Кстати, сыграть роль женщины, которая стремится сделать что-то своими руками, было проще, чем она думала. Продавец в строительном магазине просто спросил, какая необходима длина, отрезал кусок и вручил вместе с мотками скотча, пожелав удачи.
Мара примотала один конец к выхлопной трубе автомобиля, а другой засунула в боковую форточку машины и тщательно примотала. Об этом она тоже читала в Интернете — современные двигатели производят значительно меньше угарного газа, чем старые. Поэтому, кроме трубы с выхлопами, необходимо было запастись достаточным количеством таблеток. И она не собирается делать что-либо наполовину.
Мара оглядела плоды своих трудов и удовлетворенно кивнула, прежде чем взяться за бутылку и таблетки. С бутылкой в руке она повернулась и осмотрела машину Тома. Она справилась с закупоркой гаража быстрее, чем рассчитывала. У нее есть немного времени. Она поставила бутылку водки, открыла дверь пассажирского сиденья и села.
Проведя рукой по бежевой коже салона, она глубоко вдохнула — одеколон Тома. Дотянулась до водительского сиденья и пробежалась по нему пальцами, будто вместо холодной кожи могла почувствовать тепло его тела. Скользнула рукой по гладкой поверхности руля, прежде чем взяться нежно, будто это рука мужа, за переключатель передач.
Потом провела ладонью по приборной панели, открыла ящик для перчаток, коснулась кончиками пальцев документов, находящихся внутри: руководство по эксплуатации машины, страховка, документы на машину и диски. Улыбнулась.
Том отказывался купить держатель для дисков, который крепится на солнцезащитный козырек. Находясь за рулем, муж, конечно, не мог дотянуться до ящика, чтобы достать диск. Только выезжая на шоссе, он вспоминал, что хотел послушать что-то, вытаскивал и вставлял в проигрыватель. Практически год он слушал один и тот же диск — песни Тома Петти, Мара поставила его в тот день, когда муж купил машину и привез ее домой.
Женщина выбралась из машины и осторожно захлопнула дверь.
Заняв место в своем автомобиле, Мара пристроила бутылку водки на пассажирском сиденье, высыпала все таблетки в чашку. Затем откинулась назад и глубоко вдохнула.
Застоявшийся запах яблочного сока.
Лакс.
Женщина обернулась и посмотрела назад.
Детское сиденье дочери в крошках. Валяется скомканный пакет из-под сока (не потерять ни единой капли!), напоминающий песочные часы. Между сиденьем и ремнем безопасности застрял розовый шлепанец.
Мара поднесла руку к горлу.
Ее будто пронзило от мысли, что в такси Гарри со следами запаха бальзама после бритья хозяина, блестящими сиденьями из кожзама, идеально чистым полом, ей было легче контролировать боль и страхи, следовать строгим правилам, позволяя себе что-то терпеть, а что-то нет, что-то разрешая дочери, мужу, родителям, друзьям, а что-то отметая.
Вряд ли она сможет сконцентрироваться на своем плане, когда пахнет скисшим яблочным соком, а на окнах застыли отпечатки маленьких ручек, еще и шлепанцы дочери за ремнем…
Она закрыла глаза и вспомнила, как Лакс в телефон пела сегодня утром «С Днем рождения» и смеялась, заканчивая словами «тебе один годик, два…» Так поступали все ее друзья, повторяя выученные цифры, пока не доходили до возраста именинника. А когда Лакс допела до двадцати, Мара слышала в трубку, как ее родители шепотом подсказывают, помогая малышке правильно произносить цифры. Они ели блины на завтрак, и Мара представила липкий сироп на щеке дочери и, скорее всего, на телефоне бабушки и дедушки.
Женщина вспомнила о меде, который обнаружила за ухом Лакс в ночь, когда лежала возле нее. О пучке волос, торчащем после выстригания клея Сьюзан.
Вспомнила о пяти сильных толчках на качелях, о которых умоляла Лакс, о новой технике лазанья в стиле человека-паука, которую она освоила, взбираясь на турникет. О том, как вчера они обнимались на диване, как Лакс крепко сжимала мамину руку, потом и вовсе перебралась на нее, устроившись у нее на коленях и удовлетворенно вздыхая, будто нет на свете ничего лучше, чем смотреть телевизор вместе.
Мара с трудом вдохнула и прижала пальцы к векам.
— Повернись! — велела она себе, быстро повернулась к бутылке и сделала большой глоток.
Потом оперлась головой о подголовник и посмотрела прямо, сквозь лобовое стекло, произнося про себя: «Вот почему Вселенная послала мне Гарри!»
