Ребята быстро перезнакомились и начали формироваться маленькие стайки сотоварищей. Володя почему-то ближе сошелся еще с одним Сергеевым (Николаем) из второго взвода. Сам же он, видимо, из-за высокого роста был определен в первый взвод. В своем же взводе он сдружился с Александром Куприяновым и Борисом Мартыновым. Вот так, вчетвером, в короткие минуты свободного времени они и объединялись для обсуждения новых впечатлений, да приятных воспоминаний. Ребята эти были серьезными юношами, отменными спортсменами, каждый из которых имел свои пристрастия, но все вместе они составляли неплохой тандем в любом игровом противодействии – в футболе, баскетболе, водном поло. Преподаватель физической подготовки быстро отметил их явные таланты. Володя пока держал в тайне навыки восточных единоборств – это была установка Олега Верещагина: "не раскрывать себя до самого последнего (критического) момента противоборства". Легче побеждать противника, когда ему не известны твои сильные качества.
За нудными, а иногда и веселыми занятиями промелькнули полтора месяца лагерного сбора, лето осталось позади, и настала пора возвращения в Санкт-Петербург. Туда, где уже на всю оставшуюся жизнь распахнет свои и двери и сердце дорогая, незабываемая кормилица – Alma mater.
Первое торжественное построение состоялось на легендарном крейсере "Аврора". Там были вручены воспитанникам погоны, шевроны, ленточки на бескозырки. Так началась уже серьезная служба. Тогда же после обеда состоялось первое "увольнение на берег". Володя попрощался с друзьями и быстрым шагом двинул через Троицкий мост к Марсову полю, а там вдоль Екатерининского канала, мимо Казанского собора, до Каменного мостика – места пересечения с улицей Гороховой. Здесь делался поворот налево, а далее – молниеносный бросок к родному дому.
Дома Владимира ждали: здесь были не только Сабрина и Муза, изнывающие от материнских чувств, от длительной разлуки с "дорогим мальчиком", но встречали Володю еще и Магазанник, да Верещагин. Компания, томилась от нетерпения, но Магазанник настоял на том, чтобы "не пасти моряка, не нестись на всех парусах" в училище, на торжественное построение. Зачем смущать мальчика, ему необходимо набираться мужества, умения сдерживать эмоции, копить выдержку. Да и женщины могли удариться в "слезную драму".
Володя предстал перед глазами "пораженной публики" стройным, загорелым парнем. Он, видимо, еще вытянулся на несколько сантиметров вверх. Морская форма ему очень шла: мужчины от удовольствия крякнули, а дамы расцвели особо: какая женщина способна удержать в колыхающейся груди решительное "Ах!" при виде ладного моряка с голубыми глазами и голубым гюйсом на плечах. Были объятия, поцелуи, капнула невзначай не только добрая женская, но и скупая мужская слеза. Постаревшие воины вспомнили былое и незаметно утерли мокрые глаза. Володя же был весел и жизнерадостен – ему все нравилось в этой замечательной жизни. А бодрость духа, как известно, – это показатель отменного здоровья!
Закончилось первое увольнение, с легкой грустью возвращался юный моряк в училище, но была и радость, исходившая от ощущения сопричастности с делами огромного и сильного организма, называемого Армией, Флотом. Будоражили сознание и романтические переживания. Казалось, что ты уже на палубе корабля, а позади – удаляющийся пирс – то было уплывающее в прошлое детство, мелкие глупости, нестоящие напряжения памяти, глубоких переживаний. Просто в театре шла смена декораций. Впереди твой боевой корабль-судьбу ожидают загадочные страны, интересные события, манящие неожиданностью, новизной, непредсказуемостью.
На военной службе время летит быстро, если распорядок дня уплотнен до разумных пределов: утром в семь часов подъем, пробежка строем по пояс голыми или только в тельняшках (если на улице мороз), естественно, гигиенические процедуры, завтрак. А дальше, с девяти часов, занятия; в двенадцать сорок пять обед и продолжение занятий до пятнадцати ноль-ноль. Затем следует свободное время до ужина, после чего самоподготовка. Завершается рабочий день вечерним чаем, строевой прогулкой, гигиеническими процедурами и отбоем. Ты привыкаешь к четкому регламенту жизни, к тому, что кто-то уже взял заботу о твоем быте, твоя же задача – выполнять команду, решать поставленную (пусть боевую!) задачу. Ты перестаешь думать о том, что твое существование может протекать как-то иначе. Зачем же иначе, для чего? Только так тебе легко учиться, думать, развлекаться, заниматься спортом или просто филонить.
