— Нет, — радостно кинулся спорить Палюрич, — Это вы недооцениваете реакцию, произведенную в городе моей наполовину выбритой головой!
— Ой, да неважно… Тоже мне гонки… Вась-Вась опередил моду или она его, — Вера решила прекратить пустые словоизлияния, — Что дальше было? Интересно же…
— Что, что, — тяжело вздохнул Палюрич, — Пока от начальства массу матов в адрес своего внешнего вида не выслушал, так и не понял, в чем дело…
— Вот! Мораль сей басни такова: «Рубить пути к отступлению равнозначно отпиливанию сука, на котором сидишь.» — радостно подытожил Игорь, — Потому как, если суждено тебе бегством спасаться, то все равно побежишь, даже если весь обратный путь минами предварительно заложил.
— Эк, завернул, — восхитился Вась-Вась, — И что?
— А то, что не надо было Миленку говорить, будто я сделал уже всё. Он и так не слишком нас любит, а тут лишний повод для недовольства появится: обещали слоган, и не сделали. В общем, если не получится придумать, представляете, как неудобно будет…
— Представляю, — самодовольно замурлыкал Вась-Вась, — И ты представляешь. Поэтому придумаешь. Профессионал от любителя ведь чем отличается? Тем, что профи свою работу, невзирая на погодные условия, всегда выполнит… И я, между прочим, таки вынужден был в то же утро побриться налысо. А, если б полоски эти с вечера не выбрил, кто знает, может, до сих пор бы с прической советского инженера ходил и болезненно мечтал о концептуальности своего внешнего вида.
— Придумаю, — с готовностью купившись на «профессионала», ответил Игорь, — Куда ж я теперь денусь… Объявлю срочные военные сборы своему никчемному мышлению, и что-нибудь стоящее обязательно придумается.
— Неужели вы всерьез думаете, что вдохновение можно изнасиловать?! — несколько резче, чем следует в обычной беседе, спросила вдруг Вера.
Игорю стало не по себе. Когда-то и сам он рассуждал так же. Преклонялся перед творцами и слегка призирал ремесленников. Не пишется, — не пиши. Рассуждать так было легко, потому что писалось всегда. Иногда творческие порывы даже становились навязчивым, и Игорь в шутку ворчал на них, мол «не буду ничего записывать, лень мне». Доворчался. Теперь каждую строчку приходилось завоёвывать. Можно ли изнасиловать вдохновение? Можно ли заниматься творчеством без оного? Можно ли жить, не занимаясь творчеством? Для себя Игорь уже решил, — нет, нельзя. Нельзя захватить музу в плен. Но можно приручить её, подкармливая трудолюбием и усидчивостью. Терпеливо выращивать армию навыков, заменяющих иногда вдохновение. В общем, заискивающе вымаливать у муз внимания примерным поведением. Всё это звучало до крайности унизительно, но, увы, было правдой. Более того, это было единственным способом работать. Игорь считал, что в жизни каждого творческого человека наступает этап, когда вдохновение уже не дается «на шару», когда его надо поджидать и зарабатывать. Осуждать такое мнение, скептически отзываясь о «пытающихся изнасиловать музу» соплеменниках, мог только человек, у которого этап упадка еще не наступил. С некоторых пор, Игорь чувствовал себя не в своей тарелке, беседуя с подобными индивидуумами. Возможно, слегка завидуя. Возможно, предвидя скорое опустошение природных ресурсов собеседников и жалея их. Игорь как-то глупо раздражался, наталкиваясь на потребительский подход к вечности: мол, если мне надиктуют чего-нибудь свыше, то я запишу, а если нет, — сами виноваты, не буду ничего делать. Игорь считал, что делать нужно в любом случае: зачем же мы тогда вообще нужны этому миру, если собираемся отдавать ему только то, что он сам за нас сотворит. Игорь вообще был в тот период жутким максималистом.
В любом случае последние слова Веры, упрёком резанувшие по больному месту, совершенно испортили Игорю настроение. Вась-Вась увидел зашедшего в зал клиента и, излучая любезность, кинулся к нему. Несколько секунд над рабочим местом Веры витало напряженное молчание.
— Я опять сказала что-то не то? — Вера оказалась весьма чутко реагирующим на перемену моральной обстановки человеком.
— Нет. Всё то. Просто я опять воспринял твои слова слишком близко к сердцу, — на этот раз источником напряженной атмосферы был уже Игорь.
— Знаешь, мне это даже льстит, — усмехнулась девушка, снова уткнувшись в компьютер, — Чтобы я ни сказала, всё тебе не нравится… Всё тебя задевает… Прямо какое-то повышенное внимание к словам моей персоны.
