В авиационный институт он не вернулся, а пошел работать в «Русское бистро».
Он предпочитал вечерние смены, по утрам он по-прежнему плохо вставал. Он заставлял себя вставать, пил кофе, читал газету, снова ложился и вставал уже после полудня.
Он всегда был высоким, а в армии он еще подрос и раздался в плечах, а сейчас, отпустив бороду, напоминал викинга. Когда он шел по улице, маленькие девочки на него даже оглядывались, таких красивых дядей они видели только в кино.
Как всякий русский мужчина, он считал, что жизнь у него начнется только после армии, ношение военной формы — это рубеж между детством и взрослой жизнью и, конечно, появится голубоглазая блондинка, у них будет любовь, сексуальные отношения с официанткой и подсобницей он любовными не считал. Ожидая любви каждый день, он пропустил ее появления, но она его увидела сразу. И потому, что был новым работником в закусочной, и потому, что он возвышался среди низкорослых поваров. Некоторое время она рассматривала его и, может быть, в эти секунды решила, что он будет отцом ее детей. Она почти не пересматривала решений, если их принимала.
Он увидел ее рядом, маленькую, худую, остроносенькую, тонкогубую, в очках с тяжелыми линзами, и пожалел: надо же родиться такой некрасивой. Когда он жалел женщин или детей, то всегда гладил их по голове, он гладил подсобниц и официанток в армии, когда те плакали от нормальных женских бед: то муж бил, то дети болели. И ее он погладил. Как бы утешая за некрасивость.
— Ты чего меня гладишь? — спросила она.
— Захотелось, — ответил он. Это был почти искренний ответ.
— Он что, идиот? — спросила она старшего повара.
— Он хороший парень, — ответил старший повар.
— Хороший парень, нагни голову, — попросила она.
Он нагнул голову, но она все равно не могла дотянуться.
— Присядь, — попросила она. — Я тебя тоже поглажу.
Он присел, и она его погладила.
— Кто она? — спросил он старшего повара, когда она ушла.
— Технолог.
Но и она спрашивала, когда приезжала:
— А как хороший парень?
— По-прежнему хороший, — отвечал старший повар.
Через месяц старшего повара перевели в другое бистро, старшим назначили его, хотя были повара и более опытные.
Бистро закрывалось сразу после полуночи, чтобы повара успели на метро, к тому же, как только закрывалось метро, в бистро переставали заходить клиенты.
Она приехала перед самым закрытием и предложила ему:
— Я тебя подвезу.
Он сел в ее маленькую чешскую «фелицию» и с трудом разместил свои ноги.
— Большой рост — большие затраты, — сказала она.
— Не понял, — сказал он.
— Тебе придется покупать большой автомобиль.
Если и придется, то очень нескоро, — подумал он тогда и попросил остановить машину у метро.
— И все-таки ты идиот, — сказала она.
Он не понял, почему она это сказала, но не стал переспрашивать, потому что до закрытия метро оставалось три минуты.
В следующий раз она заехала в бистро перед его выходным днем.
— Я купила два билета в кинотеатр «Россия» на новый американский фильм. Начало сеанса в три часа дня. Жди меня на лестнице у входа.
Он хотел спросить, можно ли взять маму, билеты с небольшой переплатой всегда можно купить с рук, но она торопилась, он не успел спросить и пришел один.
Он ждал ее на лестнице. Она осмотрела его и сказала:
— Понятно.
Это слово она всегда произносила, когда была чем-то недовольна в работе бистро.
В кинотеатре он спросил ее:
— Не хотите ли пепси-колу?
Он любил пепси-колу.
— Кофе и тарталетку, — сказала она. Он понял, что у них разные вкусы.
После фильма, когда они вышли из кинотеатра, она снова осмотрела его, и теперь он понял, что ее недовольство вызывает его пиджак. Пиджак был коротковат и узковат, покупали еще до армии.
— Пойдем погуляем, — предложила она.
Но гуляли они недолго, она вошла в первый же магазин, один из самых дорогих на Тверской. Продавец сразу определил, кто из них главный, и подошел к ней.
— Слушаю вас, сударыня.
— Хороший клубный пиджак на него, — сказала она.
Продавец вынес три блейзера: черный, синий и серый.
— Примерь, — сказала она ему.
Он примерил синий. Блейзер сидел на нем идеально.
— На размер больше, — сказала она. Наверное, она уже тогда думала о будущем, предполагая, что у него появится животик. Пока продавец подбирал блейзер большего размера, он рассмотрел ценник. Пиджак стоил три его месячных зарплаты.
— Не потяну, — сказал он. — Мне еще пальто надо покупать.
