— Какого хрена там происходит? — возмущалась группа молодых людей, недалеко от места, где стоял Женя. — Егор, блин, мы с тобой зачем сюда пришли?
— Спокойно, пацаны, сейчас что-нибудь выяснится. Чего панику развели? — отвечал им побритый наголо парень в синей, растянутой футболке. — Стоим, ждем.
— Тут ОМОНа до фига, сейчас повяжут всех к чертям собачьим, — в полголоса, почти рычали ребята. — Туши свет, просто, ментов больше, чем на районе.
— Заткнитесь, братцы, — огрызнулся тот самый Егор, начав проталкиваться ближе к месту, где, по его предположениям, находились лидеры оппозиции.
Женя оглянулся вокруг, почувствовав, что народ вокруг него, действительно, источает недовольство, от оптимистичной, целеустремленной атмосферы, которая царила перед началом Марша, не осталось и следа.
— Все говорят, что Навальный утверждает, что полиция нарушила правила проведения согласованной акции, — донеслись до парня обрывки фраз. — Перекрыли проходы везде, где обещали оставить место для людей.
Между Болотной площадью и Большим каменным мостом, и вправду, становилось тесновато. Женя резко оглядывался по сторонам, только чтобы убедиться в том, что за ними, со стороны Якиманки, тысячи людей продолжают двигаться вперед, не подозревая о начинающейся впереди давке. Народ собирался на площадь, вот только пройти туда можно было лишь через узкий проход, оставленный ОМОНом, полностью оцепившим Болотную по всему периметру.
Спасаясь от непроизвольного давления сзади, парень, не переставая фотографировать, пробрался вперед, надеясь увидеть хоть кого-то из лидеров оппозиции. Поиски оказались бесплодными: вокруг было слишком много народа. В минуту, когда Женя решил, было, уже сдаться, толпа всколыхнулась. Те, кто стояли ближе всего к проходу на Болотную площадь, волной подались назад.
— Что там творится?! — парень уже сам чувствовал, что начал терять терпение.
— Это Удальцов и Навальный, они сели на землю! — возвестили участники акции.
— Ох ты ж… — только и смогу, что выговорить Евгений, которому тоже, внезапно, захотелось присесть.
«В соответствии с информацией, размещенной 05 мая 2012 года на официальном сайте ГУ МВД России по г. Москве[101], с 16.00 до 19.30, часов группе граждан согласовано шествие с заявленной численностью до 5 тыс. человек от Калужской площади по улицам Большая Якиманка и Большая Полянка через Малый Каменный мост до Болотной площади, где состоится митинг; проход на митинг будет организован со стороны Большого и Малого Каменных мостов, где также будут стоять 15 рамок металлодетекторов. Вместе с тем, на указанном сайте была опубликована схема проведения названных мероприятий, на которой были обозначены места размещения рамок металлодетекторов, маршрут шествия, участки перекрытия движения и место проведения митинга.
06 мая 2012 года в ходе передвижения людей к месту митинга было обнаружено грубое несоблюдение должностными лицами Правительства Москвы и ГУ МВД России по г. Москве ранее согласованной схемы и порядка проведения мероприятий. Так, сквер Болотной площади в нарушение опубликованной на официальном сайте ГУ МВД России по г. Москвы схемы (обозначен черным шестиугольником «митинг») был полностью оцеплен сотрудниками полиции. Проход к месту проведения митинга со стороны Большого Каменного моста был не организован и перекрыт. Рамки металлодетекторов в обозначенном на схеме месте отсутствовали. Проход со стороны Малого Каменного моста почти полностью перекрыт с оставлением узкого прохода на Болотную набережную»[102].
Если уж заблуждаться, пусть это будет по велению сердца.
(с) Дж. Байрон
Москва. Это же время. Пока еще не День Й
— Мне кажется, или ход замедляется? — спросил Еремей, когда толпа вокруг него перешла почти на «черепаший шаг».
— Это из-за моста, по нему идут медленнее, — ответил Миха, держась поближе к парню. — Мы, вроде, не торопимся никуда.
— Это точно, — усмехнулся тот, с интересом рассматривая окружавших его людей.
Марш Миллионов собрал под собой представителей всех возрастов, профессий и увлечений. Еремей уже отметил отдельную колонну защитников окружающей среды; он слышал, что эти ребята, в том или в ином количестве, посещали все большие протестные акции, пытаясь привлечь внимание к вырубке Химкинского леса[103] и уничтожению Байкала[104].
Недалеко от них с Михой, развивалось несколько радужных флагов. Еремей, не слишком интересовавшийся символиками политических и около политических организаций, не сразу понял, кто именно участвует в шествии.
