— Убрать этих людей, взять новых — не велика задача. Но это не решит тех проблем, которые накопились в твоем кооперативе. Тебе не кажется, что брожение умов — это следствие неразумной экономической политики, которую ты ведешь?
— Что же такого я делаю неразумного?
— Ты наделал долгов, и взвалил весь груз проблем на вновь принятых людей. Ты загрузил народ работой и ставил неразумные сроки. То, что ты поручил Расторгуеву сделать за месяц — это задача на два года. В принципе дело поправимо, и уволенные тобой люди как раз занимались решением проблем. Но теперь их нет. С кем мне взаимодействовать? Завтра я договорюсь в Центральной налоговой насчет возврата НДС, и кто из твоих сотрудников туда пойдет от моего лица? Что касается Юнитекса — то было блестящее решение бросить Совинком и начать работать через новую чистую фирму. Юнитекс — фирма с историей и всеми необходимыми лицензиями. В отличие от Совинкома, там нет никаких проблем, Юнитекс можно смело выставлять на все конкурсы, просто надо договориться об условиях. Думаю, 5-10 % от оборота директора Юнитекса бы устроило. Расторгуев решил прикормить Юнитекс, чтобы покрепче привязать к себе, и пострадал за инициативу.
Выслушав старого седого полковника, я вступил в полемику: мол, Паперно с Расторгуевым пришли на благополучную фирму и своим воровством и вредительством фактически её разорили, поэтому самый раз повесить на них всю сумму долга. Мои словопрения были пустой тратой времени, проговаривая текст, я размышлял над предложением по Юнитексу. Наконец, приняв решение, я его озвучил:
— А почему бы нам не шваркнуть директора Юнитекса и не прибрать фирму к рукам?! Зачем платить за то, что можно взять бесплатно? Махотин, директор фирмы — законопослушный, добропорядочный, честный, интеллигентный, совестливый, неполживый, рукопожатный, бесцветный и никчемный человечишка, одним словом — лох. У него не идут дела, поэтому он рад до усрачки сдавать в аренду свою контору, чтобы успешные ребята проводили через неё свои сделки и платили бы процент. Но насколько я разбираюсь в людях, он быстро забуреет и в самый ответственный момент станет выкручивать нам руки.
Старый седой полковник заявил, что является гарантом и никаких неприятностей со стороны директора Юнитекса не будет. «Зато будут неприятности с твоей!» — подумал я, вслух же сказал:
— Но я не могу уступить и 1 % с оборота. Экономика каждой сделки посчитана до копейки, всё распределяется за месяц до того, как мы играем тендеры! А этот товарищ потребует не менее 5 % с каждой сделки, которая будет проходить через его фирму. В конце концов, нельзя доверять ему управление нашими деньгами. Допустим, он хороший человек, но у него могут быть плохие обстоятельства, и он, сам того не желая, воспользуется чужими деньгами, чтобы закрыть ими свои проблемы. Нет, я не согласен, даже если он доверит мне право второй подписи в банке.
И я снова предложил: не договариваться с директором Юнитекса, а бесплатно отжать у него его фирму… ну если не бесплатно, то за чисто символическую сумму. Выслушав меня, святой Иосиф сказал, что подумает над моим предложением, и в который раз попросил переговорить с сотрудниками — как с уволенными, так и с оставшимися, «среди которых зреет недовольство».
— Просто встреться с Паперно, Бунеевым и остальными, поговори с каждым наедине, а потом принимай решение — оставлять их или увольнять. Если ты скажешь, что они тебе не нужны, я прикажу им забыть дорогу на твой кооператив.
Пожав плечами, я пообещал выполнить эту просьбу.
— Ты доверяешь Ирине Абдурахмановне? — последовал неожиданный вопрос.
(святой Иосиф часто коверкал отчество Ирины и вместо «Алексеевна» говорил «Абдурахмановна»)
— В общем-то, да, доверяю… — ответил я, но в моём голосе прозвучала неуверенность.
Порывшись в тумбочке, святой Иосиф вынул запечатанный конверт формата А4 и протянул его мне:
— Почитай на досуге.
— Досье на Ирину?
— Сдается мне, на тебя, — продолжая рыться в тумбочке, ответил он. — Чтобы вручить мне этот конверт, Ирина Абдурахмановна ждала меня два часа. Я отъезжал в больницу…
Я подумал про Таню, и у меня ёкнуло в груди. Я стиснул зубы и опустил глаза.
— …приехал, поприветствовал нашу даму, пригласил в кабинет. Она мне быстро суёт конверт, что-то начинает тараторить. Не договорив, убежала, — с этими словами старый седой полковник положил перед собой на стол прозрачный уголок с каким-то бумагами внутри.
— Странно… — рассеянно проговорил я. — А почему там должно быть что-то про меня?
