Встретившись с Александром на нейтральной территории – в одном из баров, который контролировался его группировкой, он был достаточно откровенен.
– Думаешь, не знаю, кто это сделал? – спросил он, выпивая коньяк и морщась, то ли от его вкуса, то ли от своего знания, – это люди Матвея. Эти суки завалили моих ребят.
– Что теперь? Война? – спросил Цыганков, внимательно разглядывая бандита.
– Нет, – Костя "Боец" покачал головой, – с Матвеем бодаться себе дороже. Он может подтянуть "сельмашевских" или чеченов, тогда нам вообще перекроют кислород, даже ваша контора не поможет. У меня пехоты не хватит, чтобы всех завалить. Так что, Саша, жалко пацанов, но воевать из-за них я пока не буду…
После встречи с Цыганковым Костя уехал недовольный, то ли своим бессилием, то ли тем, что чекисты ему ничем не могут помочь и теперь Александр собирался навестить Маргариту. Он узнал у лечащего врача, что ей стало получше.
– Слушай, Серега, – сказал Цыганков своему приятелю Забелину, – пойдем вместе, а то мне одному идти как-то не по себе, такое ощущение, словно я близкий родственник безнадежного больного.
– Не пойму, что тут сложного. Купи цветы, фрукты…у меня видишь, сколько работы, – Забелин показал на стопку дел, лежащих на столе в некотором беспорядке. Мне еще надо информацию прочитать, наложить резолюции.
– Не превращайся в бюрократа – мы же опера. Потом напишешь всё, что нужно. У тебя в отделении ребята опытные, сами знают что делать.
– Знать-то, знают, – отвечал уступчиво Забелин, – но нас тоже контролируют. Завтра Кислицын соберет дела и увидит, что я не сделал никаких записей, вызовет на ковер и устроит торжественную порку, как солдата Швейка. Шумилову достанется в свою очередь за меня. Вот такие пироги! Но на улицу выйти надо, ты прав! Немного развеяться не помешает, а то голова уже перестала соображать.
Они купили все, что покупают в таких случаях, навещая больных, и на оперативной машине в мгновение ока добрались до больницы. Поднявшись на третий этаж, Забелин с приятелем прошли немного по коридору, повернули несколько раз и уткнулись в грузного пожилого человека в милицейской форме. Тот мирно дремал на стуле возле крайней палаты у окна. Милиционер был явно пенсионного возраста и вероятно дослуживал последние дни.
Цыганков не сдержался:
– Они бы еще вохровца сюда поставили, мать их!
Забелин потряс милиционера за плечо:
– Товарищ милиционер…
– А? Что? – пожилой охранник открыл глаза и непонимающе уставился на двух стоящих перед ним мужчин.
– Федеральная служба контрразведки, – представился Цыганков, вновь доставая и показывая удостоверение, – Маргарита Виккерс здесь лежит?
– Здесь, здесь, – пробормотал хриплым со сна голосом милиционер.
– Нам надо с ней переговорить, а вам, спать надо дома, а не на посту. Вы разве не знаете, что она ранена? Может быть, повторное покушение.
– Нет, – как-то испуганно проговорил пожилой милиционер и инстинктивно провел рукой по поясу, где у него на ремне должна была находиться кобура с пистолетом.
Цыганков невольно проследил за ним взглядом.
– А где ваше оружие? – спросил он, – сейчас же не советские времена, когда можно было ходить с огурцом. Папаша, я вас спрашиваю?
Забелин взял друга за локоть:
– Саша, не кипятись. Видишь, ему ничего не сказали. Начальство тупо подставило мужиков – тех, кто здесь охраняет Виккерс. Хоть без трупов обошлось. Давай навестим Маргариту, а потом сообщим обо всем Шумилову.
Тихо приоткрыв дверь, они вошли в палату. В просторной комнате стояла одна кровать, на которой лежала Маргарита, закутанная одеялом, вокруг неё громоздились капельницы. В углу, на небольшом столике лежали фрукты, конфеты, коробки с соком. В палате было прохладно – в начале мая по всему городу отключили отопление, а май выдался холодным.
Виккерс не спала. Она увидела входивших мужчин и узнала Цыганкова.
– Саша, – сказала она слабым голосом, – здравствуй!
– Рита, как себя чувствуешь? – спросил, подходя к кровати Цыганков. Он увидел тонкую бескровную руку молодой женщины, лежавшую поверх одеяла, и погладил её, словно успокаивая. Рука Маргариты была холодной.
– Вроде лучше…- тихо произнесла Виккерс, – я недавно проснулась, врачи уже осмотрели. Говорят, иду на поправку.
– Знаешь, как мне жаль, что всё так случилось, – сказал расстроено Александр, – мы же должны были тебя защищать…
– Чего теперь себя винить, что сделано, то сделано. А у меня совсем нет времени здесь разлеживаться, – не сдержалась, с досадой произнесла Маргарита.
