Излишне, наверно, будет говорить, что успеваемость Лёхи была такой, что можно было бы сказать «оставляет желать лучшего». Лучшего, правда, никто не желал, поэтому, когда он вдруг ни с того ни с сего поступил в главный ВУЗ страны, его одноклассники долго возмущались: это ни в какие ворота не лезло — чтоб троечник выкидывал такие штуки. Действительно, как-то не слишком вежливо со стороны Лёхи, и он, видимо, это понял, потому что университета так и не закончил, вылетев на третьем курсе.
Потом в жизни Лёхи возникали и исчезали разные работы, куда он легко нанимался и которые ещё легче бросал. На момент встречи с Мишкой Лёха был телефонным монтёром: прокладывал кабеля, прибивал телефонные провода, ходил по вызовам граждан, которые жаловались на аппараты или отсутствие гудков.
Но попробуем вернуться в комиссионный магазин. Только не так-то это просто теперь сделать. Ретроспекция есть ретроспекция. Словом, тот день начинался для Лёхи довольно-таки необычно, как и всё в его жизни, это вы уже поняли. Лёха встал необычно рано и как следствие раньше чем надо вышел из дому. Нет, если бы он хотел прийти в телефонный узел к началу рабочего дня, то именно тогда и надо было выходить. В том-то и дело, что Лёха не любил приходить вовремя.
Чистым и немного прохладным летним утром Лёха вышел на бульвар имени украинского поэта. Шёл не спеша, тихонько покачивая рабочим чемоданчиком, внутри которого было всё, что может понадобиться телефонному монтёру: кусачки, с лёгкостью перекусывающие толстые телефонные кабели, не говоря уже о тоненьких двужильных проводках квартирных телефонов; небольшой молоток; спичечный коробок, где вместо спичек ― куча маленьких гвоздиков, и отвёртка с оплавленной пластиковой рукояткой — память о том, как Лёха перепутал телефонный щиток с электрическим. И вот всё это тихо покачивается в его чемодане, а перед Лёхой прямой линией лежит бульвар.
Слева ездят машины, справа ездят машины, а в центре пешеходная зона со скамейками, дубами, клёнами и изредка ёлками. На скамейки уже начинают выползать первые красные рожи бульварных завсегдатаев. Точно в центре бульвара — перекрёсток. Там же, по углам перекрёстка, находятся четыре магазина: овощной, хлебный и два гастронома. Так что это не просто центр бульвара, но также культурный и экономический центр Лёхиного района. Здесь собираются, чтоб постоять в очереди, пообщаться и, если повезёт, купить того-сего, так как времена такие, что не всегда можно что-нибудь купить.
Конец бульвара упирается в кинотеатр имени украинской столицы, куда культурный центр района перемещается по вечерам. В одноимённом сквере вокруг кинотеатра выпивает молодёжь, слышны гитары, а иногда случаются драки. Но это по вечерам: утром тут можно встретить только одиноких старых бабок, которые бессмысленно сидят на скамейках вдоль дорожек, осматривают прохожих, не решаясь последовать за своими дедами.
Сколько Лёха себя помнит, его район никогда не менялся. И долго ещё не изменится — на протяжении нескольких десятилетий всё те же тихие утра, те же красные лица вечных пьяниц, те же скамейки на асфальте, через который пробивается травка и молодые деревца. По этой причине многие будут приходить в этот «заповедник» поностальгировать о прошлой жизни — такой невыносимой, когда ты ей живёшь, и такой прекрасной, когда она минула.
Кстати, напротив сквера, чуть в стороне от бульвара, находится комиссионный магазин, где всегда можно купить уценённую кровать, или стол, или пианино, или комод, или табуретки, или кресло-качалку, или там есть подержанные радиоприёмники и телевизоры. Лёха никогда ничего не покупал, но частенько заходил в комиссионку, вроде как в музей. Вот и сейчас желание оттянуть начало рабочего дня завело его сюда. А тут — Мишка, который трясёт его руку и приговаривает:
— Не ожидал, не ожидал!
3
— Это я не ожидал, что ты детскую кровать искать будешь. Ты что, в детском саду завхозом работаешь? — спросил Лёха.
— Не, я — как родители: на заводе. На радиаторном, — широко улыбался Мишка.
— А зачем на завод детские кровати?
— Не на завод. Нам с женой. Ребёнок у нас скоро будет.
— Жена? Ребёнок? Как же тебя угораздило?
— Ничего меня не угораздило, — Мишка продолжал улыбаться. — А ты как? Что с институтом? Закончил? Где работаешь?
— Не напоминай мне, пожалуйста, про институт. Я теперь телефонный монтёр и баста, — Лёха два раза хлопнул в ладоши, зачем-то присел, а когда поднялся, достал из кармана рабочее удостоверение, которым он повертел перед носом у Мишки.
