Дверь открылась.
На пороге стояла женщина. Я сразу её узнал. Несомненно, это была именно та женщина, к которой ушёл отец. Моложе матери, ухоженней и… совсем иная, не похожая на мать…
На женщине был надет лёгкий халатик. Её фигура прекрасно просматривалась под ним.
Я узнал её. Мне тоже нравились такие женщины. Как это ни смешно… Или — как ни печально…
— Что Вам угодно? — спросила женщина, и тут же поправилась. — Чего ты хочешь?
Я замялся.
— В чём дело?
Ещё секунда, и она закрыла бы дверь перед моим носом.
— Я ищу… Сергея Ринатовича.
— Подожди, подожди… Кто ты такой?
— Я — его сын. У него есть сын. Это — я.
— Входи…
Женщина как-то неуверенно подвинулась и пропустила меня в прихожую.
Ну и прихожая это была, доложу я вам! Прямо как большая комната… Как зал… А зеркала… а какие-то мебелины, названия которых нет в моём словарном запасе… Картины… ковёр…
«Ну, папашка, даёт», — успел подумать я.
— Кто это там?
Из двери в прихожую выглянул мужчина. Этот мужчина был под стать женщине. Мужчина был в халате. В таком значительном, атласном халате, как будто он собирался позировать художнику для написания парадного портрета, а не высунулся в прихожую, посмотреть на незванного гостя.
«А где же отец?»
— Это сын Сергея. Нарисовался вот… Похож…
— Что-то есть, — процедил мужчина, в упор рассматривая меня.
– Не что-то…
Они разговаривали обо мне так, как будто я не стоял рядом.
— А где… где отец? — наконец, выдавил я.
— «Иных уж нет, а те далече»… — продекламировал мужик.
Он явно был моложе, чем женщина моего отца. Видимо, это придавало ему уверенности.
— Что тебя привело к нам? — спросила меня женщина.
Мне, почему-то, стало жаль её.
— Я хотел бы увидеть отца.
— Разве ты не знаешь? Это невозможно.
— Мы с мамой ничего не знаем о нём уже несколько лет.
— Ах, ну да…
Женщина замолкла, а мужик смотрел на меня исключительно недружелюбно.
В это время открылась ещё одна дверь в прихожую, и оттуда высунулась девчонка лет восьми.
Её я тоже сразу узнал. По раскосым глазам. Таким же, как у меня.
— Папа сидит в тюрьме, — сказала девчонка. — Но он не виноват!
Девчонка смотрела на меня, а я на девчонку. Это была моя сестрёнка. Ох-ох-ох…
Дверь в комнату девчонки захлопнулась.
— Да… — женщина повела плечами. — Так получилось. Сергей сидит.
— Почему? — спросил я. — Где?
— Почему — это долгая история. Где — я могу тебе сказать. Ты можешь написать ему письмо. Если захочешь.
В прихожей нависло молчание.
— А ты как здесь оказался? — нарушила молчание женщина. — Ты зачем в Москву приехал? Ведь не в гости?
— Я приехал поступать… у меня не получилось…
— А теперь ему негде жить, и у него нет денег! — презрительно глядя на меня, произнёс мужик. — Мы сами не местные…
Рот у мужика искривился.
— Разве ты не видишь, зачем он здесь? И вообще! Избавьте меня от всего этого! — рявкнул он и прихлопнул за собой дверь, из которой вышел.
— Миша! Подожди!
Женщина двинулась за своим Мишей. По дороге она обернулась ко мне и сказала:
— Ты… ты тут посиди…
Я остался в прихожей один. Мне ничего не оставалось делать, как присесть на табурет с гнутыми золочёнными ножками, и ждать.
Я не подслушивал. Я просто слышал, как кричали женщина моего отца и её Миша.
— Я не могу выгнать его! — звенел голос женщины. — Сергей сидит не только за меня, но и за тебя!
— Ну, я тут ни при чём…
— Причём! Ты прекрасно знаешь, что причём! Здесь — всё его! Квартира — его! Бизнес — его!
— Ты влюбилась в меня до того, как он сел.
— Да, но надо же быть человеком!
— С каких пор тебе этого захотелось?
— Миша…
— Ты что, предлагаешь пустить его сюда жить?
— Нет, но…
Дальше пошла перебранка, и я перестал разбирать слова. В тот момент, когда я подумал о том, что мне пора уходить, я снова разобрал слова женщины:
— Ну, так устрой его в «Зелёную птицу». Ты же говорил, что меняешь там обслугу. Будет зарплату получать. И свой будет, не обманет.
— Откуда ты знаешь, что не обманет?
— Между прочим, я знаю его отца! — сказала женщина.
— Что-то ты рановато меняешь пластинку, — послышался голос Миши, и снова голоса отдалились.
