— Дженни! — воскликнула китаянка. — Дженни, ты в порядке?
У берега было довольно мелко, и Дженни уже стояла на ногах, заливаясь слезами. Каменная стенка бассейна там, где упала девочка, была примерно четыре фута в высоту, слишком высокая, чтобы взобраться ребенку, поэтому Дженни следовало сначала подтащить к нам. Я протянул руки:
— Ну-ка, держись крепче.
Светловолосая девчушка схватила меня за руки, и я легко поднял ее на бортик бассейна. Тут мы увидели глубокие ссадины на ее левой голени и лодыжке: при падении она поранилась о каменистое дно. Нога у девочки сильно кровоточила. Дженни с плачем бросилась в объятия китаянки, а затем, уже вчетвером, мы, обогнув бассейн, потопали к коврику для пикника.
— Спасибо, огромное вам спасибо, — благодарила китаянка. Вблизи она была еще красивее.
— Могу я что-нибудь еще для вас сделать? — спросил я.
— Вы очень добры, но, думаю, все будет нормально. Мы прочистим ей ранку и…
— Но мы ведь не уходим домой, да, мама? — перебила ее дочка.
— Не знаю, лапа. Это зависит от Дженифер. Дженни, ты хочешь вернуться домой к маме?
Дженни помотала головой.
Когда мы добрались до коврика, она легла, и мы хорошенько рассмотрели ее ногу. Одна царапина была особенно глубокой. Китаянка достала бумажные носовые платки из корзинки с провизией и прочими пляжными вещичками, полила рану водой из бутылки, и мы вместе прочистили ее и остановили кровотечение. Затем китаянка снова принялась копаться в корзинке, и я услыхал, как она бормочет себе под нос:
— Пластыри! Как я могла не захватить пластыри!
Я припомнил, что по дороге на пляж видел аптеку.
— Я схожу за ними.
— Нет… пожалуйста… право… это уже чересчур.
— Ничего подобного. Аптека в двух шагах отсюда, надо только подняться к дороге. А эти царапины просто необходимо заклеить чем-нибудь. Иначе девочка не сможет зайти в воду.
— И все же не хотелось бы…
Не дослушав ее возражений, я двинул в аптеку. Обернулся я минут за десять. Вручив им пластыри, я топтался рядом, понимая, что никакой иной пользы я уже не принесу. Царапины быстренько заклеили, и две девочки — умявшие, пока я отсутствовал, почти всю еду, припасенную для пикника, — снова пребывали в отличном настроении. И были готовы опять ринуться к бассейну.
Прежде чем отпустить их, китаянка встала, собрала волосы дочки в хвостик и стянула их резинкой.
— Не заходите в воду, пока пища в желудке не уляжется, — сказала она. — И пожалуйста, будьте осторожны.
— Будем.
— И вы забыли поблагодарить этого милого джентльмена за помощь.
— Спасибо, — хором, с покорностью воспитанных детей откликнулись девочки.
— Пустяки, — ответил я, но их уже как ветром сдуло.
Мы постояли немного, китаянка и я, в неловком молчании. Оба не знали, что сказать.
— Правда, — промямлил я наконец, — я очень рад, что очутился здесь в нужный момент. Разумеется, вы и сами наверняка справились бы, но…
Она посмотрела на меня из-под нахмуренного лба:
— Я не очень хорошо разбираюсь в акцентах, но у вас, по-моему, английский, верно?
— Да, верно.
— Значит, вы приехали сюда погостить? И давно вы в Сиднее?
— Всего неделю. Я навещал отца. Мы улаживали кое-какие семейные дела. Уладили, и теперь я возвращаюсь в Лондон. Собственно, совсем скоро — сегодня вечером.
Выслушав меня, она протянула руку в строгом, официальном жесте:
— Что ж, большое спасибо вам за помощь, мистер… э-э…
— Сим, — подсказал я, пожимая ее руку. — Максвелл Сим.
— Спасибо, мистер Сим. Прежде чем вы уйдете, я хотела бы спросить вас кое о чем… если можно.
— Конечно.
— Это простое любопытство, не более. Мне просто интересно, является ли чистым совпадением тот факт, что вчера вечером мы ужинали в одном и том же ресторане.
— А-а. — Похоже, моя игра проиграна.
— А также два месяца назад, если я ничего не путаю.
— Два месяца назад, — повторил я за ней. — Все правильно.
— Вы преследуете меня, мистер Сим? Я должна вызвать полицию?
Я не знал, что ответить. Ее глаза заблестели, но скорее они блестели вызывающе, а не встревоженно.
— Я пришел сюда, — осторожно начал я, — потому что знал, что найду вас здесь. А я хотел вас найти, потому что хотел задать вам вопрос. Мне необходимо кое-что выяснить, и только вы можете мне ответить. Вот и все.
— И все? Тогда задавайте ваш вопрос.