В этой стихии размеренной жизни важен главный ориентир – то, на что действует вся эта четко работающая машина, – какие цели здесь преследуются, действует ли она во благо или во вред остальным людям?
Володя выдерживал уже выработанные в школе мотивационные ориентиры: он учился хорошо по всем предметам, выделяя только иностранные языки, физическую подготовку, да литературу. Ему повезло с преподавателями по этим предметам. Оказывается в училище были созданы возможности и для занятий иностранными языками по расширенной программе: с Володей, кроме обязательного английского языка в уменьшенной группе, почти индивидуально занимались и французским, немецким, испанским. Действовал лингофонный кабинет, где можно было крутить фильмы, видеозаписи на иностранном языке, прослушивать фонограммы по интересующим тебя темам. Замечательный педагог – подполковник Пасечник, делал все возможное и даже, казалось бы, невозможное, когда встречал искренний интерес и стремление к знаниям у своих учеников. Пасечник закончил Институт военных переводчиков, работал за границей по ведомству ГРУ, а теперь уже много лет "отлеживался на грунте". Нечего и спорить, что Нахимовское училище – самое подходящее место для этого. Здесь, даже очень наследившего за рубежом шпиона, ни один "ликвидатор" не найдет и не достанет! Видимо, слишком смелой была его деятельность за рубежом. С таким человеком было, о чем поговорить и кроме иностранных языков. Володя пользовался любыми возможностями для расширения "профессионального" кругозора, незаметно заряжаясь при этом тактичным воспитательным влиянием определенного направления. Разве может не тронуть сердце юноши возможность войти в круг интереснейших и самых потаенных дел разведки. Причем, такой, как отечественная, которая и до революции и после всегда была одним из развитых звеньев Вооруженных сил страны, одной из первых в мире – на нее никогда не жалели денег, а порой и жизней самих исполнителей директив Центра. Но это особая жизнь, необычная стихия, понять законы существования которой не дано простому смертному!
Преподаватель литературы и русского языка – Наталья Владимировна Дубровина – тоже когда-то учила Сергеева, а потому, прочитав первое же сочинение Владимира на свободную тему, узнала "руку отца", его стиль. Она в перерыве между уроками отозвала Владимира в сторонку и выспросила обо всем, что ее волновало в судьбе своего прежнего ученика. Володе же она рекомендовала продолжать оттачивать стиль письма, полнее осваивать журналистскую технику, ибо по теперешним временам именно такие навыки могут оказаться перспективными при любом раскладе профессиональной, военной карьеры. Володя больше молчал и наматывал на ус – он был удивлен замечанию о "руке отца". Он-то даже не имел возможности прочувствовать отцовскую руку, никогда не читал отцовские тексты, а сам писал исключительно по наитию, как говорится, по зову и велению сердца. Но за совет освоить журналистские навыки поблагодарил. Вскоре Наталья Владимировна устроила ему встречу с некоторыми журналистами, преподававшими в Университете на журфаке – началась новая, интересная дружба.
Занятия по физической подготовке вели молодые преподаватели, тренеры – все мастера спорта, выпускники Высшего военно-физкультурного училища. Володя, кроме спортивных игр, приналег на акробатику и гимнастику, стрельбу и плавание. Он часами не сходил с сетки батута, отрабатывая "сальто" вперед и назад. Такую задачу поставил Олег Верещагин. Необходимо было научиться выпрыгивать как можно выше, на уровень головы взрослого человека. У Владимира застряла в голове очень практическая идея: он пытался воплотить в реальную жизнь кинотрюк, выполняемый Брус Ли, – "удар оленя". Этот прием был зрелищным, но самое главное, как казалось Верещагину и его молодому ученику, такая техника позволяла очень эффективно, обрушиваясь сверху всей массой, "вколотить ногами голову в туловище" первому же нападающему. При групповом нападении, остальных злоумышленников поражает психологический шок. Меткая стрельба основное оружие любого военного, плавание, особенно с аквалангом – замечательное подспорье для моряка.
Преподаватели по остальным предметам как-то быстро поняли цели и задачи юноши и не обижались, не задирались, не мешали ему реализовывать свои увлечения. Они ставили ему крепкие четверки и лишь сетовали на то, что он не уделяет их предметам должного внимания. "А мог бы быть медалистом" – обычно заявляли они на педсоветах. Но Володя полностью разделял мнение Магазанника, говорившего: "Нам нужны медали за отвагу, а не школьные награды. Действуй, сынок, в прежнем режиме"!
