— Скажи, а зачем Клеопатру придумали? К чему было из уродки лепить красотку? Для чего? Какой в том смысл?
— Ну, как ты не понимаешь? Да чтобы все бабы следили за собою, старались стать красивыми и не опускались бы до уровня пастушек. Ведь вот и археологи не любят и не говорят, какою была Клеопатра на самом деле. А знаешь, почему? Пусть она и сегодня живет среди людей красивой сказкой, к какой всегда хочется
прикоснуться, потрогать и стать похожей на красавицу, какую никто, кроме ученых и археологов, не увидит никогда. Она, как легенда, какую надо любить ушами.
— Ну, я не ребенок! Чего по носу щелкаешь, лучше скажи, ты знаешь рецепты Клеопатры? Сама их применяешь?
— А как же? Вон тетрадка! Возьми ее, прочти и выбери все нужное, — предложила Линда.
Когда Анжелка уснула, Николай с Линдой уединились на кухне:
— Коля, скажи честно, ты не ожидал моего приезда, верно?
— Если по правде говоря, уверен не был, — ответил, не кривя душой.
— А знаешь, я приехала от безысходности. Совсем одна осталась после смерти мамы. Рядом никого. Ни одной живой души, с кем бы можно пообщаться. Все, как улитки живут, в своей ракушке. Туда никому не войти. А у кого беда, умирай сам или выживай, если сыщешь силы. Я держалась, сколько могла. Но дольше не сумела. Тебе покажется нелепым, что очертя голову приехала за тридевять земель, сюда, к тебе, к малознакомому человеку, на другой край света, где все чужое и далеко-далеко могила матери. К ней я приходила и рассказывала обо всем. Делилась, спрашивала совет, ты не бойся, я не сдвинулась. Но верю как все люди, в Бога и загробную жизнь. Потому, с мертвой матерью говорю, как с живой. Для меня она не умерла. И всегда рядом. Только вот не вижу, но чувствую ее тепло…
— Как- же тяжко тебе, что радуешься и дорожишь ушедшим теплом! Как тебе одиноко! — пожалел Линду.
— Коля, ты один сможешь понять меня, другим не дано. Прости, что побеспокоила своим приездом. Но у меня не стало выбора. Я хотела уехать в экспедицию, но отряд собрался быстро, и я не успела. Теперь они далеко, в Тибете. Да и не возьмут. У них полный комплект и я лишняя. Я не хочу отнимать хлеб ни у кого.
А меня другие не позвали. Понимаешь, никому не нужна. Обидно, правда? — отвернулась, поджав губы:
— Знаешь, во время раскопок в Египте, в Индии и Китае мы находили старые города, каждый осколок и щепку, окаменевшие экскременты сохраняли. А вот я, вроде еще живой человек, а не нужна…
— Линда, не надо хныкать. Иди ко мне, — повел женщину в зал, сел на диван и усадил бабу на колени. Она прижалась к груди, свернулась теплым комком, уткнулась носом в шею и замерла от блаженства.
Ее взяли на руки, поделились теплом, не гонят и не высмеивают, ее понимают. А что еще нужно живой душе? Как давно она одинока! Как то деревце на могиле матери. Приживется ли, устоит ли? Ведь кругом холод и смерть и ни одной теплинки вокруг. Только покойники смотрят с памятников друг другу в спины. И хотя жизнь бьет ключом совсем рядом, она проходит мимо, не оглядываясь и никого не пожалев.
— Девочка моя, как ты устала и измучилась среди живых покойников, друзей без дружбы, праздников без веселья, горя без понимания. Отдохни у меня без лишних вопросов. Успокой свою душу и сердце. Пусть ничто не терзает и не заботит тебя, — погладил волосы, плечи Линды. Та вжалась в Николая, молчала. Когда-то на даче они сидели вот так же на берегу реки. Им было хорошо вместе. Никакой грязи, даже мыслей о непристойном не было. Они чувствовали себя маленькими детьми на большой земле, им еще тогда очень не хотелось разлучаться.
— Знаешь, я всегда вспоминала тебя и веришь, очень хотела, чтоб ты меня позвал. Я так ждала и просила тебя об этом. И ты услышал, — посмотрела в глаза человеку.
— Коля, мне было очень тяжело без тебя! Ты веришь?
— Конечно, верю! — ответил не задумываясь.
— Как тяжело жилось мне одной. Все это время я чувствовала себя скиталицей в пустыне, где нет ни души. Только могилы вокруг. И я среди них, совсем одна и все блудила среди захоронений. Я окликала ушедших, они не отзывались. И живые не услышали. И только смерть ходила по пятам, ожидая и смеясь.
— Рано тебе уходить. Жить надо, Линда!
— Теперь да! Я не стану звать свою погибель. Я ушла от нее. Я с тобой и хочу жить, — обняла Кольку за шею и сидела замерев:
— А как ты здесь жил без меня?