— А ты послушай. Говорю же тебе — распустил ты народ. Не занимаешься людьми, а они — кто в лес, кто по дрова, как стадо без пастуха, как паства без пастыря. А Ирина — вот я с ней намучился. Каждый божий день ко мне является, и всё с разными показаниями. Сначала она обвиняет меня во всех преступлениях против человечества. Я даже хотел позвать охрану — не за себя боялся, моя душа ведь мне не принадлежит уже. Всё для людей… Потом приходит и говорит: нет, вы, Иосиф Григорьевич, хороший, а Расторгуев и компания — плохие. Так, думаю, уже лучше, процесс пошел. Далее ты, Андрей Александрович, на повестке дня появился. Здесь пошел особенно яростный диспут. Сначала ты у нас хороший, мы тебя любим, и я даже начал опасаться за твою честь… Потом пошли обвинения, и я принялся тебя защищать. Она при мне тут чуть ли не заявления в ОБЭП принялась писать. Ты, между прочим, возьми на заметку — эти её писательские замашки! Любит она писать — чуть что, за перо хватается и фиксирует свои мысли. Хорошо, она ко мне приходит, я её сдерживаю, как могу. А если пойдет в другие места?! А пишет она всё подряд — кто кому платит, сколько денег приходит, сколько и куда уходит. Факсами меня забросала, всю бумагу факсовую извела, ты мне принеси рулончик в другой раз. А письмо это я даже не вскрывал — возьми, почитай про свои коррупционные дела.
И он протянул мне через стол файл с документами, который только что вытащил из тумбочки и положил перед собой: «Вот возьми еще до кучи».
Я сокрушенно вздохнул:
— Да… я слышал, что Ира в последнее время себя не контролирует, но не думал, что так все запущенно… Разбойница пера, блин.
— Еще у неё мысль промелькнула — открыть свою фирму, — добавил святой Иосиф. — Я пропустил это мимо ушей, а потом как-то напомнил про это, а она уже молчит, как партизан. Но, вижу по лицу, идею эту она не оставила.
— Думая о фирме, она слишком много на себя берет. Много таких было, и где они сейчас?! Барахтаются, пытаясь сбить сливки из дерьма, а я как был, так и остался при своих. Деньги-то я сам людям ношу.
Доверяя Ирине, последние слова я сказал для предупреждения возможных попыток Расторгуева создать свою контору.
— …Есть, правда, один клиент — Ставропольская краевая больница, куда она сама деньги носит. Опять же, она туда попала по моей наводке. Но она сделала глупость — отвезти деньги доверила какой-то прошмондовке, и та сунула в конверт взаиморасчеты с человеком из этой больницы, про которого получатель денег не должен был знать. Разразился скандал. Замяли, правда, но осадок остался.
— Я слышал про это дело, — сказал Иосиф Григорьевич уверенным голосом. — А тебе не кажется, что Ирина сама всё подстроила?
— Думал я об этом варианте. В любом случае она сделала глупость — при одном раскладе меньшую, при другом — большую.
Итак, святой Иосиф ушел от обсуждения вопросов, которые волновали меня больше всего — возврат экспортного НДС и разделительный баланс как способ опрокинуть кредиторов; сославшись на то, что у меня на фирме не осталось людей, с которыми он бы мог взаимодействовать по поводу решения данных вопросов. Мы ещё долго беседовали об искусстве управления; а когда все темы были исчерпаны и я почувствовал, что пора закругляться, то поднялся и протянул руку для прощального рукопожатия. Поднявшись, я обратил внимание на фото в рамке, которое стояло на столе святого Иосифа. Танино фото. Пожав руку, я вышел, от волнения толкнув дверь резче обычного.
Глава 47,
О писательском даровании Ирины Кондуковой
В письмах Ирины, которые она писала Иосифу Григорьевичу и которые он передал мне, шла речь о работе Совинкома: как происходят сделки, работает бухгалтерия, откуда берутся и как расходуются наличные деньги. Особое внимание было уделено «возвратам» заведующих отделениями кардиоцентра: как они приносят к нам в офис из отделений товар, полученный со склада кардиоцентра, как на него выписывается новая накладная, и товар снова поступает на склад кардиоцентра. В письмах было приведено приблизительное состояние взаиморасчетов с врачами кардиоцентра. Коснувшись личности главного врача кардиоцентра, Ирина дала разгромную характеристику хозяину Совинкома, то есть мне, выкачивающего из фирмы деньги на личные нужды, погрязшего в долгах, и подозреваемого в скрытом разврате и тайных пороках. Не оставив камня на камне от благопристойной репутации «генерального директора ООО Совинком г-на Разгон А. А.», Ирина старательно вывела образы руководителей среднего звена компании — людей способных, трудолюбивых, конечно, не без некоторых недостатков, брошенных на произвол судьбы хозяином-самодуром, расхлебывающие кашу, которую он заварил.
