Почему-то в подобных ситуациях всегда думается о чем-то поганом. Сегодня, к примеру, о том, что Гена больше никогда не позвонит. Она, конечно, предусмотрела подобный вариант, запомнив номер его машины, но все равно. Что ей делать, если он не позвонит? А что, собственно, случится? Всемирный потоп? Или падение метеорита. Наверно, ничего. Никуда не денется ни этот парк, ни офис, ни Земля, ни она… Так, останется одна маленькая зарубка на сердце.
Народу в парке не много, не очень подходящее время года для прогулок. Летом здесь играют музыканты, а сейчас еще рано… Еще холодно…. Откуда тогда музыка? И такая знакомая музыка?
Голос. Женский голос. Песня… Боже… Да это же… Нора Джонс!
Катя остановилась, огляделась, прислушалась. Ошибки быть не может. Это одна из ее любимых песен. «Сюрпрайз, сюрпрайз…» Пела, конечно, не сама Нора… Но очень похоже.
Это не случайность! Не может звучать в парке именно Нора Джонс!
Она свернула с главной аллеи и осторожно, словно боясь вспугнуть песню, двинулась в ту сторону, откуда лилась музыка.
«Сюрпрайз, сюрпрайз…» Все отчетливее.
Она узнала музыкантов. Те самые, что пели вчера в кафе. Парень и девушка. Стояли в одиночестве под фонарем и исполняли песню. Если они хотят заработать, это не самое удачное место. Значит, они не хотят заработать, а значит… Значит, они играют для нее…
– Привет…
Катя обернулась и уперлась в цветы. Большой букет белых гербер. Долгоиграющие цветы. Гораздо более стойкие, чем розы. Гена опять угадал – она любила именно герберы. Или от кого-то узнал… От кого?
– Привет…
– Ух, ты! Обалдеть!
Он, не отрываясь, пялился на нее, словно кот на месторождение валерианки. И не ясно, кто для кого подготовил «сюрпрайз».
– Это тебе, – придя в себя, он протянул ей герберы.
– Спасибо… Песня тоже для меня?
– Какая ты догадливая, ничего не утаишь, – улыбнулся он, беря ее под руку. – Ты не против, если мы прокатимся. Я хочу показать тебе одно обалденное место.
– Не против.
Он кивнул музыкантам, те улыбнулись в ответ, продолжая петь. И пели до тех пор, пока Гена с Катей не покинули парк.
Так о чем она переживала? Проклятая мнительность.
Он гнал машину по Петергофскому шоссе, в сторону Константиновского дворца и фонтанов. Катя редко бывала в этой части города. Здесь все преобразилось, даром что дорога в президентскую резиденцию. Китайцы отстроили целый город возле Финского залива, где раньше был пустырь.
Они ехали в Кронштадт, но не по кольцевой, а по более живописной трассе. Катя никогда не была в Кронштадте, хотя на маршрутке от метро можно добраться за сорок минут. Ноги не доходили.
– Я договорился, нам покажут Морской собор.
С кем договаривался, Гена не уточнял, но видимо с людьми очень высокого уровня. В Морском соборе все еще шла реставрация, и посетителей туда пускали крайне редко…
Господи, неужели это происходит со мной?
Они проскочили Константиновский, Стрельну, парковую зону, Петергоф… За Петергофом свернули в сторону кольцевой. Пробок не было, Гена прибавил газу. Собачка на торпеде мило покачивала головкой. Катя улыбалась. А Гена уже не бросал на нее тайные взгляды, а откровенно таращился, словно дембель на обложку эротического журнала.
Что совершенно недопустимо на скорости восемьдесят километров в час, да еще на весенней скользкой дороге. Ведь достаточно одного неверного движения…
– Гена!!!
Резкий свет фар встречной машины, резкий поворот руля, сбитое боковое зеркало…
«Рено» уклонилось от удара. Это хорошо.
Но при этом соскочило с проезжей части и теперь летело по воздуху, держа уверенный курс на росшие вдоль канавы тополя.
Это плохо.
* * *
– Девушка… А кто оторвал дверь?
– Не знаю… Наверно… Я.
– Вы?! Чем?!
– Руками…
– Да, ладно…
Парень в спецовке с надписью «МЧС», заглянувший в салон «скорой», скептически посмотрел на сидящую там Катю с перевязанными ладонями, потом еще раз на валявшуюся на земле покореженную дверь «рено».
– Смеетесь? Да тут и домкратом не оторвать.
– Я оторвала…
…Машина вспыхнула сразу после столкновения. Подушка безопасности отправила Катю в нокаут, и она на несколько секунд потеряла ориентацию. Когда пришла в себя, из-под капота валил дым. Ей повезло, «рено» врезалось в тополь левой, водительской частью. Придорожные кусты несколько смягчили удар.