— По всякому. Но тоже без особых радостей. Спасало, что девчонки со мной. Их заботы отвлекали. Сейчас уже легче. Вика защитила диплом, работает, у Анжелы все наладилось. Учится, есть парень, с каким встречается всерьез. Он тоже закончил учебу, устроился на работу, серьезный, самостоятельный человек. С дочкой строят планы на будущее. Как у них дальше сложится, не знаю. Но надеюсь, что все будет нормально.
— Я перед отъездом зашла к Эльзе. Честно говоря, простилась с нею. Насовсем. У нее сплошные неприятности в жизни. Артур уехал на войну, а через неделю уже не смогла к нему дозвониться. Телефон молчит, не включают его. Что с мальчишкой, никто не знает. Но, сам понимаешь, война — не праздник, всякое может случиться. И хотя он в каких-то конвойных войсках, стреляют там повсюду. Ее старший сын, Бернар, устроился на работу. Кажется, у него есть девушка, так что в Россию уже не приедет. О покупке дачи говорит как о материнском чудачестве. Ему в деревне не понравилось. Ну, удивляться нечему. Эльза и сама вряд ли приедет.
— Пусть их заботы тебя не тревожат.
— Мы дружили много лет. Я привыкла к этой семье. Но поняла, что мои приходы тяготят их, стали лишними. Эльза в последний раз позавидовала, что я еду к тебе. Сказала, будто жалеет упущенное. О чем промолчала, до меня так и не дошло. Видно, об Артуре подумала, вернется ли он живым с войны? Случись беда, саму себя винить будет, — вздохнула Линда.
— Меня мои друзья зовут в эти выходные на природу, — сказал Николай. И спросил:
— Поедешь со мной?
— Конечно, если возьмешь, — откликнулась живо. И спросила:
— Мы поедем на реку или в лес?
— Теперь купаться холодно. Побродим по лесу, посидим у костра, рыбу половим, сварим уху, если улов будет. А не повезет с рыбой, пожарим шашлыки. Пообщаемся. Думаю, тебе скучно не будет.
— Коля, а когда покажешь мне город?
— Не торопись. Мой Смоленск нужно смотреть не спеша, впитывать его в сердце, понять и полюбить. Как и меня, — рассмеялся тихо.
— Я поняла, я постараюсь, — пообещала еле слышно.
Николай утром чуть не проспал на работу. Выскакивая из дома, наспех поцеловал дочь и Линду, те остались вдвоем. Анжелка взялась готовить завтрак, гостья стелила постели, прибирала в квартире. Анжелка, выглядывая из кухни, довольно улыбалась. Линду ничему не надо учить, она все умела, со всем справлялась.
— Вот это класс! — оглядела девчонка свою комнату и позвала Линду за стол.
— А Коля ушел голодный? — спохватилась баба.
— Что делать? Проспал! Но ничего, у них на заводе есть столовая. Он там поест. До обеда потерпит. Ему не впервой.
— Он часто уходит без завтрака?
— Линда! О чем завелась? Он никогда по настоящему утром не ел. Выпьет стакан чаю, на ходу какой-нибудь бутерброд схватит, сунет его в рот, пока до завода доедет, глядишь, проглотит, — смеялась Анжелка.
— А почему так?
— Как иначе, если вся жизнь на бегу. Вот когда с нами мамка жила, она даже чай папке не делала. И не вставала. Он всюду сам успевал. И мамку кормил.
— Почему? — не поняла Линда.
— Во, прикольная! Ну, не умела жрать готовить. Только теперь учит ее Вика. Она даже картошку не умела чистить!
— Вот это да! Сколько ж ей лет?
— Она на шесть годочков постарше отца!
— Мать жива? — спросила Линда.
— А что ей сделается? Недавно к отцу возникла, хотела помириться. Но пахана не уломала, отбой ей дал. Не уговорился. Да и мы не хотим с ней тусоваться. С детства надоело. Всех грызла, базарила целыми днями, короче, без нее кайфово задышали. Она как чирий на заднице жила. Только мешала.
— А что делать умела?
— Спала весь день. А вечером на всех отрывалась. Давай лучше не будем ее вспоминать, — попросила Анжелка и оглянулась на двери. Кто-то настойчиво позвонил. Это пришла соседка, принесла горячие блины. Угостить решила и, подав тарелку девчонке, сказала:
— Поешьте. А то тебе некогда, а эта заграничная, понятия не имеет о блинах.
— Ну, это вы зря! Наша Линда умеет готовить! Она еще на даче себя показала! Классная, натуральная баба. Не надо ее паскудить. Мы все тащимся от ней! А сколько знает, ее заслушаешься. Она археолог, весь мир объехала, всюду побывала! Я вчера до глубокой ночи с ней кайфовала. Отец даже на работу проспал. Во, пробалдели!
— Ну, мы институтов не кончали. Не до них было. И не мотались по свету. На своей земле вкалывали с утра до ночи. Потом заливались, мозоли с рук не сходили. Зато наша детвора никогда не голодала. Все свое имелось в подвалах и кладовках. Не было время на пустой треп. Еле до коек добирались. И не искали мужиков по заграницам, своих хватало, — глянула на Линду осуждающе.
