Читатели-интелектуалы "мужска пола", а тако и "женска"! Не будьте строги к моим рассказам и не судите за употребление "ненормативной лексики"! Возьмите хотя бы в рассуждение факт: кругом, как море, тайга! И люди в тайге простые, рабочие, выражающие мысли понятным языком. Кто бы стал тогда изощряться речевыми оборотами в адрес мужиков, неудачно сходивших в "рай"? Не было таких, но должен сказать: люди в тайге без нужды, "по злобе", никогда не применяли "ненормативку"! Взаимное общение нормально — и язык нормален. Такой, какой они знают. Случился "сбой" — и посыпались… эти… как их… а, "половые органы особей мужского и женского пола"! Это всё же "армия"…
Суди: в сцене, где командир роты ведёт мужской разговор с двумя "пиздастрадателями" неудачно сходившими "за любовью", вместо старого, понятного только старикам слова "ёбари", я должен был написать современное слово "трахальщики". Но если ротный не пользовался "трахальщиками", то, как могу вставлять в его речь не существовавшее на то время слово? За такое деяние нужно наказывать строже, нежели за употребление "ненорМАТивки"!
"Трахальщики" — чужой и уродливый словесный "новодел". Если описываемые события происходили пятьдесят лет назад, то о каком "траханье" вести речь!? Пусть подменой проверенных и "стойких в действии", надёжных старых "ёбарей" на новых "трахальшиков" занимается кто-то другой, но я никогда не докачусь до такой низости! И не верь, что "от перемены мест слагаемых" результат не меняется! Меняется!
Напрасно ротный командир при выяснении моментов посещения женского лагеря подчинёнными употребил "ненорМАТивку". Но не в обидном для мужиков значении: как оказалось потом, один из двоих посетителей "парадиза" проникал в лагерь по веской причине: "общался" он только с одной женщиной, любил одну "лишённую свободы по приговору советского суда". И так бывает: шёл к женщине за "плотской утехой", а нашёл любовь! Крепкую любовь, единую и верную, такую, о которой ни одна киноплёнка ещё не рассказала!
Читатель, дозволь в этом месте поделиться "открытием"? "Открытие" старое, поэтому о нём основная масса граждан вспомнить не может:
"не следует людям соединяться во время жизненного благополучия. Чем оно выше будет — тем скорее "влюблённые" разойдутся".
Настоящий образец любви — это Ромео и Джульетта. Почему? Потому, что их роды враждовали.
И сослуживец, уверен, и до сего дня любит подругу так, как не дано любить людям куда более "высоким", чем он. Почему?
— "В беде встретились"… — считать стройбатовскую архангельскую тайгу пятьдесят шестого года "бедой" — большая натяжка с моей стороны. Результат общения скоро проявился: лагерная подруга забеременела. Как залетело "семечко" в её чрево — этим вопросом лагерное начальство не интересовалось.
— "Ветром занесло"! — а раз так, то закон нужно соблюдать и отпускать женщину на свободу. Забавный, явно "фантастический" вопрос родился: кто-нибудь в тогдашнем "Главном Управлении лагерей" задумался над вопросом:
— А с чего так часто женщины "исправительно-трудового лагеря номер…" выходят на свободу по беременности!? — и называли номер лагеря, под "боком" которого находились "сапёры".
Вот так! Тому "ёбарю" "ничто человеческое не было чуждо" и он открыто радовался отцовству! Не собирался вчерашний уголовник оставлять любимую с ребёнком. Интересно, как бы поступил нынешний "трахальщик" в такой позиции?
Подруга вышла на свободу и ей нашли работу при части. На время, пока любимый человек "отбывал воинскую повинность". Грамотная была женщина и очень скоро нашла применение знаниям. Он когда-то "тянул срок", она не миновала "узилища иродова", а в итоге они были "равными".
Ротный, да будет ему вечная слава за такое, замолвил слово перед батальонным командиром и вчерашнего "ходока в зону" перевели в основное место расположения батальона. Ближе к жене и сыну. Но это было после, а до рождения ребёнка счастливый отец рассказывал всем, кому было интересно слушать, о том, как проходило её житие "на свободе". Пределом радости было оповещение:
— Сына родила! — на всех "фронтах" солдаты стройбата одерживали победы! Всё им было по плечу: что расчищать от тайги место для известной ныне стартовой площадки, что улучшать "демографические показатели" в отечестве своём.