Тут в разговор вмешалась продавщица, которую начало раздражать это дружеское общение.
— Телефонный монтёр, вы покупать что-нибудь будете? Если нет, то разговаривать — на улицу. Здесь покупают, а не болтают. Устроили тут встречу выпускников.
— Как же у вас покупать, если тут даже детских кроватей нет? — поинтересовался Лёха.
— Да, — поддакнул Мишка.
— Будете хамить, молодые люди, вызову милицию, — пообещала продавщица.
— Извините, пожалуйста, мы на самом деле вежливые, просто вы нас не так поняли.
— Вы покупать будете?!
— Нет, — сказал Мишка.
— Да, — сказал Лёха. — Покажите, пожалуйста, вон тот приёмник.
Продавщица недоверчиво уставилась на Лёху.
— Тот, что за вами на второй полке стоит. Будьте любезны, дайте взглянуть.
Продавщица медленно двинулась за приёмником.
— Лёха, зачем тебе приёмник? — Мишка наконец перестал улыбаться.
— Это не мне. Тебе.
— Мне?
— Ну не тебе, а твоему ребёнку.
— А ему зачем приёмник?
— Мишка, что ты глупые вопросы задаёшь? Вот родится у тебя ребёнок, чем ты его развлекать будешь? Сказки ему читать, что ли? Думаешь, я не помню, что у тебя на книги аллергия ещё со школы? А так поставишь радио рядом с кроваткой, а там — радиоспектакли или известные актёры сказки читают.
— Во-первых, у меня ещё нет кровати, а во-вторых, у меня есть телевизор. С телевизором и мне не скучно, не то что ребёнку.
— От телевизора слабоумие начинается, а радио фантазию развивает…
— Берёте?! — зло спросила продавщица, которая стояла с приёмником у прилавка.
— Берём, берём. Заплати, Мишка. Потом ещё мне спасибо скажешь.
— Чего заплати? У меня денег с собой нет. Жена мне деньги не доверяет.
— Как же ты за кроватью пришёл?
— Я выбирать пришёл, а не покупать.
Тут продавщицу прорвало.
— Что вы мне тут голову морочите? Нарочно пришли мне работу срывать! Чтоб вам пусто было. Всё настроение с утра испортили…
Лёха с Мишкой пошли к выходу, а продавщица ещё долго ругалась. И должно было пройти некоторое время, пока она смогла настроиться на рабочий лад и вновь смотреть сквозь витрину на улицу.
4
На улице выяснилось, что Мишке на завод во вторую смену, а Лёха всё ещё опасался прийти в телефонный узел вовремя и пригласил друга на пиво.
Друзья сходили в культурно-экономический центр бульвара и вернулись в сквер. Выбрали скамейку напротив одной из бабок и открыли бутылки.
Бабка была не очень рада появлению молодых людей с пивом. До их прихода она сосредоточенно пересчитывала наличность, которую выручила от сдачи стеклотары, то есть пустых банок и бутылок. Рядом с бабкой лежал расстёгнутый кошелёк, а в подоле её юбки — несколько кучек мелочи, которую она систематизировала до прихода Лёхи с Мишкой. Теперь она прикрыла кучки денег руками и настороженно смотрела на противоположную скамейку, где друзья вспоминали молодость, шумные компании, поездки на дачу.
Мишка припомнил Лёхе, как тот однажды разбил витрину в магазине. Был такой случай. Однажды после хорошего времяпрепровождения Лёха возвращался домой в приподнятом настроении. Ощущая в себе невыносимую лёгкость и необъяснимую свободу, он, проходя мимо магазина, в экстатическом порыве бросил в витрину камень. Сторож спустил собаку. Лёха побежал. Собака за ним. Ну, всё как в анекдоте. Лёха, поняв, что собака бегает быстрее, остановился. Собака тоже остановилась. С минуту они смотрели друг на друга. Затем Лёха пошёл к себе домой, а собака — к себе.
Вспомнили ещё, что раньше Лёха как напивался, то заявлял, что идёт на танцы. Один раз он заявил это на даче, где в радиусе километров двадцати вряд ли можно было найти что-то похожее на танцы. Как Лёху ни удерживали, а всё-таки он пошёл на поиски. Вернулся под утро и ничего не помнил. Мишка с друзьями тогда подложили спящему Лёхе в карман пробку от шампанского. Мишка ещё походил по грядкам в отцовских сапогах. А размер ноги у Мишкиного отца, надо сказать, был не самым маленьким. Когда Лёха проснулся, сказали, будто он привёл с танцев гигантскую пьяную женщину, пил с ней шампанское, целовался, а потом она пошла искать туалет и истоптала весь огород. Пришлось её прогнать.
Про Мишку не вспоминалось ничего интересного. Как утверждал сам Мишка, по-настоящему интересные вещи с ним начинаются только теперь — после свадьбы.
