— Характер показывает. А я уже не выдерживаю, пусть бы матом крыла, но не молчала так долго.
Сколько раз сам хватался за телефон, набирал несколько цифр и выключал мобильник, заставлял себя подождать еще.
И все же Женька не выдержал первым. Он позвонил вечером, когда вернулся с работы. Катя ответила хмуро:
— Слушаю, что тебе надо?
— Давай увидимся.
— Зачем?
— Я соскучился!
— По ком? — спросила язвительно.
— Катюха! Я не могу без тебя!
— Не ври!
— Катюшка! Ну, оступился, виноват, выпил лишнее, а ты, что со мной натворила, уделала так, что из дома выйти не мог. Сидел тут, голодный, как барбос. Хоть бы пожрать принесла, так и на это тебя не хватило. Никакой жалости нет. Я на работу не пошел, куда в таком виде. Тебя ждал. Все ж невеста! — упрекнул Катьку, но та ответила холодно:
— Бывшая невеста, теперь никто.
— Даже так? Выходит, я больше не нужен? Ты не любишь меня?
— У тебя есть замена. Скучать не станешь.
— Это ошибка, шалость, ты знаешь, у меня с нею ничего не было!
— Меня больше не интересуют твои похождения. Я ушла насовсем.
— Кать, ты несправедлива и жестока!
— Тебе ли упрекать? Виноват по уши, уже молчал бы!
— Ладно, кончай бухтеть! Давай встретимся, приходи. Сколько тебя уламывать?
— Я не приду,— ответила сухо каким-то чужим голосом.
— Катька! Но ведь ты почти жена! Я жду тебя!
Девчонка ничего не ответила. Она выключила телефон. Женька, досадливо выругался. Он подождал еще с полчаса, позвонил снова, но Катя не стала отвечать.
Женька через час снова набрал номер, но телефон был выключен.
На следующий день он снова не смог дозвониться к Кате и решил в выходной пойти к ней в общежитие с самого утра. Так и сделал.
Катька долго не соглашалась выйти к Женьке, смотрела исподлобья, ни то, что чаю предложить, из комнаты прогоняла. Называла придурком и отморозком. Уж, на какие ухищрения не пускался, ничего не помогло:
— Катюх! Я зарплату получил. А ты хотела купить какое-то покрывало и постельное белье! Пошли! Я деньги с собой взял. Сегодня все магазины открыты. Не будем время зря терять,— взял за локоть.
— Отцепись, козел! — отскочила от Женьки.
— Кать, пошли выйдем в коридор, поговорим,— звал парень.
— Слушай, подруга! Чего выпинаешься? Иди, пока зовет! А то я вместо тебя выйду! — пообещала щекастая, румяная соседка.
— И чего выпендриваешься? Зачем гонор показываешь? Вот когда станет мужем, тогда и выставляйся. Покуда он тебе никто. Не имеешь на него прав. Теперь ты за него должна держаться, чтоб не передумал. Коли зовет, беги к нему! — отозвалась с койки худая, как жердь, Валентина.
Женька взял девчонку под руку, та опустив голову, вышла следом в коридор. Но слишком много народу ходило здесь сегодня, поговорить никак не удавалось, и Женька с Катей вышли во дворик. Здесь было пусто и тихо.
— Кать! Мы как чужие, будто при разводе в суде, на разных концах скамьи сели! — заметил Женька.
— Хорошо, что не расписались,— заметила она.
— Ну, виноват! Ты тоже отличилась, показала, какою мегерой можешь стать! Оба дураки!
— Но ты еще и кобель! — не уступала девка.
— Я сегодня еще ничего не ел. Даже кофе не пил,— вспомнил Женька.
— Что предлагаешь? Я не держу тебя. Иди домой,— отозвалась хмуро.
— Одному в горло не лезет. Пошли вместе,— придвинулся поближе, Катька остановила взглядом:
— Не дергайся, а то уйду,— предупредила тихо.
— Старики из деревни харчей передали целых две корзины. Там все к празднику. Мамка куличей напекла, крашенок полная миска, творожная Пасха, сметана и творог. Даже домашней колбасы накоптили. Просят приехать.
— Вот и поезжай!
— Они обоих ждут.
— Я не поеду. Хотя мои тоже зовут. Отец целых пять кур накоптил. И тоже сметаны банку, да меда налил. Говорит, что сала положил, вот передать не с кем. Но зачем так много одной? — глянула на Женьку искоса.
— Я хоть и потрепанный, но живой! Чего это ты меня не учитываешь? Жрать не разучился. Небось, отец яиц тоже насобирал?
— Целое ведро. Зачем так много?
— Пасха всю неделю идет,— придвинулся к Катьке совсем близко, так что той оставалось только встать.
— Катька! Ты меня любишь? — обнял девчонку, повернул к себе лицом:
— Отстань!
