Зачем Хенаро понадобилось ехать в Куаутемок?!
У меня появилось неприятное, тягостное, даже пугающее предчувствие… А что, если они прячутся от меня? Не хотят со мной встречаться? Что-то скрывают? Но если — да, то — что?! Это как-то связано с отцом… Разумеется! Другого объяснения просто нет. Но что они знают такого, о чем не знаю я?! Это какая-то тайна, в которую меня не посвящали?
Я стоял на автобусной остановке и раздумывал, следует ли мне ехать в Куаутемок искать мать и деда.
Браслет на руке горел, словно его только что достали из доменной печи.
«Не мешкай, сын! — раздался голос отца. — Не мешкай! Время уходит… Да. Ты должен узнать тайну. Ты должен найти меня. Да. Я удерживаю силы Земли. Я жду, что ты принесешь свои знания. Да. Не мешкай! Ты сможешь. Да».
— Отец, я иду к тебе. Иду! — прошептал я. — Я найду… Я узнаю… Я смогу…
«Торопись».
— Папа, а меня хотели сейчас убить, да? Мне не почудилось? Риго…
«Хотели и хотят. Да, — ответил отец. — Твоя жизнь висит на волоске. Да. Силы Земли сопротивляются. Я удерживаю их, но время против нас. Да. Если ты не поспеешь к сроку, они уйдут. Ты ничего не сможешь сделать. Да. Твои знания погибнут. Да. Мир погибнет. Да».
Мир погибнет?.. Конец Света?! Да, точно! Ацтеки ждут прихода Конца Света каждые пятьдесят два года по своему календарю, где год равен двумстам шестидесяти дням. Может быть, с этим связан отъезд деда и матери? Может быть, пришел очередной Год Великой Смерти? Так вот зачем Скрижали!
— Отец, но почему мама и дед уехали из дома? Зачем они отправились в Куаутемок?!
«У тебя есть цель, сын. Это важно. Да. Это имеет ценность. Все остальное не имеет значения. Ты должен изменить этот мир. Ты — Избранник. Да. Забудь обо всем. Думай только о своей цели. Да. Думай о цели. Иди к ней. Да. Она ждет тех, кто думает о ней. Иди. Да».
— Ни о чем не думать… Ни о чем не думать… — шептал я, суетливо переминаясь с ноги на ногу. — У меня есть цель. Есть цель… Я смогу.
— Куда едешь, сынок? — раздалось откуда-то сбоку.
Я вздрогнул и повернул голову в ту сторону, откуда прозвучал вопрос. На остановке какая-то странная, страшного вида старуха и внимательно меня изучала. Лицо испещрено морщинами, седые волосы убраны в толстую косу, на плечах — прохудившееся пончо, в руках — какой-то глупый узелок. Она казалась городской сумасшедшей…
— По делам, — сухо ответил я. — Я еду по делам.
— Убить кого-нибудь задумал? — спросила она вдруг, а у меня мурашки побежали по коже.
— С чего вы взяли? — заикаясь, прошептал я и отступил назад.
— Значит, задумал… — пожала плечами старуха и пошла прочь, приговаривая: — Я так и думала. Сразу видно. Если задумал кого-то убить, то сразу видно. Сразу…
Господи, но что же это такое! Сначала маленький Анхель, потом две женщины в автобусе, говорящие о Конце Света, потом отъезд моих родных в страну кровожадных ацтеков, наконец, Риго… И теперь — эта старуха!
Я задумал кого-нибудь убить? Какая глупость! Какая глупость! Нет! Я не хочу никого убивать… Не хочу!
— Постойте! — закричал я. — Постойте!
Старуха не остановилась и даже не сбавила шаг. Еще секунду я стоял на месте, а потом рванул за ней.
— Вы меня знаете?! — я забежал вперед и преградил ей дорогу. — Знаете?!
— Зачем мне тебя знать, ты еще не мертвый, — загадочно ответила старуха.
— А вы… Вы знаетесь только с мертвыми?
— В этом мире полно мертвецов, — безразлично ответила старуха и пошла в другую сторону.
— Постойте же! — закричал я и снова последовал за ней. — Что вы имеете в виду? О чем вы говорите?! Я не понимаю! Что значит — «в этом мире полно мертвецов»?
— То и значит, — ответила старуха. — Мертвец — он кто? Он — тот, кто лишился собственной воли. Так ведь?
Старуха остановилась и уставилась на меня своими когда-то карими глазами.
— Что — «так»? — оторопел я.
Она говорила, что мертвец — это не тот, кто умер, а тот, кто лишен воли. Но что значит — «лишен воли»? И зачем ей общаться с такими людьми?
— Ты своим умом думаешь? — Старуха уперлась руками в бока и грозно посмотрела на меня как на нашкодившего мальчишку. — Своим?
— Я… Я… — я не знал, что ответить, потому что не понимал, что она имеет в виду.
— А много ли таких, кто своим умом думает? — сощурилась старуха.
