-- Так они выделили, я это время с Киром занимаюсь, -- пожимает плечами Азамат.
Упоминание Кира вгоняет меня в тоску. Парень взялся за учёбу с таким рвением, как будто больше его на свете ничего не интересует кроме как буквы разбирать.
-- Киру тоже побольше отдыхать надо, -- замечаю. -- Он только и сидит над книжками, как гриф.
-- Ну вот, поедем на выезд, развеется, -- пожимает одним плечом Азамат. Но взгляд снова не на меня и такой же напуганный. Целую в щёку, с удовольствием отмечая, что кожа почти выровнялась, потом в губы, несколько раз, всё требовательнее, потому что не получаю ответа. Не о том думает. Обнимает меня, утыкается носом мне в шею, недовольно сопит. Он действительно боится, осознаю я. Внутри конденсируется неприятный холодок. Вот этот большой, сильный, тёплый, мой мужчина боится. Как я боялась, когда он гонял джингошей. Сидела и ткала гобелен на кухне, съёжившись, и не могла принять более удобную позу даже когда всё затекло. Потому что было страшно спугнуть временное затишье, жутко, что я вот сейчас пошевельнусь, а мир шатнётся -- и привет. Тогда я обо всём этом не думала, но теперь постепенно всплывают образы... Хоть к Алтошиному аналитику иди.
Азамат храбрее меня, ему страх движения не стесняет. Но это не значит, что с ним всё иначе. Прижимаюсь к нему крепко-крепко.
-- Котик, -- шепчу, -- я всё понимаю. Я подумаю. Ты только не переживай так. Я не буду ходить одна. Подберу себе охранника. Со мной всё будет хорошо, обещаю.
Он вытаскивает голову из тепла между моей шеей и подушкой, как страус из песка. Улыбается. И наконец-то возвращает поцелуй. Это каждый раз так прекрасно, когда он так близко, что между нами стираются границы, и он всегда точно знает, что я захочу сделать в следующий момент -- я уверена, он не угадывает, просто мы так синхронизированы, что у непонимания просто нет шансов. Наша любовь, как танец -- в ней нет места неловкости, запинке, мы чуем ритм друг друга и подаём сигналы вибрацией ресниц и температурой кожи, бессознательно, соматически. Я люблю смотреть на него, но знаю, когда надо закрыть глаза, чтобы его не смутить. Но когда он вот так запрокидывает голову и втягивает воздух сквозь сжатые зубы, я знаю, что могу смотреть сколько угодно, потому что он в этот момент слепнет, и не видит хищный восторг на моём лице, и не знает, что эта конкретная женщина любит глазами. Боже, как же ты прекрасен, неужели-это-всё-моё...
Я пристраиваю голову у него на плече, стараясь не положить слишком много волос ему в рот. Всё равно, как ни верчусь, он мотает головой и убирает ползучий локон с губ, потом гладит меня по макушке.
-- Лиза?
-- М?
-- Я знаю, что ты смотришь.
-- Куда? -- я оборачиваюсь к нему и снова закрываю ему пол-лица кудрями, будь они неладны.
-- На меня, -- поясняет он, приглаживая мою шерсть.
-- Э?..
-- Ты отворачиваешься, чтобы меня не стеснять, но я всё равно замечаю.
-- Ну-у...
Он сползает пониже, чтобы наши лица были на одном уровне. На его лице выражение озадаченное. О-хо-хо.
-- Тебе действительно так нравится? -- спрашивает вкрадчиво.
-- Н-ну да, -- пожимаю одним плечом. -- В смысле, если б не нравилось, я бы не стала, ты ж понимаешь, телу не прикажешь и всё такое...
Он смотрит на меня некоторое время, изучающе -- точнее, это моя догадка, потому что я-то взгляд поднять боюсь. Напорется, не поверит. так уже было.
-- Не прикажешь... -- повторяет он эхом. -- Что ж, раз нравится... смотри. Я хочу сказать, можешь не прятаться. Я... -- он снова замолкает и продолжает, как будто только что осознал и очень удивился: -- я не стесняюсь.
Обещать-то я обещала, но ситуации это совершенно не меняет. Таскать за собой пару амбалов мне ничуть не больше улыбается сегодня, чем вчера. Ну ладно, до Янкиного дома меня может проводить охранник. И подождать в приёмной, пока мы наобщаемся. А меня всё это время будут мучить угрызения совести, что задерживаю человека без необходимости. Ну и что что ему за это платят -- его таланты можно использовать гораздо практичнее, чем для просиживания штанов. О-хо-хо, как бы это такое мозг отключить? Хотя от отключённого мозга-то как раз самая большая опасность.
В общем, охранника я всё-таки с собой притащила, твёрдо сказав себе, что спокойствие Азамата важнее чужого времени. Посадила я этого лба в приёмной играть в телефон, а сама пошла с Алэком на осмотр. И очень хорошо, что охранника со мной не было, когда из-за угла розовым вихрем вылетела Орива, вцепилась мне в плечи и оттащила в тёмный угол с воплем "Хотон-хо-о-о-он, я щас такое расскажу-у-у!!!"
Алэк изумлённо икает.