Потом Виккерс вопросительно посмотрела на Забелина.
– Извини, – сказал Цыганков, – этой мой друг, Сергей Забелин. Работает со мной в Конторе.
– Очень приятно! – Маргарита, внимательно разглядывала Сергея.
Едва Цыганков вошел со своим приятелем, Рита тут же обратила на него внимание. Этот долговязый молодой мужчина показался ей несколько простоватым: слегка вздернутый нос, небрежно причесанные русые волосы, голубые глаза. Такие лица встречаются часто – в толпе их совсем не замечаешь, потому что они ничем не выделяются, как говорится, без особых примет.
Молчание затянулось. Забелин улыбнулся, и улыбка его понравилась Рите.
– Скорее выздоравливайте! – сказал он, – мы вам принесли фрукты и соки, правда, у вас и так все есть. Ну, ничего, я думаю, лишним не будет.
Он поставил пакет с продуктами на столик и продолжил, как бы извиняясь:
– Вы нас простите, но нам уже пора – дел много.
– Я все понимаю, – произнесла Маргарита, – вы заходите, как у вас будет время.
Оперативники вышли из палаты и Цыганков, как было договорено раньше, пошел звонить Шумилову, чтобы прислали вооруженную охрану. Сергей вернулся к сотруднику милиции, стоявшему возле окна.
Он подошел и глянул вниз, сквозь грязное, давно немытое оконное стекло, но ничего подозрительного, кроме нескольких прохожих и машины скорой помощи, въезжавшей в ворота больницы, не увидел.
Встреча с Виккерс несколько взволновала его и он не мог понять отчего. Беспомощность Маргариты, которая до этого была энергичной, преуспевающей молодой женщиной, привыкшей крутить всеми, кем захочет, заставила Забелина более внимательно отнестись к ней.
Он вдруг ощутил нечто личное, а не то привычное рабочее отношение, которое обычно испытывал к потерпевшему, к свидетелю по делу или, в конечном счете, к источнику, задействованному в операции. Её тонкая белая рука, лежащая поверх одеяла, спутанные каштановые волосы, бледное бескровное лицо и, самое главное, глаза, глаза, говорящие о глубоком душевном одиночестве. Он невольно пожалел её.
Сзади раздался звук торопливых шагов, это возвращался Александр.
– Шумилов позвонил в ГУВД, скоро приедет наряд с оружием – сказал он, подходя ближе к Сергею.
Пожилой милиционер, переживавший после слов Цыганкова о возможном нападении, с благодарностью посмотрел на Цыганкова.
– Спасибо, товарищ капитан! – сказал он, слегка покашливая.
– Что простудились? – участливо поинтересовался Цыганков.
– Тут где-то форточка открыта, ночью задувало, а я куртку не взял, думал, будет тепло.
Сергей тоже почувствовал, что откуда-то тянет свежим воздухом, который сильно отличался от больничного, пахнущего лекарствами, старой мебелью и запахами пищи из столовой.
Он повернул за угол коридора, вышел на лестничный пролет и увидел окно, за которым виднелась пожарная лестница. Одна из створок окна оказалась приоткрытой. Сергей потянул её на себя, и она легко без скрипа открылась полностью. На петлях виднелись потеки свежего масла, словно кто-то специально их смазывал. Когда он выглянул из окна, то поначалу на лестнице ничего не заметил, потом, приглядевшись, обнаружил комочки грязи, оставленные чьими-то ботинками. Все это встревожило Забелина.
Из-за спины раздался голос Александра:
– Сережа, что там?
– Я думаю, кто-то готовился отсюда проникнуть в здание, как раз у палаты Виккерс. Видишь следы смазки на окне?
– Да, пожалуй, – Цыганков пальцем потрогал масло, а затем еще понюхал его.
– Да ты полижи, так лучше будет, – усмехнулся Забелин.
– Тебе бы всё шутить. А у нас охраняемое лицо…
– Значит, мы вовремя здесь оказались, – задумчиво произнес Сергей, – что-то готовилось. Надо будет предупредить милицию.
Они дождались приезда двух СОБРовцев, всё им показали и покинули больницу, выехав в Управление.
Город Уральск, Управление ФСК по Уральской области, кабинет начальника отделения собственной безопасности подполковника Усольцева, 17 мая, 10.45.
Усольцев, в который раз просматривал материалы, связанные с Забелиным и Цыгановым. Материалы наружного наблюдения и прослушивания телефонных переговоров были подшиты в двух разных папках, листы пронумерованы.
Он внимательно изучил каждую букву этих документов, поднял и проверил все связи, о которых упоминали оперработники, установил номера телефонов, по которым они звонили. Однако результата не было. Не с чем было идти к Кислицыну, не о чем докладывать.
