— Но ведь ты говорил, что это впервые за столько лет. Давай не впадать в панику, ведь в настоящее время покушения случаются во всем мире, даже в Европе, например Мадриде и Лондоне.
— Ты можешь хоть раз сделать что-то, о чем я тебя прошу, без шуточек и дискуссий? — Хамид, нервничая, хлопает дверью и уходит на работу.
Марыся, раздраженная поведением мужа, садится перед клавиатурой компьютера и одним кликом находит польское посольство в Рияде. Очень близко от них, может, минут десять. Молниеносно принимает решение, боится, что если начнет раздумывать, то струсит. Набрасывает обычную абаю, хватает сумку и подгоняет водителя. Прежде чем она успела остыть, автомобиль останавливается перед малопривлекательным зданием в центре города.
— Ты ошибся, — злится она на шофера, — это не может быть представительство Польши. Это же обычная небольшая вилла, а не правительство.
— Maam нужно читать, — филиппинец показывает на золотую табличку с названием по-английски и по-арабски.
Марыся, немного растерянная, дрожащей ладонью нажимает на звонок в консульство.
— Что вам? — невежливо осведомляется старый пакистанец, которого она видит в окошке для виз. — Виза? Сначала нужно анкету заполнить и принести все документы. — Глядя на нее исподлобья, он тычет грязным пальцем в стопку формуляров, лежащих на липкой от грязи столешнице, а потом стучит в стекло, где приклеена бумажка с информацией.
— Зарегистрироваться хотела, — ломая язык, Марыся выдавливает из себя польские слова впервые за более чем десять лет.
— Я не понимаю! English! — кричит ей пакистанец, как если бы она была глухая. — Консул? А звонила, чтобы договориться?
— Нет… — Молодая женщина чувствует себя еще менее уверенно, чем вначале, и хочет как можно быстрее выбраться из маленькой приемной. Пот течет у нее по спине, и кажется, что через минуту она потеряет сознание.
— Вы полька? — Словно врата рая, перед ней открывается боковая дверь, и в проеме появляется крепко сбитый охранник в костюме.
— Ага, — отвечает Марыся из последних сил.
— Входи, не теряй тут мне сознание. — Он берет ее под локоть и усаживает рядом с собой в каморке. — На, выпей воды.
Большой мужчина вздыхает с облегчением, видя, что Марыся приходит в себя и к ней возвращаются силы.
— Я вас запишу, и вы можете идти. Уже лучше?
— Да, спасибо.
— Но это не польский паспорт. — Он удивленно хмурит брови, подозрительно смотрит на документ в зеленой обложке.
— Ливийский… — Засмущавшись, Марыся опускает голову. — Отец был ливийцем, а мама — полькой. Этого недостаточно? Я прочитала, что можно зарегистрироваться, вот и пришла, но если какие-то проблемы, то я пойду.
Терпение Марыси уже исчерпано.
— Не будьте такой гордой, я для проверки, без задней мысли.
Он хватает трубку телефона, говорит о чем-то со своим начальником, а потом с очень серьезным выражением лица впускает посетительницу внутрь.
После такого начала Марысе расхотелось иметь какой-либо контакт со своими земляками, но раз уж пришла сюда… Внутри здание выглядит вполне приятно, и, что самое главное, там царит спасительная прохлада.
— Если что-нибудь получится, — по-английски говорит консул, — то мы вышлем вам информацию на e-mail. Встретимся в любом случае, может, будут наши народные или религиозные праздники, концерты или пикники. Впервые в этом сезоне — выезд в парк Тумама, там же наверняка и увидимся.
— А когда? — Марыся, довольная и улыбающаяся после приятной беседы, хотела бы, чтобы это было завтра.
— Когда все вернутся с каникул, осенью. За месяц до этого дадим знать, прошу не беспокоиться.
— Госпожа Кинга, проводите посетительницу к воротам, — говорит мужчина по телефону.
— Hi.
В дверях рецепционного зала появляется та самая Кинга, которая отличилась острым языком и недостатком хороших манер две недели тому назад на ужине в доме бен Ладенов.
— Hi.
Смутившись, Марыся улыбается и идет к выходу.
— Садись, женщина. — Служащая посольства осторожно подталкивает ее к софе. — Мы должны в конце концов нормально поговорить. Ну и отмочила я в последний раз, да? Мой старый тоже…
После этих слов у женщин не закрываются рты. Они рассказывают друг другу истории из своей жизни буквально с рождения. Марыся, разумеется, вводит некоторую цензуру, не касается пикантных подробностей о супружеской жизни родителей, ливийском дерьме, изнасиловании в Гане, убийстве Малики и, разумеется, тайной деятельности Хамида в Йемене. Бабушка Надя, по ее словам, погибла в результате автомобильной катастрофы. Она обещает себе, что когда-то, в другой ситуации и в другом месте, расскажет новой подруге все до мелочей.
— Вот так это более или менее выглядит, — подытоживает Марыся, чувствуя, что после двух часов должна наконец-то покинуть посольство, иначе охранник или застрелит ее, или свернет ей шею. Он уже три раза заглядывал в помещение, где они разговаривали.
