— Мистер Снид?
— Добро пожаловать.
— Я Люси Уэсли. Живу в Усадьбе. С миссис Снид мы друзья.
— Да-да. Она мне о вас говорила.
— Если я закажу цветы для Элфриды, смогли бы вы доставить их в канун Рождества?
Мистер Снид с сомнением пожевал губами.
— Да ведь это же будет воскресенье, доченька.
— Ну тогда в субботу. На самом деле, в субботу даже лучше — у нас будет небольшая вечеринка.
— Деточка, из-за этого снегопада трудно загадывать. Ведь обычно товар поступает ко мне из Инвернесса, а теперь оттуда не доберешься. Что бы вы хотели? Хризантемы? Гвоздики?
— Вообще-то, ни то, ни другое, — поморщилась Люси.
— У меня там припрятаны белые лилии, их доставили вчера, тогда дороги еще были открыты. Но они дороговаты.
— Белые лилии?
— Славные крепенькие бутоны, они у меня стоят на холоде. Как раз через день-другой начнут распускаться.
— Можно посмотреть?
— Ладно.
Он вышел в заднюю комнату и вернулся, неся один длинный стебель с туго свернутыми, овальными бутонами кремового цвета. Точно такие же покупает бабушка у цветочницы на углу в Фулэме. Они могут стоять чуть ли не две недели.
— Сколько их у вас?
— Дюжина, но, говорю, они дорогие. Три фунта штука. Трижды шесть — восемнадцать. Восемнадцать фунтов.
Зато как замечательно они будут выглядеть в гостиной. Раскрываются медленно-медленно, выбрасывая бледно-розовые лепестки и наполняя весь дом пьянящим благоуханием.
— Я беру шесть штук, деньги заплачу прямо сейчас, но не могли бы вы пока подержать их у себя, а доставить в субботу?
— Конечно. И вот что — я заверну их в специальную бумагу и прикреплю большой розовый бант.
— Знаете, у меня есть открытка, купила в книжной лавке. Я ее подпишу, и, если можно, положите, пожалуйста, ее в цветы.
— Исполню в точности.
Он дал Люси ручку, и она написала: «Счастливого Рождества, Элфрида. С любовью от Люси».
Вложила открытку в конверт, написала на нем «Элфриде Фиппс» и протянула его мистеру Сниду. Потом отдала ему восемнадцать фунтов. Куча денег, но цветы того стоят.
Мистер Снид звякнул кассовым автоматом.
— Если вам понадобится омела, скажите. Она нарасхват, но у меня есть несколько веток. Под омелой целуются влюбленные.
— Я подумаю, — осторожно сказала Люси.
Она попрощалась и направилась к дому, нагруженная покупками и охваченная предвкушением праздника. Сейчас она придет, сразу поднимется к себе в комнату, закроет двери и упакует подарки в красивую бумагу. Потом перевяжет блестящей тесьмой и спрячет в самый нижний ящик комода. Проходя по площади, она увидела припаркованный у дома старый автомобиль «универсал» с открытым багажником, но не придала этому значения: в Кригане все паркуют свои автомобили где придется. Однако, толкнув дверь и войдя в дом, она услышала доносящиеся из кухни голоса. Заглянув туда, увидела Элфриду, помешивающую что-то в кастрюле на плите, и Рори Кеннеди. На кухонном столе стоял телевизор, рядом — небольшая черная пластмассовая тумба на колесах.
Когда нагруженная покупками Люси появилась в дверях, они оборвали разговор и заулыбались. Рори сказал: «Привет». На нем была серая пушистая куртка и резиновые сапоги, и он выглядел совсем как взрослый. Люси никак не ожидала увидеть его и не сразу нашлась, что сказать, но в то же время ужасно обрадовалась.
— Привет. Я… я думала, ты придешь позже. К чаю. Думала, ты работаешь.
— В такую погоду в гольф-клубе особо делать нечего. Хозяин отпустил нас по домам, я взял папин автомобиль и привез телевизор.
Люси посмотрела на телевизор. Ей показалось, что он даже более современный, чем тот, что у нее в Лондоне.
— Я думала, он старенький, а оказывается, совсем наоборот.
— А я как раз купил себе побольше. На всякий случай тумбу под телевизор тоже захватил, вдруг тебе не на что поставить.
Элфрида передвинула кастрюлю с огня на металлическую подставку.
— Вот забавно получится! Все соберутся в мансарде и уставятся в телевизор, — сказала она. — Люси, может, проводишь Рори в свою комнату?
— Четыре лестничных пролета, — сказала Люси.
Он засмеялся:
— Думаю, справлюсь.
Люси пошла впереди, таща за собой сумки с покупками.
— Ходила по магазинам? — спросил Рори, поднимаясь следом за ней.
Только он так может, подумала Люси, несет наверх такую тяжесть, разговаривает и даже не задыхается.
— Да. Рождественские подарки. Не успела купить в Лондоне.
Они подошли к двери в комнату Люси. Она вошла и бросила сумки на кровать. Рори вошел за ней и аккуратно опустил телевизор на пол. Выпрямившись, он обвел комнату оценивающим взглядом.