Герои, кои не страшась ничего, навещали узниц в лагере! "Герои-освободители" мирного времени! Это вы делали женщин беременными и освобождали их от "греха растраты государственных средств"! И демографию улучшали. Пожалуй, ротный это понимал лучше всех, вот почему те двое, что были захвачены охраной лагеря в "плен", абсолютно никак не пострадали.
Демобилизовался счастливый отец и муж раньше меня, и увёз своё "лагерное" счастье на родину. "Да последует жена за мужем"…
Колька был лихим ходоком в лагерь. "Завсегдатаем". Его "порча женщинами", как он признался, началась в китайском городе Циндао, где он и появился на свет в семье русских эмигрантов. "Потеря невинности" случилась с ним, когда ему было всего пятнадцать лет.
Но и он после "хмельного" похода за любовью пришёл к выводу:
— Не, до апреля-мая ходить к бабам — себе дороже! Да и "вертухаи" гневаются…Риска много! — если охрана лагеря к "измученным" и пойманным "на месте преступления" солдатикам-"сапёрам" не применяла "репрессий", то чего им бояться было!?
Глава 4. Награда отпуском.
В начале весны 56 года мой труд "сверх плана" по изготовлению "наглядной агитации" был окончен и отдан майору на суд. Мои "художественные" изыски были приняты с оценкой "хорошо", но:
— Можно было сделать и лучше! — сделал неуверенное заявление майор.
— …если бы не холод в помещении "мастерской", товарищ майор! — в вопросе о холоде в "комнате политпросвещения" я был неправ: можно было топить печь, но кто бы стал заготавливать дрова? Кого кидать в тайгу на заготовку "сухостоя"? Это первый пункт. Второй: помещение "политпросвещения" было не маленьким, и сколько нужно было сжечь дров, чтобы держать температуру "плюс восемнадцать"? Почему майор не отразил мой выпад о холоде — не знаю, но "последнее слово", как у подсудимого, осталось за мной.
Хорошие лесорубы, "честно и добросовестно дававшие кубометры леса родине" поощрялись "лычками" на погоны и отпусками на родину. Отпусками ведали ротные командиры: составляли "наградные" списки и подавали их главному командиру части.
Правило "хорошо работаешь — получай поощрение" касалось честных, добросовестных и трудолюбивых военнослужащих, но не таких "распиздяев", как я. "Распиздяям", по определению моего первого ротного командира с кликухой "Нехай", ни "повышения воинского звания, ни "краткосрочного отпуска на родину" мне не "светили". "Счастье" могло разминуться со мной по многим причинам:
а) был "на верхней ступеньке" солдатской "иерархической лестницы", но по причине глупости своей свалился с "лестницы". "Свалившиеся", как правило, никогда более не поднимались и военным руководством не замечались.
"Свалившись с верха" — не расшибся, уцелел и продолжал цвести. Настолько "ярко", что заменить меня было некем! Как ему дать отпуск сроком в десять дней? Нужному, на каждый, день специалисту? Он незаменим в производстве кубометров древесины, его нельзя отпускать ни в какие отпуска! Приятно, конечно, но как быть с обещанием замполита батальона о "предоставлении краткосрочного отпуска на родину"?
Ничего не известно о том, как договорились два "зама" поступить со мной: "технарь" был против отпуска с доводом:
— Кто будет обслуживать станцию!?
Замполит приводил свой довод:
— Я обещал…
Та-а-ак! Споры — ваше дело, господа офицеры, а заработанное отдайте! Я его должен получить!
И получил. Была небольшая задержка: кого ставить на обслуживание электропил? Из "основного" соединения прислали специалиста, у него была то ли "вышка", то ли электромеханический техникум, но "рангом он был выше меня:
— Ты в отпуске не задерживайся, мне нет резона торчать за тебя десять дней на повале! — и "собрат по профессии" туда же! Ну, ладно, держитесь!
Сборы и проводы в "краткосрочный отпуск" приносили больше волнений счастливчику, чем предстоящая встреча с роднёй. Ничем не могу объяснить прошлую поголовную тягу отбывающих в отпуск счастливцев к позументам и галунам, кои они цепляли на одежду верхней части тела: кители солдатского образца. А различные значки? Как без них!? "Лучший из лучших" с последующим указанием, кто именно: "лучший стрелок", "лучший водитель"… Очень много женского было в отбывающих "в краткосрочный отпуск" мужчинах: они украшали себя "чем бог послал" не меньше женщин. Отбывающие в краткосрочный отпуск военнослужащие занимали у сослуживцев одежду получше, ремни новые и сапоги "лучше моих". Но такое было только в нашем стройбате, возможно, что в других воинских соединениях всё было иначе.