— Да. Минутку. — И я выпалил, а что мне оставалось: — Вы замужем? Есть ли у вас бойфренд? И есть ли у вашей дочери отец?
Китаянка улыбнулась, не разжимая губ, и посмотрела в сторону:
— Понятно. — Потом она снова взглянула на меня: — Да, мистер Сим, я замужем. И, как ни банально это звучит, у меня счастливый брак.
— А, хорошо. — В мгновение ока передо мной разверзлась глубокая бездна разочарования, и я желал лишь одного — броситься вниз. — В таком случае, думаю, я лучше пойду. Мне очень жаль, если… я вас побеспокоил. Это было крайне…
— Прошу вас, — перебила китаянка, — не уходите. Вы меня нисколько не побеспокоили. Напротив, оказали серьезную помощь. А то, что вы сделали… очень романтично в каком-то смысле. Если вы не поленились приехать в такую даль только для того, чтобы встретиться со мной, то с меня по меньшей мере следует угощение. Хотите чаю?
— Я очень признателен, но…
— Пожалуйста, Максвелл, присаживайтесь. Я могу называть вас Максвеллом?
— Конечно.
Она села на коврик и жестом пригласила присоединиться к ней, что в некотором смущении я и сделал.
— Меня зовут Лиань. А мою дочь — Яньмэй. Имя ее подружки вам уже известно. Вы пьете чай с лимоном? Боюсь, молока у меня с собой нет.
— Я пью… любой. Делайте, как вам удобнее.
Лиань налила черного чая в две пластиковые чашки и подала одну мне. Я поблагодарил, и минуты две мы в молчании пили чай. Затем я сказал:
— Если я попробую вам объяснить…
— Буду рада послушать.
— Дело в том, что два месяца назад, в ресторане, вы с Яньмэй произвели на меня незабываемое впечатление.
— Правда? Чем же?
— Я никогда прежде не видел, чтобы два человека… были так близки. Я наблюдал эту близость и чувствовал, как мне ее не хватает в моей собственной жизни, и я начал надеяться — фантазировать, точнее говоря, — что я мог бы стать частью этих очень близких отношений.
Лиань опять выдала скупую, но притягательную улыбку. Глядя на свою чашку с чаем, она сказала:
— Да, мы очень дорожим этими нашими совместными ужинами. Мы приходим в ресторан во вторую субботу каждого месяца. Понимаете, раз в месяц мой муж Питер уезжает по делам в Дубай. Рабочая неделя начинается там в воскресенье утром. Поэтому он улетает из Сиднея накануне вечером девятичасовым рейсом. Мы с Яньмэй провожаем его в аэропорт, а потом она всегда как в воду опущенная, она так любит отца и ужасно без него скучает. Поэтому, в качестве особого развлечения, я и вожу ее в ресторан. Двенадцать раз в год, зимой ли, летом, мы непременно туда идем. Детям нужна незыблемость, им нужна рутина. Впрочем, и взрослым тоже. Посещение ресторанов — одна из постоянных составляющих нашей жизни.
— Мне нравится, — чувствуя, что терять уже нечего, я решил высказаться со всей откровенностью, — мне нравится смотреть, как вы играете в карты. Такое впечатление, что вы забываете обо всем на свете. А Яньмэй — ваша миниатюрная версия. — Я взглянул на девочку, которая, замерев на бортике бассейна, собиралась с духом, чтобы нырнуть. — У нее такой же голос, такие же движения, и она похожа на вас…
— Неужели? — Лиань тоже посмотрела на свою дочку. — Думаете, между нами есть внешнее сходство?
— Конечно.
— Но знаете, Яньмэй не приходится мне биологической дочерью.
— Нет?
— Нет. Мы с Питером удочерили ее три года назад. Мы даже родились в разных странах. Я в Гонконге, а Яньмэй в Китае, в городе под названием Шеньян, это в провинции Ляонин. Так что, возможно, сходство существует только в вашем воображении. Просто вам хотелось, чтобы так было.
— Возможно. — Я пил чай, глядя на залив. Слова Лиань меня смутили. То обстоятельство, что ее с дочерью не связывало кровное родство, несколько не вписывалось в мои фантазии. — Выходит, своих детей у вас нет?
— Нет. Мы очень из-за этого переживали. Но теперь у нас есть Яньмэй, и…
— Она — сирота?
— Да. Ее мать умерла, когда ей было три года. Жуткой смертью, должна заметить. Знаете, условия труда на китайских фабриках иногда просто не поддаются описанию. С чем только не приходится мириться тамошним рабочим, чтобы мы на Западе покупали товары по низким ценам. Мать Яньмэй работала на фабрике, в цеху, где распыляли краску, она работала по пятнадцать-шестнадцать часов в день, постоянно распыляя эти химические краски, в которых полно токсичных растворителей. И никакой защиты — ни масок, ничего. Она умерла от рака. Рака мозга.