— Нет! Ты ответь! — сдавил в руках накрепко.
— Отвали, придурок! — хотела оттолкнуть, но не удержалась и упала со скамьи. Женька подхватил, усадил на скамейку, по-хозяйски поднял плащ, посмотрел, не ушибла ли, не ободрала пи ноги.
— Слушай, чего мы целый день тут сидим. Сколько времени потеряли. Я жрать хочу, ты замерзла! Пошли домой! Завтра столько дел надо успеть сделать. А с утра в ЗАГС! Ты хоть это помнишь?
— Завтра ЗАГС выходной! И нас через три дня будут регистрировать. Я узнавала,— проговорилась Катя и тут же вставила:
— Стоит ли нам спешить? Может, давай заберем заявление, пока не поздно. А то мало ли! Присмотришь себе другую, в авоське и в парике! Мне не к спеху замужество!
— Катька! Погоди, придем домой. Там я тебе на все вопросы отвечу сразу!
— Как?
— Ты знаешь, у нас с тобой по соседству, на одной лестничной площадке живет пара, в общем-то, пожилые, старые совсем. И что думаешь, когда дед выходит во двор, он без костыля давно не появляется нигде, бабка всегда зорко следит за ним из окна. А знаешь почему?— усмехнулся Женька шельмовато:
— Этот старый озорник еще шалит с соседками. Увидит бабу помоложе своей старухи, тут же подрулит и цап ее за задницу! Та, в крик! Охальником, хулиганом обзовет, а дед торчит от кайфа! Мужика в себе сыскал старый шельмец! Запусти его на ночь к молодухе, ведь не справится с нею. Зато во дворе героем держится, мужиком! Ну, а его старуха кричит сверху:
— Эй, Петрович! Ты гляди же, на ночь что-то и для меня оставь! Не растеряй из порток всю прыть!
— Вот так и живут. Не ревнуют, не обзывают и не обижают друг друга. Шутят над возрастом и болячками, помогают их одолеть. На то большого ума не нужно, а вот понимание и любовь, какие пронесли через все годы, не растеряв ничего. Вот это мудрость. Когда она приходит к людям, и ко всем ли? Я, честно говоря, завидую им. Они, эти старики и сегодня остались в душе молодыми. Зато мы с тобой быстро старимся. Скажи, почему так получается?
— Не знаю,— ответила Катька тихо.
— Да все просто! Они и теперь любят друг друга, как когда-то в молодости. Любят с ошибками, и прощают, не помня зла. А вот мы не умеем так. В условностях, в подозрительности завязли. Нам надо подогнать друг друга под идеал. А где личность? Нет ее, нет индивидуальности. А жить по стандарту ох и скучно.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Кать, пока мы еще не расписались, давай поговорим начистоту и расставим все точки над и, чтоб впредь не было недоразумений.
— Давай! — согласилась охотно и прижалась к плечу Женьки.
— Я обычный человек, как и все мужики. А потому, не буду давать глупых клятв, что ты для меня единственная и неповторимая, что кроме тебя у меня никогда не будет другой женщины. Это чушь! Кто такое лопочет, он откровенно врет. Никто не может поручиться за себя загодя. В жизни бывает всякое. Потому, вдруг ты, или я, встретим более достойного человека, без какого жизнь станет немыслимой, о том надо сказать честно и поступить порядочно, без позора и грязи.
— Тогда зачем нам жениться, расписываться, если ты сегодня в себе не уверен?
— Я говорю о будущем. Его не предугадать никому. На тот случай я предупреждаю тебя заранее.
— А я выхожу замуж на всю жизнь.
— Дай Бог, чтобы так оно и было. Но и при этом помни, я не потерплю, чтоб ты когда-нибудь еще раз опозорила меня, как в общежитии. У нас есть квартира, где могли разобраться сами, без посторонних глаз и ушей. Один на один. Ведь тогда ты опозорила ни меня, а саму себя! Приревновав к путане, бросила ей под ноги свое имя, поставила над собой. О том ты не подумала, а мне и теперь стыдно за тебя перед ребятами. Знай, если такое повторится, я ни за что больше не пойду на примирение с тобой и не поверю, что любила. Позорящий, способен на любую подлость и предательство, мне такая жена не нужна. Ты обозвала меня так грязно, что я долго ломал себя, прежде чем позвонить тебе. Мне кажется, ты и сегодня не все поняла. Забыла меру допустимого. Да, я виноват. Перебрал, неправильно повел себя. Но, я еще не стал тебе законным мужем, и ты не имела права вести себя вот так, как в тот день.
— Женька, прости, я и вправду виновата. Но и теперь не знаю, сумею ли удержать себя, если это повторится. А скорей всего, я уйду от тебя насовсем.
— Зачем мы грозим друг другу? Как это глупо! Мы не начали жить, а уже набрали полные карманы подозрительности. А где любовь, Катюша?