— Маш, а там кто? — спросил он, стараясь не тыкать пальцем.
— Эти? — несколько нахмурился Михаил. — Это… ну… нетрадиционные оппозиционеры.
— В смысле? — поднял брови мальчик. — Да ладно? Геи??
— Тише ты, — дал ему подзатыльник старший друг. — Разорался.
— Ну, мы же против них, в организации-то, — затараторил Ерема, шепотом. — Не думал, что они тоже за демократию.
— Мне всегда думалось, что все люди нетрадиционной ориентации, в первую очередь, за себя, а уж потом за все остальное. Потому что у них, у самих, проблем хватает… — осторожно произнес молодой мужчина. — Пошли подальше от них.
Но уйти далеко от колонны «ЛГБТ» (а это была именно она) парням не удалось, слишком уж медленно стал двигаться Марш Миллионов. Толпа колыхалась, «голова» марша жила, очевидно, какой-то своей жизнью за Малым Каменным мостом, о настроениях которой ни Еремей, ни Миха не смогли бы узнать даже при всем желании. С каждой минутой передвигаться становилось все труднее, вне зависимости от их желания, молодые люди оказались прижатыми к нестройным, но дружным рядам защитников прав людей нетрадиционной ориентации.
— Ну, и компания… — шепнул Еремей, глядя на их красочные плакаты и слушая зажигательные лозунги.
Компания, как бы Ерема того не хотел, привлекала его внимание. Представители «ЛГБТ» пребывали, в основном, в добродушно-воинственном настроении, много общались между собой и скандировали свои собственные речевки. Проходящие мимо них люди, впрочем, не слишком обращали на них внимание. Сзади команды «ЛГБТ» вообще шли националисты, время от времени, выкрикивая провокационные высказывания в сторону «нетрадиционных оппозиционеров».
— Миш? А вон там тоже «ЛГБТ»? — мальчик указал на группу девушек (по крайней мере, Ерема думал, что это девушки), вышагивающих рядом с радужными флагами, чьи лица были закрыты масками. Присмотревшись, парень понял, что маскируются активистки при помощи разноцветных колготок, завязанных на затылках, с прорезями для глаз и рта.
Миха хотел, было, ответить, но по лицу Еремея он понял, что тот и сам догадался, кто 6-го мая 2012-го года участвовал в Марше Миллионов. Девушки в импровизированных масках, носивших название «балаклавы», высоко подняли над головами плакат с надписью «FREE PUSSY RIOT»[105]. Мальчик аж сбился с шага, от шока, тупо, открывая и закрывая рот. До него медленно, но верно доходило, рядом с кем он оказался пойманным в толпе оппозиционеров.
О проделках панк-группы «PUSSY RIOT» членам организации, включая Ерему, наставники впервые рассказали 21 февраля 2012-го года. Всем с прискорбием сообщили о том, что феминистки и рабы искусства, одетые в короткие платья, закрыв лицо балаклавами вошли в Храм Христа Спасителя, установили на амвоне звукоусилители и другую музыкальную аппаратуру, а потом исполнили то, что сами они охарактеризовали, как «панк-молебен» «Богородице, Дево, Путина прогони»[106]. Старшие члены организации и все наставники эту акцию назвали не иначе, как «оскорбление чувств верующих людей» и «злонамеренное надругательство над святыней православного мира».
Еремей был в шоке. Ему было около 2-х лет от роду, когда он впервые посетил храм, но мальчик прекрасно помнил то чувство благоговения, которое посетило его в тот день. Улыбчивый, степенный батюшка, опкопивший его, стоящего в толпе прихожан с матерью, святой водой тоже отпечатался в его памяти. И церковные люди всегда поражали его с самого детства: тихий, спокойные, вдумчивые, трудолюбивые. В храме все эти качества, думалось мальчику, лишь усиливались.
Уже через несколько дней после акции панк-феминисток, Ерема посмотрел видео, которое они записали и выложили в Интернете, на котором девушки, дергая руками и ногами, падали на колени и отбиваясь от служителей храма. Наглость участниц группы поразила мальчика до глубины души. «Ну, можно же было сделать это в другом месте? зачем же идти в церковь?», размышлял он долгими февральскими вечерами.
Вокруг скандального молебна ходило много слухов и споров. Сторонники девушек утверждали, что никакого религиозного подтекста в выступлении «PUSSY RIOT» не было и быть не могло, ведь все их акции, проводившиеся в самых разнообразных местах, были всегда исключительно политическими[107].
