В общем, с помощью этих установок я хотел попробовать описать процесс отравления человеческого сознания метеоритным человеком. В конце концов, мне пришлось поменять свой замысел, так как нерентабельно написать один роман в обмен на здравый рассудок, но эта мысль (навязчивая идея) три года бродила в моем мозгу и в измененной форме нашла свое воплощение в двух пьесах – «Урариум» и «Луна» и нескольких рассказах цикла «Неопознанный объект слежки», рассказах «Дельфин в пустыне», «Иудейский молокосос» и др.
Прошедший сквозь различные перипетии «Повелитель снов» сегодня представлен вниманию читателей, и образ повелителя снов – человека, который свободно перемещается по снам других людей, возник из идеи метеоритного человека. Если задуматься, то я с детских лет был глубоко связан с миром снов. В пятом классе школы я осознал, что родился для того, чтобы видеть сны, и после этого сны стали проникать в мою повседневную жизнь. В средних классах под влиянием Фрейда, Юнга, Тосио Симао и Ясутака Цуцуй я даже стал считать, что сны создают основу моего мышления. Когда я учился в старшей школе, мой репетитор, который хотел стать психиатром, посоветовал мне вести дневник снов, и в течение семи лет я аккуратно записывал увиденное во сне. Теперь я думаю, что это, несомненно, научило меня писать. Честно говоря, идея метеоритного человека три года назад пришла ко мне во сне.
Я начал писать первую книгу «Повелителя снов» два года назад. Как раз когда произошел большой обвал на рынке акций. Через полгода, чтобы сосредоточиться на романе, я переехал в Нью-Йорк, где провел год. Вторую книгу и большую часть третьей я написал за обеденным столом квартиры на 15-й авеню западного Манхэттена. За это время скончался император эпохи Сева, и пришла эпоха всему стать гладким.[223] Я не забуду скучных и странных высказываний, имевших место в Японии в то время. Мнения рождаются из столкновения культурных, религиозных и национальных противоположностей. Там, где противоположности (различия) стерты, возникают исключительно неестественные мнения. Сочувствие близких не порождает ничего, кроме равнодушия. Насилие, игнорирующее видные невооруженным глазом культурные, религиозные и национальные различия, унифицирующее всех и вся, я называю демократией аборигенов. Такая демократия аборигенов зиждется на принципе устранения всего иного. И наиболее груба она по отношению к чужакам.
Действительно, в течение шести лет после своего дебюта я не прекращал выражать раздражение демократией аборигенов. Я возмущенно кричал, что пора создать литературный деспотизм юных красавцев, развлекающихся в свое удовольствие. Мои выпады были результатом серьезных переживаний. Я – японец, родившийся и выросший в Японии, говорю по-японски, зарабатываю японские иены, почему я веду себя как чужак? Результат самовнушения? Наверное, в этом и есть правда. Меня постоянно мучила идея «иммиграции». Обычный мазохизм? Скажу честно: всегда и везде я становился чужим по собственной воле и получал от этого тайное удовольствие.
Первой причиной моего решения перебраться в Нью-Йорк была срочная необходимость выйти из депрессии, а еще мне требовалось овладеть новым искусством общения с миром, нужным для того, чтобы приступить к борьбе с демократией аборигенов. Если сказать еще проще, я собирал душевные силы. Откровенно говоря, перед тем как войти в процесс написания «Повелителя снов», я столкнулся с неслыханной опасностью. Находясь в депрессии, осознаешь, что с тобой происходит. Я же превращался в мусор, сам того не понимая. Мое везение улетучилось, даже если я находил новые темы, я бесполезно растрачивал их на пустую игру словами, мне казалось, что накопленные в моем мозгу и теле знания и опыт поносом выходят из меня, так и не переварившись. Уверенность в себе испарилась, я беспокоился но пустякам, лишившись куража.
В таком состоянии я начал свою жизнь в Нью-Йорке и первые шесть месяцев страдал, ощущая себя изгнанным из японской журналистики. Каждый день я отправлялся выпить, и одно время у меня даже были серьезные опасения, как бы не сделаться алкоголиком. Оставшиеся полгода вошли в нормальное русло эпохи «установившегося мира». Неожиданно мне стало казаться, что я почувствовал легкость и на душе, и в теле. «Ура, пришло мое время!» – почти серьезно оповещал я своих друзей. Одна моя подружка подбадривала меня: «Ты такой милый в своем высокомерии».
