Вернувшись домой, Сейида застала служанку, которая укладывала Габера. Увидев мать, он потянулся к ней, обнял за шею и зашептал свои мальчишеские новости. Сейида заботливо уложила сына, дождалась, пока он заснет, и пошла к себе. Благодетельный сон смежил ее усталые веки. Вдруг словно что-то толкнуло ее — она испуганно села на постели, не понимая причины своей внезапной тревоги… Но вот из соседней комнаты донесся знакомый голос. Аббас! Сейида вскочила и бросилась к сыну. Аббас стоял возле кровати, пытаясь обнять отстранявшегося Габера, и укоризненно бормотал:
— Что за церемонии, сынок? Разве можно отца забывать?
— Ты как сюда попал? — разгневанно крикнула Сейида.
— А где твое «здравствуй»? — обернулся Аббас.
— Как ты сюда попал, я тебя спрашиваю.
— Дверь была не заперта…
— Ну и убирайся той же дорогой!
— Не расходись, Сейида…
— Полицию позову!
— А что мне могут сделать? Я ведь не вор, не грабитель.
— Ты в тысячу раз хуже!
— Постыдилась бы ругать отца при ребенке…
— Ребенку надо спать! Ночь на дворе.
— А скучать по сыну можно только днем?
— Хватит паясничать! У меня нет никакого желания с тобой разговаривать.
— У тебя живет мой сын…
— Ты все равно не имеешь права врываться в чужой дом.
— Ты настоящий законник, Сейида, — насмешливо улыбнулся Аббас. — Но если мне запрещают видеться с сыном здесь, я найду способ встретиться с ним в другом месте.
— Попробуй только подстерегать его на улице или в школе!
— И это кричат отцу, истомившемуся в разлуке с сыном! — театрально произнес Аббас.
— С каких это пор ты стал им интересоваться?
— Если мое присутствие тебя раздражает — откупись!
— Ах, вот оно что! Ничего не получишь!
— Ладно, посмотрим, на чьей стороне закон.
Аббас ушел, а Сейиде всю ночь снилось, будто он выкрал Габера и бежит с ним по улице, преследуемый толпой. Кажется, его вот-вот схватят, но в последнюю минуту Аббас подкидывает мальчика высоко в небо и Габер исчезает… Этот сон повторялся бессчетное число раз. Проснулась она совсем разбитой и решила не пускать Габера в школу — как бы Аббас и впрямь не выкинул такой штуки. С него станется.
Прошел день-другой, и страхи Сейиды понемногу улеглись. Она, как всегда, проводила Габера, вручила школьному сторожу пять пиастров и попросила:
— Ради Аллаха, Осман, присмотри за ребенком. Никому не разрешай его уводить.
— Уж будь спокойна, глаз с него не спущу.
— Я тебе даже скажу, чего опасаюсь: отец грозился украсть мальчика.
— Ну, со мной этот номер не пройдет!
— Спасибо тебе, Осман.
Днем Сейида прилетела в школу задолго до звонка и не успокоилась, пока не увидела сына среди школьников, толкавшихся в дверях.
Похоже, Аббас сболтнул просто так — ничего не напоминало о его существовании. Но однажды, примерно через неделю, пришел полицейский и принес повестку, предписывавшую Сейиде Габер явиться в участок округа Каср ан-Нил. Сейида очень удивилась:
— В чем дело, сержант?
— Понятия не имею… Сходи и узнай. А мне надо только, чтоб ты расписалась…
Подгоняемая беспокойством, Сейида поспешила в участок и взволнованно обратилась к дежурному офицеру:
— Тут какая-то ошибка!
— Разберемся… — лениво сказал дежурный, заглядывая в повестку. — Пройди вон в тот кабинет.
Сейида послушно двинулась к двери.
Другой офицер, к которому она обратилась, покопался в бумагах и равнодушным тоном произнес:
— Все правильно… решением суда Сейиде Габер предписано привести в участок своего сына Габера…
— Что он такого мог натворить? — всплеснула руками Сейида. — Ему едва шесть лет исполнилось!
— Приведешь на свидание с отцом. Так решил суд.
Сейида ошеломленно уставилась на полицейского. Тот в свою очередь поглядел на нее и переспросил:
— Сейида Габер? Бывшая жена Аббаса эль-Бараи?
— Да… верно.
— Ну, так и не морочь мне голову… Муж подал заявление, что ты запрещаешь ему видеться с сыном. Теперь тебе придется по понедельникам в двенадцать ноль-ноль приводить мальчишку в участок на свидание с отцом.
— Вот подлец! — воскликнула Сейида. — Ребенка должны таскать в полицию, чтобы повидать этого мерзавца!