— Во-первых, нужно выяснить, где именно в Польше ты появилась на свет, и восстановить твое свидетельство о рождении. — Во-вторых, — Кинга смеется своей шутке, — твоя мама и сестра где-то же должны быть. Необходимо начать поиски. У тебя есть какие-нибудь снимки?
— Да, конечно, когда мама была беременна мною, — Марыся выгребает из маленькой дамской сумочки бумажник и вручает Кинге поблекшее фото. — Но ведь она могла измениться до неузнаваемости!
— Слушай! — Полька резко подхватывается. — Я убеждена, что видела ее в Рияде.
— Каким чудом? Что она может делать здесь?
— Много чего, — отвечает Кинга и повторяет: — Да, я знаю это лицо! — Ее голос звучит еще увереннее. — А приехать в Саудовскую Аравию она могла, как и каждый из нас, за адреналином.
— Так что мне делать?
— Дай мне этот снимок, я сделаю скан и, если действительно согласишься, отправлю на e-mail в Польшу.
— Боже, какая ты головастая баба! — Марыся, растрогавшись, прикладывает ладонь ко рту.
— Увидишь, с теткой Кингой не пропадешь, — говорит подруга, — и все в твоей жизни еще наладится. Каждый человек нуждается в семье, потому что муж — это только чужой парень, которому ты даешь приют.
После этих забавных слов женщины, возбужденные исследованием прошлого, взрываются громким смехом, и к ним тут же входит взбешенный представитель охраны.
— Кинга, ты могла бы помочь мне еще в одном деле? — говорит Марыся, позвонив новой приятельнице на мобильный буквально на следующий день. — Знаешь, ты здесь так долго живешь и в придачу у тебя муж врач…
— А что, ты больна? — перебивает ее Кинга. — Мой старый — пластический хирург, но, конечно, у него много коллег в области медицины.
— Это немного другая специализация, чем у Амира… Мне нужен хороший гинеколог. — Марыся выбросила это из себя одним духом.
— Ты беременна?
— Нет… но, собственно, именно это меня и беспокоит.
— И снова попала в точку, — смеется Кинга. — Ты даже не представляешь, какие проблемы у нас были… Что мы только не делали, чтобы я забеременела. Уже думали об усыновлении какого-нибудь негритенка.
— Наверное, ты мне послана Богом.
— Тут есть один доктор, индуска. Она творит чудеса. Но чтобы к ней попасть, нужно долго ждать, иногда даже полгода.
— Боже мой! — сокрушается Марыся.
— Спокойно, а для чего нужны подруги? Я только думаю, сколько это будет стоить… Устроить тебе визит уже на этой неделе? Как у тебя со временем?
— У меня его слишком много.
Медицинское обеспечение в Саудовской Аравии на высшем уровне. У них много денег на покупку новейшей аппаратуры и привлечение специалистов со всего мира. Больницы и маленькие клиники строятся знатоками этого типа конструкций, которые добавляют к общепринятым нормам великолепие и элементы архитектуры Востока.
— У меня дома есть альбом, и там на одном снимке увековечена медицинская помощь в Саудовской Аравии, наверное, в сороковых годах, — говорит шепотом Марыся, потрясенная современным уровнем и великолепием частной клиники, на территорию которой они входят.
— На фотографии — место на старой Дире, которая сейчас славится золотым рынком, а тогда это был центр города. Двое грязных парней в галабиях сидят на земле. Один — это медик, а другой — пациент. Фельдшер пальцами вырывает зуб. Грязные лапищи всовывает в рот пациента, а рядом стоит только маленькая жестянка с водой для мытья рук «доктора». И такой прогресс за столь короткое время! — Марыся не может прийти в себя от изумления.
— Видишь, что могут сделать деньги? Если ими мудро распоряжаться, то подчас можно сделать добро. — Кинга с сарказмом улыбается.
Дамы пересекают большую площадку перед построенной в виде буквы С клиникой. В центре ее приятно плещет фонтан, которых в Рияде полным-полно. Здание окружают карликовые деревья. В некотором отдалении, под раскидистыми пальмами и акациями, которые дают приятную тень, стоят красивые деревянные лавки с солидными металлическими поручнями. Все спроектировано в мягких бежевых тонах, дополненных коричневым и оранжевым цветом, чтобы, наверное, успокоить пациентов, решившихся на осмотр, что, в конце концов, в ста процентах соответствует случаю Марыси. Выложенный бледно-розовым терразитом внутренний двор окружен широкой полосой газона, с которым непосредственно граничит здание. На входе — огромные, автоматически раздвигающиеся двери; большие кондиционеры, подвешенные под потолком, дарят прохладу внутри помещения. Когда женщины переступают порог храма Асклепия, они попадают в другой мир: бодрящий воздух, доброжелательные лица филиппинского медперсонала, улыбки, прекрасный запах свежезаваренного кофе с кардамоном, испеченных булочек и лаванды. Нет смрада хлора, лекарств и унылых лиц больных людей. Не видно страдающих пациентов и каких-либо признаков болезни.