— Я думаю, много…
— Много?! — Она расхохоталась, показывая мне свой страшный беззубый рот. — Вот ты скажешь, конечно! Да ты еще и дурак!
Старуха снова куда-то направилась. Кажется, без всякой цели. Только бы избавиться от меня — как от приставшего к одежде репейника! Мы кружили с ней по небольшой площадке рядом с автобусной остановкой как два баскетболиста, дерущиеся за мяч на импровизированной тренировке.
— Господи, умоляю вас, скажите мне! Скажите! — Я готов был упасть перед этой старухой на колени, только бы она мне все объяснила.
Я так устал, так запутался. И эта женщина… Ведь это не случайно, что я ее встретил. У нее есть какое-то послание для меня. Она что-то знает! Почему она не скажет?!
— Никто не хочет думать своим умом, — старуха продолжала идти прочь, сетовала и недовольно качала головой из стороны в сторону. — Говорю ему, что он убийство затеял. А он мне — «скажите мне, скажите»! Ну не дурак?.. Дурак.
— Но что значит — думать своим умом? — я вцепился в нее как смертельно оголодавший клещ. — Что вы имеете в виду? Это ведь непонятно. Вы можете разъяснить…
Старуха снова остановилась и уставилась на меня как на форменного придурка, который встал ей уже поперек горла.
— Люди в Бога верят? — спросила она, глядя мне прямо в глаза.
— Верят, — ответил я.
— А откуда они знают, что Бог есть?
— Они чувствуют, — я непонимающе развел руками.
— Они что, по-твоему, Бога чувствуют? Ты в своем уме?! — она произнесла это слово — «Бог» — с каким-то особенным пренебрежением в голосе, словно бы речь шла не о Боге, а о какой-то дешевой кукле, поделке из кусочков ткани. — Им понарассказали всякой всячины, съели их ум своими идеями. И теперь они ходят, «чувствуют Бога»! Надо же! Своим умом они думают! Посмотрите на них! С ума сойти!
— Так что же, нет Бога, по-вашему?..
— По-вашему, по-нашему, по-твоему, по-моему… — заворчала старуха. — Вот все так!
— Но вы же сами говорите — «своим умом», — я совершенно растерялся, — вот и получается — по-вашему, по-нашему, по-твоему, по-моему…
— Тьфу! — старуха плюнула наземь рядом со мной и повернулась. — Дурак какой!
— Нет, постойте! — закричал я, забегая вперед. — Зачем вы уходите? Почему вы не хотите мне все объяснить? Вы же сами ко мне подошли!
— Ну подошла я, что с того? — Старуха снова остановилась и презрительно на меня уставилась. — Что, теперь я, значит, виновата, что ты — дурак? «Объясните мне», «расскажите мне», «разъясните мне»… Слов-то каких набрался! А ум твой — где?! Где, я тебя спрашиваю?!
Чертовщина какая-то. Я смотрел на старуху непонимающими глазами, совершенно лишенный какой-либо способности думать и отдавать себе отчет в том, что происходит. «Где мой ум?» — спрашивает она. Да, где мой ум? Не знаю. Я растерялся. Я запутался. Я ничего не понимаю! Мне кажется, этот мир вокруг меня ненастоящий… Куда уж дальше?!
— Так ничему нельзя верить? — прошептал я.
— Нельзя, — сурово ответила старуха.
— Но как же?.. — я почувствовал, как ноги мои стали ватными, а земля буквально уходит из-под них, проседает. — Как мне с вами, например, разговаривать, если я не должен вам верить? Как?!
— А вот и молчи, если не умеешь! — огрызнулась старуха. — Зачем говорить, если не знаешь как?
— Но помилуйте… А как же? Молчать?..
— Молчи, — уверенно сказала старуха.
— Я ничего не понимаю. Ничего не понимаю…
— Ум твой где?!! — заорала она.
— Где мой ум… Ничему нельзя верить… Не можешь говорить — молчи… — повторял я, пытаясь собрать воедино эти такие бессмысленные на первый взгляд фразы.
— Тьфу! — снова плюнула старуха и пошла прочь.
— Но зачем вам мертвецы? — прошептал я, глядя ей вслед.
Старуха остановилась, но не обернулась. Задумалась о чем-то, словно решала — сказать мне или нет.
— Я забираю их души, — сказала она, не оборачиваясь.
— Забираете их души?! — повторил я.
— Забираю, — она в который раз повернулась и посмотрела на меня, словно пронзила раскаленной иглой. — Потерял человек свой ум — зачем ему душа? Душа ему и так не принадлежит. А если он свой ум потерял, как же ему душу его доверить? Все. Прощайся. Хочешь сохранить душу — сохрани свой ум. А не хочешь — жри, что тебе рассказывают, верь — «по-моему», «по-твоему», «по-нашему», «по-вашему» — душа твоя больше тебе не принадлежит. Не смог сохранить — отдай! Я заберу.
У меня дыхание прервалось от этих слов. Грудную клетку сдавило будто компрессором.