Полицейский с безразличной миной заполнил какой-то бланк и протянул Сейиде:
— Распишись… И чтобы завтра ровно в полдень мальчишка был здесь, понятно?
И начались еженедельные унизительные процедуры. В назначенный час Сейида с Габером приходили в участок и присаживались на деревянную скамью в комнате дежурного.
Мальчик со страхом впивался в руку матери и замирал… А в это время жизнь в участке шла своим чередом: полицейский волоком тащил пьяницу с разбитой головой… привели двоих драчунов в разорванной одежде, распаленных и поносящих друг друга грязными ругательствами… уличная проститутка, призывая в свидетели Аллаха, кричала, что клиент не заплатил ей денег…
Наконец появлялся Аббас. С каждым разом он выглядел все потрепаннее. От прежнего шика остались лишь засаленная феска да трость. Он развязно приветствовал присутствующих. Как правило, никто не отзывался. Ничуть не смутившись, Аббас приближался к сыну, запускал грязные пальцы ему в волосы и спрашивал:
— Как дела, Габер?
Тот в страхе поднимал глаза и еще плотнее прижимался к матери. Аббас насмешливо поворачивался к Сейиде:
— А как ты, красавица? Все в порядке? — Не дождавшись ответа, он понижал голос: — Я смотрю, тебе все это очень нравится?
Сейида упорно молчала. Стосковавшийся по сыну папаша переключался на Габера:
— Расскажи о своих школьных успехах. Я в твои годы был примерным учеником!
Он воровато оглядывался и вновь переходил на шепот:
— Пойми, дура, я от тебя не отстану. Лучше договоримся по-хорошему… Сколько заплатишь, чтобы я забрал заявление?
Сейида впивалась пальцами в скамью и старалась смотреть мимо Аббаса — на противоположную стену.
Так продолжалось минут пятнадцать. Аббас то шептал вымогательства, то громко, во весь голос, произносил общие фразы.
— На сегодня хватит! — выкрикивал он последнюю реплику. — Всего хорошего, мадам! На том же месте, в тот же час… — И удалялся, довольный собой.
Бывало, что Аббас и вовсе не приходил — то ли болел, то ли ему тоже надоела эта комедия. Устав ждать, Сейида обращалась к дежурному:
— Мы пойдем?.. Видно, сегодня не придет.
— Может, задержался…
— Сколько же его ждать?
— Ничего, подождешь, не принцесса!
Дежурный зевает, копается в бумагах, рисует карандашом замысловатые узоры… В конце концов, смирение посетителей заставляет его смягчиться — он машет рукой: ступайте!
Аббас не приходил на свидания несколько недель подряд. Затем появился, суровый и преисполненный решимости.
— Все еще не образумилась?
— Оставь ты нас в покое, изверг!
— Ну ладно, придется нам разговаривать по-другому. Я вижу, деньги тебе дороже сына…
Аббас круто повернулся и ушел, даже не взглянув на Габера.
Сейида всю ночь не могла сомкнуть глаз, угроза Аббаса привела ее в трепет. Что он еще задумал? Неужели он имеет право забрать Габера? Ну нет, не может такого быть! Или попытается украсть?.. Дворник предупрежден, школьный сторож тоже… Вряд ли ему удастся. Да и не способен Аббас на какие-то длительные усилия: ждать, выслеживать, подстерегать — нет, это не для него. Итак, остается, суд. До семи лет ребенка не могут оторвать от матери, даже заявление не станут рассматривать, но потом. Конечно, Аббас не способен воспитать сына — все время пропадает в кабаках и притонах. Однако он может сказать: Сейида Габер и небезызвестная красотка Наргис — это одно лицо. Неужели суд примет во внимание ее прошлое?.. Ведь с этим давно покончено!
Время шло. Габеру исполнилось семь лет. Аббас скрылся с глаз и не подавал никаких признаков жизни. Но однажды Сейида получила повестку в суд. Она тут же обратилась к адвокату. Началась долгая, утомительная тяжба. Сейида утверждала, что отец не может содержать ребенка: он нигде не работает, пьет, играет в карты и шляется по злачным местам. Аббас отвечал, что Сейида сама работала в квартале Вишш эль-Бирка — в этом легко убедиться по официальным документам.
Дело затягивалось. Сейида нервничала, начинала терять надежду и наконец сделала попытку договориться с Аббасом.
Он пришел вечером как ни в чем не бывало, словно забежал в гости, шутовски раскланялся и, поигрывая тростью, спросил:
— Надеюсь, можно присесть?
— Садись…
Аббас опустился на стул, закинул ногу на ногу и насмешливо начал:
— Если меня не разыграли, ты решила договориться по-хорошему…
— Перестань, Аббас! Давай поговорим серьезно.