Зато приоткрылась дверь в комнату девчонки. Симпатичная мордочка высунулась из двери, и два немного раскосых глаза в упор уставились на меня.
— Привет, — сказал я.
— Привет. А тебя как звать?
— Вася.
— Какое смешное имя! Ты что, кот Васька?
— Васька, да не кот. Кот, да не тот, тот, да не Васька, а Василий Сергеевич.
Я и сам не понял, что сказал. Девчонка захихикала.
— А тебя как зовут? — спросил я.
— Вика.
— Подляди-ка, что за Вика, это просто ежевика! Ежевика Сергеевна!
Я опять ничего не понял. Откуда эти стишки вылетели?
Мы смеялись вместе.
— Вы, кажется, уже нашли общий язык? — женщина открыла дверь из своей комнаты.
— Мама, это Вася! — девчонка подлетела к матери и обняла её. — Вася будет к нам приходить в гости?
— А вот мы посмотрим на его поведение.
Женщина протянула мне листок бумаги.
— Здесь адрес, — пояснила она. — Сегодня, часов в пять, приходи по этому адресу. Мы берём тебя на работу. Миша позвонит менеджеру, чтоб встретил тебя.
Я хмыкнул.
— В институт мы тебя устраивать не будем, — усмехнулась женщина. — Если захочешь, сам устроишься. А с голоду не умрёшь. Там, в подсобке, первое время можно и пожить. А уж дальше… видно будет…
— Спасибо, — я взял бумажку с адресом. — А про отца? Адрес отца?
— Вот мы с Михаилом приедем к тебе на работу…
— Они посмотрят на твоё поведение! — оторвалась от матери Вика. — Ма, а дядя Миша вчера опять меня ругал…
– С тобой я отдельно поговорю!
Строгий голос женщины ясно показывал мне, что пришла пора откланяться. Я порощался и вышел.
Что я чувствовал, спускаясь по лестнице?
Не знаю… что-то, несомненно, я чувствовал.
В Москве было жарко. Мокрая футболка прилипла к спине. Хоть мать и приучала меня стирать свои носки, и, извините, трусы, прачка из меня была та ещё.
Мало того, что потом пахло, так ещё и плохо выполосканным стиральным порошком.
Мама… мама, ты знаешь, где я был…
Я плыл, «как утлый чёлн, по воле волн».
А что, мне надо было поехать на вокзал, и на последние гроши купить билет в какой-нибудь общий вагон, чтобы бесславно возвратиться домой?
Короче, в пять часов я, в двадцать пятый раз сверяясь с бумажкой, подходил к заведению, указанному в адресе женщиной моего отца.
Пройдя туда-сюда пару раз, я, наконец, удостоверился, что ночной клуб «Зелёная птица» — это и есть то самое место, куда мне надо было явиться в этот вечер.
Впрочем, мне было почти всё равно. Почти…
Клуб находился в полуподвальном помещении. Неоновая реклама, изображающая птиц зелёного цвета, еще не горела. У входа в клуб стоял амбал, или качок — парень с небольшой головой и большим туловищем.
– Куда? — спросил он меня, окинув с головы до ног.
Я знал этот взгляд. И даже примерно представлял себе, какое отражение в чужих глазах вызывает моя внешность…
Что ж…
– Я — к менеджеру. Насчёт работы, — произнёс я и попытался протиснуться мимо качка.
Не тут-то было.
– Вакансий у нас нет, — встал стеной качок.
Я хотел было сказать, что я от хозяйки, но вспомнил, что даже не знаю её имени.
– Я — от Миши, — вспомнил я. — Он должен был позвонить менеджеру.
– Ща узнаю, — хмыкнул качок.
Он закрыл дверь перед моим носом. Через некоторое время ему пришлось снова открыть её.
– Входи, — сказал качок. — Митя сейчас будет.
Я сидел в небольшом холле. В нос бил застарелый табачный запах. Справа стеклянная будочка с надписью «Касса», слева «Гардероб».
Дверь в гардероб закрыта, видимо, по случаю лета.
Вдоль стен — кресла, скамейки и зеркала. Искусственные цветы на окнах, в простенках и в кадках, а на цветах — такие же искусственные зелёные птицы.
Дверь, ведущая в клуб, отворилась, и из неё вышел парень лет двадцати семи, в белой рубашке и жилете. Его цепкий взгляд сразу упёрся в меня.
– Ты — от Миши? — спросил он.
Теперь этот парень разглядывал меня, и на его лице отображалась обычная мина человека, меня разглядывающего. Интересно, когда-нибудь я увижу другое выражение?
– Ты… ну, ладно… как звать тебя?
– Вася.
– Ещё и Вася… короче, Миша приказал определить тебя в кассу. Работал когда-нибудь? Где-нибудь?
– Нет.
– Класс… между прочим, через час начнём клиентов запускать.