-- Тише ты, я же с ребёнком! -- шикаю я, приходя в себя. -- И вообще больше никогда так не делай, я теперь с охраной хожу, ещё зашибут ненароком!
-- Я попробовала! -- перебивает меня Орива. -- С ним!
Я пару раз моргаю прежде чем вспоминаю, о чём она может говорить.
-- С этим... Шатуном, что ли?
-- Да-а, да-а! -- с энтузиазмом кивает Орива. -- Кстати, у него имя двурукое и очень красивое!
Двурукое имя -- это на "й", то есть, и с певчими, и с глухими сочетается. Ну, по крайней мере обойдётся без драм. Я, правда, весьма приблизительно представляю, что бывает, если люди с неподходящими именами пытаются пожениться, но знаю, что ничего хорошего.
-- Я очень за тебя рада, -- говорю. -- Ну и как ощущения?
Девица слегка розовеет.
-- Ну, когда он наконец понял, чего я от него хочу, то... -- она розовеет сильнее и несколько раз заправляет за ухо прядь волос, которая и не думала выбиваться. -- В общем, в этих ваших фильмах всё правда. -- Она прикрывает рот ладонью и продолжает почти шёпотом: -- Я так удивилась, когда это почувствовала... До последнего была уверена, что всё выйдет, как обычно. И главное, Шатун-то сначала понять не мог, если я уж решила ему дать, то зачем оттягивать и какими-то странными вещами заниматься. А потом как пошло... В общем, он тоже очень удивился. И думал, со мной так всегда. А я ему такая говорю, мол, нет, только с тобой так здорово. Я вам скажу, у него взгляд был... Короче, мы ещё два раза попробовали, и он очень-очень старался, -- Орива улыбается во все тридцать два зуба и многозначительно хихикает. Я чувствую себя прям-таки совратителем малолетних.
-- Очаровательно, -- ухмыляюсь. -- Пациенты не шарахаются от твоего плотоядного оскала?
Орива закатывает глаза.
-- И вы туда же! Меня Яна уже второй день в смотровую не пускает, говорит, у меня "на лице написано", что я "нашла себе грелку в постель". Про лицо она меня так напугала, я сразу побежала в зеркало смотреть, подумала, вдруг кто пошутил...
-- Я представляю, как Яна радовалась, -- говорю, сама с трудом сдерживая смех.
-- Ну а мне откуда знать, что это ваше земное выражение какое-то? -- обижается Орива. Но долго делать серьёзное лицо она не может, улыбка неумолимо возвращается. -- Короче, спасибо вам огроменное, я теперь такая счастливая! Мне кажется, я даже умнее стала. И смелее. И Шатуну я гораздо больше нравлюсь теперь. Он даже пошёл на другую работу, чтобы получать побольше и поухаживать за мной нормально. Хотя теперь-то чего, лучше б ужин готовил к моему приходу.
Она пожимает плечами и отмахивается.
Я качаю головой в любимой манере Старейшины Унгуца. Значит, всё-таки дело не в генах и не в воздухе, а в подходе. Ох, чувствую я, что бы там Азамат ни говорил, а социальные устои Муданга очень скоро начнут рушиться. За Ориву я бесконечно рада, но вот как изменится положение муданжских женщин, когда мужики поймут, что секс нужен всем в равной степени? А уж что будет, когда окажется, что люди нравятся друг другу мимо воли богов... Неодобренный брак, внебрачные дети... Надо менять отношение к безродным.
-- Ты понимаешь, -- говорю Ориве, -- что представляешь собой уникальный эксперимент?
-- Вроде того, -- ухмыляется она. -- Яна мне советутет статью написать, но я пока стесняюсь. Если я просто напишу, что, мол, мне Хотон-хон кое-чего посоветовала, и теперь всё здорово -- вас ведь порвут, чтобы узнать, в чём соль. То есть, надо сразу подробно написать, так ведь? Ну вот, а я стесняюсь. И потом, а вдруг Шатун мне разонравится. Или я ему. Вот будет позорище... Я лучше подожду пока, спешить-то некуда.
-- Это могло бы осчастливить многих людей, -- замечаю. -- Но и создать проблемы многим людям тоже. Так что делай как знаешь. Про меня и Янку вся планета шушукается, устрицы мы или нет. Про тебя скоро тоже начнут, а там два возможных объяснения -- либо этим можно заразиться, либо научиться. И, я думаю, многие захотят научиться. Так что будь готова делиться опытом.
-- Да я вот как раз подумала, -- кивает Орива. -- Может, предложить Эсарнай перевести те фильмы? Ей, наверное, тоже будет интересно, у неё вон какой муж красивый, -- Орива многозначительно приподнимает брови.
Я отвечаю ей тем же.
Наше мимическое общение прерывает Алэк, которому надоело на мне висеть неподвижно.
-- Пошли, обсудим, пока молодой человек будет занят, -- предлагаю я, помогаю Алэку повернуться в слинге поудобнее. Когда постоишь с ним наперевес подольше, начинаешь задумываться о коляске. Тяжеловато уже. Наверное, всё-таки будет крупный мужчина. Сейчас попрошу Янку посмотреть по ДНК вероятный рост...