Так я вернул себе здоровье и смог сделать «Повелителя снов» более масштабным.
За два месяца до возвращения на родину я погрузился в развлечения. Канада, Мексика, Австралия, Италия. Я вернулся в Токио через Гонконг и сразу же засел на три недели в горах Сидзуоки, чтобы закончить «Повелителя снов». (Сейчас я пишу послесловие в Кейптауне.) Когда усталость начинала клонить меня в сон, на какое-то мгновение я переставал понимать, где я нахожусь. Герой по имени Мэтью жил практически в том же состоянии сознания, что и Масахико Симада. Конечно, если изобразить на шестистах страницах историю жизни одного японского писателя, то читатели останутся в недоумении, поэтому я придумал схему с детьми напрокат. Брошенные детишки всегда вызывают слезы.
Я писал «Повелителя снов» на ходу. На меня оказал влияние Нью-Йорк, столица пешеходов, кроме того, одной из моих первоначальных задач было писать преимущественно о том, что я реально чувствовал своим телом. Я могу уверенно сказать, что на этот раз в основе романа – «город», а не «книга». Благодаря чему ноги у меня окрепли. В 90-е годы, дорогие друзья, нужно развивать нижнюю часть тела. Сильная иена ведет к ее увяданию. Нельзя удовлетворять любопытство с помощью денег. Нужно познавать мир ногами и половыми органами. Друзья и возлюбленные – самая замечательная среда для познания мира, их не купишь за деньги. Их обретаешь нижней частью тела. Как это делал Мэтью.
Созданию «Повелителя снов» прямо или косвенно оказало содействие множество людей. Человек сто, не меньше, начиная от бомжа, который накинулся на меня ночью в Ист-Вилледж, и заканчивая друзьями, которые дали мне веру в себя. Среди них особенно мне хотелось бы поблагодарить:
Пола Андлера, Хидэо Леви, Юкихито Каратани, Кэндзи Накагами, Кацускэ Мияути, Нину Корнец, Нину Блейк, Хираки Корээда, Хироаки Сато, Кодзо Сакамото, Хаята, супругов Масахиро и Тосико Амано, Кандзо Кавабата, Хитоми Симада…
Спасибо моим старым читателям за то, что не бросили меня. Мои новые читатели, перед вами – мир Масахико Симады.
Что ж, на этом прощаюсь. Всех вам благ.
11.10.1989 Кейптаун
Масахико Симада
Сенан – курортный город в префектуре Канагава. (Здесь и далее прим. перев.)
Бодисаттвa Mироку – Майтрея, будда грядущего. На известных скульптурных изображениях он загадочно улыбается, полный умиротворения и безмятежной красоты.
Mайко – молодая гейша в Киото.
Гиндза – улица Токио с дорогими ресторанами, бутиками, барами.
Ниигата – префектура в центральной части острова Хонсю
Якудза – японская мафия.
Какуэй Танака – бывший премьер-министр Японии, вынужденный уйти в отставку.
«Японская Красная Армия» (или «Объединенная Красная Армия») – международная террористическая группировка троцкистского толка. Заявила о себе в начале 70-х г. XX в. рядом терактов: захват авиалайнеров, теракт в аэропорту Лод в Тель-Авиве, захват заложников, штурм французского посольства в Гааге и др. Имеет тесную связь с Народным фронтом освобождения Палестины. Большинство боевиков находится в Бейруте, где расположена тайная штаб-квартира организации.
Фусако Сигэнобу – харизматический лидер «Японской Красной Армии». Возглавила ее в начале 70-х г. в возрасте 27 лет и продолжала удерживать власть свыше 20 лет. Отличалась редкой красотой, жестокостью и умением совершать дерзкие операции. В 2001 г. была арестована во время тайного визита в Японию.
Пошли к черту! (англ.)
Не бери в голову! (англ.)
Эй, малявки! Кыш отсюда! (англ.)
Прекрати, засранец! (англ.)
Пошли к черту! (англ.)
Имеется в виду император Японии.
Линус – герой популярных комиксов.
Сьти-го-сан – праздник детей трех, пяти и семи лет. Отмечается 15 ноября. В этот день мальчиков трех и пяти лет и девочек трех и семи лет одевают в нарядные кимоно и ведут в храм.
