав, однако мальчик отдернул руку и сердито крикнул:
— Уходи! Я и сам могу помыться! — Неожиданно он обернулся, и Диди увидела его печальное, осунувшееся лицо — лицо человека, которого предали.
— Хорошо, Майкл, я подожду снаружи. Позови меня, когда закончишь. — С этими словами она удалилась.
Прошло двадцать минут. Мальчик так и не позвал ее, и в конце концов, потеряв терпение, Диди распахнула дверь. Майкл сидел в ванне и скреб себя так яростно, словно хотел содрать кожу. Поверхность воды покрывала густая мыльная пена.
— Ну все, Майкл. Достаточно. Вылезай.
— А ну, приготовимся к большой обтирке, — сказала она, когда мальчик послушно вылез из ванны. С этих слов обычно начиналась игра, которую Майкл очень любил. Диди всегда насухо растирала его стройное тельце махровым полотенцем, а он при этом довольно верещал и заливался смехом. По на сен раз смехом и не пахло. Игры не получилось. Майкл выхватил полотенце из рук матери, прикрыл им наготу и тихо, но решительно заявил:
— Я сам вытрусь. Нечего меня трогать.
Пребывая в полной растерянности, Диди отправилась поискать Адама, в надежде, что старшин сын расскажет ей, чем так огорчен его братишка. Несколько раз окликнув сына по имени и не получив ответа, она подошла к его спальне. Дверь была закрыта, свет погашен. Диди вошла и увидела, что сын лежит на кровати, с головой накрывшись пуховым одеялом. Он не шелохнулся, но, если только это ей не почудилось, тихонько всхлипнул. Она наклонилась, чтобы обнять свернувшуюся под одеялом фигурку, но Адам отодвинулся в сторону. При следующей попытке он сбросил ее руку и резко перекатился, явно давая понять, что желает избежать прикосновений. Спал Адам или только притворялся, не имело значения: было ясно, что никакого рассказа ей в этот вечер от него не добиться.
Она спустилась вниз. Билл сидел за столом и ужинал, нимало не беспокоясь о том, что рядом стояли две нетронутые тарелки.
— Билл, что стряслось с Майком? Он сам не свой.
— Ничего особенного, — ответил молодой человек с набитым ртом. — Просто он сегодня устал. Переутомился.
— Боюсь, дело не только в этом. Я беспокоюсь.
— Совершенно напрасно. Он отдохнет, и утром будет чувствовать себя нормально.