Не повезло Гене. Подушка тоже сработала, но его зажало между рулем и сидением. Мало того, он был без сознания.
Из-под капота вырвалось пламя. Машина, хоть и железная, но при определенных обстоятельствах горит лучше бумаги. И Катя знала это… Она смогла освободиться от ремня – замок не сломался. Толкнула дверь, вывалилась из салона.
– Сейчас, Геночка… Сейчас…
Его дверь заклинило намертво. Вытащить Гену через пассажирскую нереально….Катя не поняла, что произошло потом… Выбила камнем боковое стекло – несколько осколков врезались в лицо. Ухватилась своими маленькими ручками за дверную раму и с отчаянным криком потянула ее на себя. Бесполезно!
И тут ей показалось, что откуда-то с черного весеннего неба к ней протянулись две сильные руки, обхватили ее ладони, чей-то голос прошептал «Давай!», после чего они вместе еще раз рванули дверь… Последняя с хрустом оторвалась и отлетела на пару метров от горящей машины…
Она вытащила Гену из салона, собачка раньше вылетела вместе с лобовым стеклом. Потом к ним подбежали люди… Когда машина уже была полностью объята пламенем…
Первая «скорая» увезла Гену. Вторая занялась Катей. Врачи перебинтовали порезанные ладони, обработали раны от осколков стекла на лице, вкололи обезболивающее и успокоительное. Обрадовали диагнозом – всего лишь сотрясение мозга. Соответственно – госпитализация. Прежде чем отправиться в больницу, она вышла из кареты «скорой» и подобрала плащ, срезанный с Гены первой бригадой врачей. Ощупала карманы, нашла мобильник… Надо сообщить его родне или друзьям. Нажала список контактов.
Там был всего один контакт.
Она.
* * *
Выписали Катю на следующий день. Накануне в больницу примчались родители, Машка. Катя попросила узнать, в какой он клинике, и каковы перспективы. Она подсмотрела его фамилию на кредитке, когда он расплачивался в ресторане. Машка, имевшая связи во властных структурах, просьбу выполнила без проблем. Гена лежал здесь же, в реанимации, в соседнем корпусе. Перспективы нормальные. Перелом правой ноги, вывих левой, ушиб мозга и целый список мелких повреждений. Но жить будет и, возможно, – долго. Но вот машина восстановлению не подлежит, что для иного практичного человека пострашнее, чем собственный диагноз.
Катя немного успокоилась, но до утра так и не сомкнула глаз. В палате лежали еще три женщины, одна из которых преклонных лет. Часа в четыре Катя поднялась, чтобы сходить к нему, но на улице был минус, а верхнюю одежду у нее забрали в приемном покое. Принесенную утром кашу она проигнорировала, есть совершенно не хотелось. Только пить, но пить не дали. Сходила в справочное бюро, узнать – что с Геной.
– Посторонним справок не даем, – обрадовала строгая сестра, – вы кто ему?
– Я не посторонняя… Мы вместе ехали в той машине… В Кронштадт.
– Ему сделали операцию, состояние стабильно тяжелое, он в реанимации. К нему нельзя. Вечером ее выгнали из больницы, настоятельно порекомендовав наблюдаться в поликлинике.
Катя ничего не знала о нем. Ни адреса, ни кто его родственники или друзья. И в мобильнике только ее номер. Но так не бывает! Не шпион же он?! Верная Машка опять-таки через властные структуры попыталась пробить адрес по фамилии. Пробила. Вдвоем они съездили к нему домой. Обычная многоэтажка свежей постройки. Да, он же купил квартиру в кредит. С соседями сойтись не успел, те о нем ничего не рассказали. Попробовала проверить по социальным сетям. Никаких следов.
Она приезжала в больницу каждый день, но в реанимацию ее по-прежнему не пускали. Между делом уточнила на вахте, не прорывался ли кто еще? Оказалось, нет. Странно. Неужели у взрослого человека, не бомжа какого-нибудь, нет ни одного знакомого в огромном городе? Очень странно.
А вдруг он мент под прикрытием? Недавно такой сериал показывали. И тоже у мента приключился роман. Но знающая жизнь Машка успокоила – менты под прикрытием, только когда женам изменяют. Или фирмы крышуют.
Через неделю Гену перевели в двухместную палату и ей, наконец, разрешили свидание.
Он лежал на специальной кровати с противовесами. Правая нога в гипсе. Недельная щетина, бледность и худоба. Никаких передач на тумбочке. Только стакан с водой, пузырьки с лекарствами и пластиковая чайная ложечка.
Он улыбнулся, увидев ее. Спросил, как дела. Она улыбнулась в ответ, села рядом на табурет, поставила на тумбочку собачку.