Выяснять причины столь быстрой перемены настроения Игоря Вера не стала, считая себя не в праве несанкционированно лезть к человеку в душу. Мол, если надо, сам объяснится. Игорь же, конечно, усмотрел в отсутствии дальнейших расспросов признаки полного Вериного безразличия и чёрствости. Если бы не вновь вернувшийся к ребятам Вась-Вась, принявшийся разряжать обстановку, едва начавшееся общение Веры и Игоря могло бы разбиться о колкие скалы непонимания.
— Да чего вы вдруг надулись? — клиент, видимо, особо Вась-Вася не заинтересовал, и был отдан на охмурение вернувшемуся с перерыва Антону, — Вера, он что, тебя обижает?
Вась-Вась театрально сдвинул брови и погрозил Игорю кулаком. И Вера, и Игорь ничего не ответили.
— Вера, немедленно улыбнись! — кривляясь, принялся ныть Палюрич, — Если ты сейчас же не развеешь мои подозрения против этого типа, я буду вынужден вызвать его на дуэль. Он — молодой живчик. А я старый и больной! Он легко меня победит. Тогда Анюта перепугается и вызовет врачей. Но, как водится, раньше Скорой приедет Милиция, меня обвинят в хулиганстве и посадят в обезьянник или спец приемник. Там я зарасту, заражусь от местных бомжей вшами и… — Вась-Вась остановился, придумывая продолжение.
— И, пытаясь их вывести, вновь обреетесь налысо. А голова-то к волосам уже привыкнет!!! От первого же дуновения ветра вы заморозите лысину и подхватите менингит, — не мог не продолжить импровизированную «причиталку» Игорь.
— Точно! — обрадовался столь мудреному развитию событий Вась-Вась, — А от менингита можно даже сойти с ума. Что, впрочем, мне не грозит, ввиду отсутствия такового.
Вера уже давно смеялась, прикрыв губы ладошкой. Из глубины её глаз поднималось нечто настолько тёплое, что Игорь моментально забыл все свои обиды.
Вась-Вась, довольный достигнутым эффектом, переключился на Игоря.
— А для вас, молодой человек, у меня есть одна забавная игрушка. Помните свою теорию о «внеэкологическом загрязнении»?
Игорь помнил, и ему было до крайности приятно, что Палюрич помнит тоже.
— Так не честно! — вмешалась Вера, — Я ничего не знаю об этой теории, посему не смогу оценить вашу игрушку. Или играйтесь не при мне, или изложите суть теории!
— А какое из этих «или» тебе больше по душе? — напрямик спросил Игорь, подозревающий, что Вере неинтересно будет слушать какие-то там размышления о жизни.
— Ну конечно, узнать суть, — абсолютно искренне и без всякой иронии ответила Вера.
Игорь отметил, насколько менялось лицо девушки, в зависимости от выражения глаз. Сейчас она казалась совсем подростком, наивным и заинтригованным.
— У тебя в глазах бегают чертенята, — зачем-то сообщил Игорь Вере.
— Это вы с Палюричем отражаетесь, — мгновенно насторожилась и ощетинилась девушка, потом смягчилась, — Прекрати говорить сомнительные комплименты. Лучше расскажи про теорию.
— Ну… — начал Игорь и тут же почувствовал себя неловко. После столь долгого предисловия теория должна была представлять из себя нечто суперстоящее. На самом же деле это была довольно лёгкая и примитивная рассказка, — Дело в том, что, кроме сугубо физических факторов, описываемых экологией, окружающая среда напрямую зависит еще и от так называемых «настроенческих». То бишь, чем больше негативных эмоций человечество выплёскивает в виде ругани и прочей агрессии, тем хуже ему, человечеству, живется. Люди созданы, чтобы жить в атмосфере любви, доверия и дружелюбия. Выплёскиваемая во время скандалов и истерик «чернуха» на самом деле никуда не девается. Она накапливается в атмосфере, и скоро ни один человек не сможет спокойно вздохнуть, не наглотавшись этой гадости. И тогда люди будут ощущать себя, как растение без солнца. Конечно, многие мутируют и смогут жить и так. Но большинство просто вымрет. Причем сейчас «настроенческая» загрязненность окружающей среды превысила все нормы. Положение вещей действительно критическое…
— Поэтому ты стараешься все время выглядеть счастливым? — без тени иронии спросила Вера, — Борешься с «негативкой»?
— И поэтому тоже, — не очень-то уверенно ответил Игорь. Вообще-то он не старался как-то там выглядеть. Более того, ему и в голову не приходило, что он похож на вечно радующегося идиота.
— Знаешь, по-моему, с этой «чернухой» не улыбками надо бороться, а устранением источника раздражения. В наше время, в нашей стране просто глупо не испытывать негативных эмоций, — осторожно возразила Вера.