— А здесь не жарко. И как просторно! У тебя всегда такой порядок?
— Вроде бы, — небрежно бросила Люси. Ей не хотелось, чтобы он считал ее занудой.
— У Клодэг в комнате постоянная свалка. Мама все время только и делает, что заставляет ее убирать вещи на место. Сбегаю вниз, принесу тумбу, и мы установим телевизор.
Когда он вышел и побежал вниз по лестнице, Люси быстро засунула сумки в пустой нижний ящик комода и плотно его задвинула. Неловко, если он догадается о «Бадидасе».
Через минуту он вернулся с тумбой. Они нашли электрическую розетку, Рори установил телевизор, воткнул вилку, нажал кнопку включения и настроил комнатную антенну. Картинка перестала мелькать и появилось четкое изображение.
— Здорово! — восхищенно сказала Люси.
— Могу сделать еще лучше.
Рори сидел на коврике, скрестив ноги, поглощенный своим занятием. Нажимал кнопки, переключал каналы. Детский комикс, потом старый черно-белый фильм. А вот дама показывает, как сделать рождественскую открытку, украшенную аппликациями из каталога семян. Рори, еще чуть-чуть повернув антенну, отрегулировал звук. Люси тоже примостилась на ковре возле Рори.
— «…и в завершение — бантик из красивой ленты. Вот так. Думаю, вы согласитесь, что любой будет счастлив получить такую открытку».
— Нет уж, спасибо, — сказал Рори и нажал другую кнопку. Диктор, явно шотландец, сообщал о погоде, которая в ближайшие дни не будет благоприятствовать прогулкам по холмам.
— Хочешь, оставлю его включенным? — сказал Рори.
— Нет. Теперь я знаю, как с ним обращаться.
Рори выключил телевизор.
— Только не трогай антенну. По-моему, я выжал из нее все, что можно,
— Здорово, что ты дал мне свой телевизор и еще сам принес его сюда.
— Пустяки. Не о чем говорить.
Он снова восхищенно огляделся.
— Знаешь, эти вещи помогала покупать моя мама. Классно, правда? Она страшно любит ездить на рынок в Бакли и всегда привозит кучу барахла — то старинную льняную наволочку, то китайскую безделушку, в общем, что-то совершенно бесполезное. У нас весь дом забит хламом, но всегда находится место для чего-то новенького. А в Лондоне у тебя такая же комната?
— Нет. Гораздо меньше и из окна никакого вида. Но в общем уютная. По крайней мере, не приходится ни с кем ее делить. У меня там и книги, и компьютер. И все мои вещи.
— Интересно, а как это — жить в Лондоне?
— Обыкновенно.
— Да, должно быть, здорово: музеи, выставки, концерты, театры. Я там был один раз. Папа взял меня с собой на конференцию, мы жили в гостинице и каждый вечер ходили в театр. Было жарко, мы обедали и ужинали в кафе, столики стояли прямо на тротуаре, мы сидели и смотрели, а мимо нас прогуливались голубые и всякие чудики. Класс! Гораздо интересней, чем в Кригане.
— Но жить там постоянно — совсем другое дело.
— Да, наверное.
— Хорошо, если у тебя есть дом с садом. Когда я была маленькая, у нас в Кенсингтоне был такой, и совсем не чувствовалось, что живешь в большом городе, потому что кругом были деревья, трава, цветы… Но потом родители развелись, и теперь мы живем в квартире — я, мама и бабушка. Дом стоит недалеко от реки, и с балкона хороший вид, но некуда выйти полежать на травке с книгой. У моей подруги Эммы — мы с ней вместе учимся в школе — собственный дом, и иногда мы устраиваем пикники у них в саду.
Люси не могла придумать, о чем бы еще рассказать, и ужасно боялась, что Рори будет скучно ее слушать.
— Скажи, а ты тоскуешь по дому? — спросил он.
Люси с удивлением посмотрела на него.
— По дому?
— Ну да. По маме, по своим вещам и вообще по всему? С Клодэг просто беда. Не соглашается уехать даже на день, ревет, как маленькая.
— Ну нет, — сказала Люси и сама удивилась, как жестко прозвучал ее голос. — Нет, я совсем не тоскую. Даже не думаю о возвращении в Лондон. Просто выбросила его из головы.
— Но…
— Ты не понимаешь. Там все по-другому. Не так, как здесь или как у тебя в доме, где много людей и куда приходят твои друзья. А у нас бабушкина квартира, и она не любит, чтобы приходили мои подруги. Говорит, что у нее от этого начинается головная боль. Иногда ко мне приходит Эмма, но бабушка не очень ее любит. Мы с Эммой почти все время сидим у меня в комнате. Однажды она пришла, когда ни мамы, ни бабушки дома не было, и мы полдня провели в ванной — мыли волосы, душились, красили ногти на ногах в серебряный цвет. Когда я прихожу к Эмме, мы можем делать что угодно. Ее мамы почти никогда не бывает дома, она работает. Редактирует журнал. А помощница по хозяйству у них — прикольная, позволяет нам стряпать, и мы с Эммой готовим жуткие пудинги.