Она бы не смогла пройти через все это. Ей нужен был безопасный кокон такси, подальше от всех и вся, что она оставляла после себя.
Она быстро наклонила бутылку, глотнула, нащупала ключи в кармане ночной рубашки. Хруст напомнил, что она вложила туда листок с хокку вчера ночью. Пальцы пробежали по скомканным краям бумажки.
Ее гордая дочь. Будет ли она гордиться ею и сейчас? Будет ли думать, насколько сильной была ее мать? В бегстве нет никакой силы.
Мара выдернула руку из кармана. Набрала полную горсть таблеток, всыпала в рот и смыла водкой.
Завела мотор.
Скотт вертел головой, переводя взгляд с Лори на кабинет. Стол, шкаф для хранения документов, гладильная доска и пластмассовые мусорные ведра, которые занимали бóльшую часть комнаты, исчезли.
Вместо них стояла двуспальная кровать под желто-синим покрывалом, возле нее коврик с изображением городских улиц. Под окном низкая книжная полка, «Стюарт Литтл» на самом верху, рядом с маленькой фотографией в рамке — Скотт и Куртис на кровати малыша, склонившись, читают книгу о похождениях мышонка.
Исчезла теплая бежевая краска, которой были окрашены стены. Сейчас до половины от пола они были синими. А верхняя часть — желтая, с полосой, на которой было написано: «Мичиган! Синие, вперед!» — девиз баскетбольной команды. Полоса с надписью шла, повторяясь по всему периметру, разделяя пространство комнаты. Игрушечная баскетбольная корзина Куртиса прикреплена возле окна, полдюжины баскетбольных постеров команды Мичигана прислонены к двери шкафа в ожидании, чтобы их развесили по стенам.
Скотт в недоумении посмотрел на жену, Лори сделала шаг ему навстречу.
— Пит и половина мальчиков из команды Брэя уж очень энергично взялись за эту комнату, пока мы с Брэем занимались комнатой для малышки. Мы начали, как только ты уехал, и я, настоящий прораб, не дала им ни минуты передышки. Они ели пиццу и одновременно красили. Слава богу, сезон окончен. Ты даже не представляешь, насколько быстро можно все сделать, если у тебя в помощниках восемь баскетболистов.
Он посмотрел на нее с восторгом, предполагая, что это могло означать, и со страхом, что ошибается.
— И это все для…
Лори кивнула:
— Для Куртиса.
— Для тех дней, когда он будет нас навещать? — прошептал он.
Она улыбнулась и покачала головой:
— Для того, чтобы ему было где спать. Или где поиграть, или спрятаться от своей маленькой сестры.
У Скотта подогнулись колени, он быстро сделал шаг в комнату и упал на кровать. Наклонившись, он обхватил голову руками и почувствовал, как влага со щек струится по ладоням.
Лори стала на колени и положила руки мужу на колени:
— Студия выглядит примерно так же. Только там нет «Стюарта Литтла» и карты города. И мы там еще не красили. Я сэкономила деньги на дешевой колыбели, купила сверхдлинную кровать. Хочешь посмотреть?
Скотт развел пальцы и в недоумении уставился на жену.
— Для Брэя, когда он будет приезжать домой. Ну, знаешь, на каникулы, праздники, когда в НБА будет конец сезона. Ну, в общем, в любое время, когда дети ездят домой к семье.
Нежно она отняла его пальцы с лица и поцеловала:
— Я не забыла, скольким ты пожертвовал ради меня. Купил эту старую развалину, называемую домом, и отстроил все, вкалывая по вечерам и в выходные. Соглашался снова и снова зачать ребенка, даже когда мы полностью утратили надежду, были готовы покориться судьбе и жить дальше. За то, что согласился потратить все наши деньги на ЭКО. После того, как ты ушел вниз вчера ночью, я пожалела о нашем споре. И попыталась утешить себя, представляя, как все будет, когда я буду входить в ту комнату, — она указала на детскую, — и буду брать нашу дочь на руки из колыбели. Я попыталась представить эту картину — наш дом, в котором занята только одна комната, а дальше по коридору все свободны, пока мы ждем рождения других детишек. И я все ждала, пока придет чувство радости и щелкнет во мне и настанет покой, удовлетворение. Ведь именно этого я ждала так долго, и вот наконец это происходит. У нас есть наша семья, только мы втроем! Я должна быть самой счастливой женщиной на земле! Но, представляя все это, я не ощутила удовлетворения и покоя. И счастливой тоже себя не почувствовала. Была грусть, разбитое сердце, полное сожалений. Меня словно током ударило — значит, ты так будешь чувствовать себя каждый день, до конца жизни, если мы не сделаем все, что можем, чтобы помочь этим мальчикам.