— Потянешь, я тебе одолжу.
— Я могу отдать только через полгода.
— Куда денешься! Отдашь. Все отдашь, — сказала она.
Тогда он не понял смысла ее слов.
С блейзером не смотрелся его пестрый сирийский галстук. Галстук она выбрала сама в синюю, желтую и красную полосу. Теперь выпирали его коричневые ботинки на микропоре. Она сама сняла с полки черные легкие итальянские ботинки, по цене не намного дешевле пиджака. Зато на долгие годы, утешил он себя. Его пиджак и ботинки положили в красивую картонную сумку с надписью «Босс».
Они шли по улице, и мужчины и женщины смотрели на них. Мужчины, наверное, завидовали его блейзеру и галстуку, каждый хотел бы иметь такое, а женщины наверняка завидовали ей, ни одна бы не отказалась, чтобы рядом с нею шел такой элегантный мужчина.
Она остановила такси, он сел рядом с ней, не очень понимая, куда они поедут, но спросить не решился.
Вышли они у старого доходного дома, построенного еще в конце прошлого века, в котором оказался суперсовременный лифт.
— Что будешь пить? — спросила она, как только они вошли в ее квартиру.
— Что-нибудь холодненькое.
Он надеялся, что в холодильнике окажется пепси-кола, которую он очень любил, или хотя бы фанта, которую любил меньше. Она достала из холодильника кубики льда, бросила их в стакан и залила лед виски. В свободное время он ходил по магазинам и знал цены. В ее двухкомнатной квартире все было дорогое и высокого качества. И шведский холодильник, и виски, и мебель из настоящего дерева, а не из прессованных опилок, как у них с матерью.
— Жарко, — сказал она. — Я в душ.
Из душа она вышла в шелковом халате. Конечно, ей не помешало бы чуть больше попки, и чтобы грудь была хотя на размер побольше, но шелк хоть что-то выделял.
Когда мужчина и женщина оказываются вдвоем в квартире и когда мужчина выпил стакан виски со льдом, а женщина приняла расслабляющий душ и прикрыта только тонким шелком, происходит то, что происходит у миллионов мужчин и женщин, оказавшихся в подобной ситуации. Но и в любви она оказалась руководителем технологического процесса.
— Да, да, — подтверждала она. — Хорошо, очень хорошо. Чуть медленнее. Не спеши. А теперь можно быстрее. Еще! Все! Молодец!
Несколько секунд она лежала, выравнивая дыхание, потом ушла в душ, вернулась уже одетой в брюки и кофту. Дала ему журналы мод, чай с крекерами и начала просматривать папки с документами, делая пометки.
— Я поеду, — сказал он.
— Сейчас закажу такси.
— Не надо, — начал он отказываться. — Доберусь на метро.
Она набрала номер телефона диспетчерской, не заглядывая в записную книжку. Или у нее была хорошая память, или она часто пользовалась такси. Когда он уходил, она протянула ему сто рублей.
— Ну уж нет, — сказал он. — На такси у меня есть.
Она засунула кредитку в верхний карман его блейзера и подтолкнула к двери.
— Ты был замечателен!
— Ты тоже, — ответил он. Она чему-то усмехнулась.
Они встречались еще дважды, потом она перестала за ним заезжать перед закрытием закусочной.
— Я беременна, — сказала она через два месяца после их первой любовной встречи. — От тебя. В последнее время кроме тебя я ни с кем не спала.
Все женщины беременели: и поварихи, и подсобницы, и уборщицы. Если женщина три дня не выходила на работу, и не спрашивая, все знали, что отлеживается после аборта. Когда болели гриппом, то выходили на работу не раньше чем через неделю.
— Поговорим чуть позже, — сказал он. — Я тебе позвоню, и договоримся о встрече.
— Позвони, позвони, — сказала она.
Он не позвонил, надеясь, что она все уладит сама, ведь аборт надо делать как можно раньше.
Обычно беременность у женщин замечают после пяти месяцев. У нее живот начал выпирать после трех. Когда она приезжала в закусочную, он уходил с кухни и отсиживался в подсобке с продуктами, зная, что больше получаса она не задерживается, за день она объезжала все десять закусочных фирм. Но она сама вызвала его в офис. Усадила за стол переговоров, подождала, пока секретарша принесет кофе, и сообщила ему:
— Я была на ультразвуковом исследовании. У меня двойня. Мальчики или девочки — врачи определят чуть позже. А вдруг сын и дочь! Сразу осуществится моя мечта. К тебе никаких претензий. Я подниму детей и одна. Иди, работай и больше не прячься от меня.
