— Я не сам ушел. Меня вышвырнули. Ясно? — выпалил он, и я заинтересовался даже больше прежнего.
Гуди уточнил: — Несанкционированная стрельба, — заявил он и объяснил популярнее: — Прострелил кое-кому задницу.
— Кто? Ты? Ты правда кого-то подстрелил? Кого? За что? Давай-ка колись, чувак, кому ты там продырявил зад? Восполни-ка пробелы.
— Так, одному трусу в Боснии. Нас туда ненадолго забросили с миссией ООН.
— И зачем ты в него стрелял?
— Он удирал, я не хотел этого допустить, — изложил мой друг таким тоном, будто в мире нет ничего более очевидного, и у меня сложилось впечатление, что именно это он и сказал в свое оправдание, когда предстал перед трибуналом.
— Но ты ведь его не убил?
— Нет. Всего лишь продырявил штаны. Он не пострадал. То есть, конечно, пострадал: он вопил как резаный и все залил кровью. Ну, ты ведь понимаешь, что я хочу сказать. Он выжил… вроде.
— Ну и психопат же ты, — заключил я, но Гуди лишь пожал плечами. — Интересно, что при этом чувствуешь?
Ну, когда в тебя врезается пуля.
— Не знаю. Их языком я не владею, так что и не спрашивал. Но, кажется, боль довольно-таки жгучая.
Вот в такой манере некоторое время и продолжалась наша беседа, Гуди постоянно обходил вопрос своей службы в рядах вооруженных сил, так что становилось ясно: он либо не желает вдаваться в воспоминания, либо хочет приберечь их для себя. И его можно понять. Я никогда не служил в армии, так что толку разговаривать со мной на эту тему? Я — лицо гражданское и никогда не вникну во все тонкости дерьмовой армейской жизни, расскажи он мне об этом хоть целую сотню раз. Так какой смысл напрасно сотрясать воздух? В отношении тюрьмы я вел себя аналогично. Разумеется, если бы я повстречал какого-нибудь рецидивиста, мы, вполне возможно, обменялись бы уголовным опытом и впечатлениями за кружечкой-другой пива, но обсуждать подобное с людьми, ни разу не знававшими ужасов тюремного заключения, не совсем корректно. Наверное, такое чувство испытывает представитель любого рода деятельности. Если вам не приходилось учиться на дантиста, то вам вряд ли удастся поддержать разговор о зубах даже на уровне местного пломбировщика дырок, повстречай вы его в пабе. В конечном итоге разговор вместе с пивом плавно перетек в другое русло, а свои вопросы я решил отложить до лучших времен.
Хотя русло, куда, собственно, направился наш разговор, не совсем совпадало с моими интересами.
— Ты уже виделся с Норрисом? — поинтересовался Гуди.
Я поведал ему о нашей короткой встрече в ночь после моего возвращения и о его исчезновении после нападок Терри.
— А что?
— Да нет, ничего. Просто он тебя искал, чтобы перекинуться парой словечек, но при Терри разговаривать не мог, — объяснил Гуди и с заговорщическим видом вдруг перешел на шепот. — Что-то по поводу работы.
— Ну, ясно. Значит, Мило на воле уже целых пятнадцать минут; давайте-ка придумаем что-нибудь, и поживее, чтобы до вечернего чаепития он вернулся обратно в тюрягу? Выходит так?
— А? Не знаю я. Это все, что мне известно, — возразил Гуди. — Он только сказал, что есть работенка — настоящее дело, — и подумал, что она может тебя заинтересовать.
— Погоди-ка. Значит, поэтому Терри на него набросился? — рассудил я. Дошло наконец. Гуди как-то неубедительно пожал плечами. — Так-так, если ты в курсе и Терри тоже, скольким еще людям проболтался этот трепач?
— Может, стоит спросить самого Норриса? — равнодушно потягивая пиво, предложил Гуди.
— Ага, отличная мысль. Я пять минут болтаю с ним о его планах, он уходит, выполняет задуманное, а меня загребают за преступный сговор.
— Брось, не преувеличивай. Что тут противозаконного, если ты просто поболтаешь в пабе с приятелем за кружечкой пива? — поднажал Гуди.
— Нет, меня это не интересует. И знать ничего не хочу. Как вы, чуваки, понять не можете? Я теперь не тот, что прежде. Я полностью изменился. Исправился. Я ведь рассказывал, как у старушенции из сумки выпала десятка?
— Мило, эту историю ты рассказывал уже раз шесть.
И, кстати, в пятницу вечером ты, помнится, заявил, что нужно было толкнуть засранку на дорогу и кусачками срезать кольца с ее старушечьих пальцев.
— Не мог я такого сказать, — протестовал я, пытаясь припомнить, было такое или нет.
— О нет. Конечно, не мог. Такое ведь противоречит твоей натуре, ворюга хренов!
— Даже если и так, то это всего лишь шутка.
— Преступный сговор с целью обчистить старушку. Это пять лет, дружище.
— Думаю, версия слегка притянута за уши. Я всего-то хотел сказать… — Я вдруг замолк и воссоздал в памяти недавний разговор с Гуди. Особой проницательностью я никогда не отличался, но за годы, проведенные в неволе, видимо, у меня в голове установилась система заблаговременного предупреждения о подозрительном предложении. — В пабе, ты сказал?
— Что? — переспросил Гуди, взглянув на меня огромными глазами, словно щенок, наложивший кучку в любимый тапок хозяина.
— «Что тут противозаконного, если ты просто поболтаешь в пабе с приятелем за кружечкой пива?» Это же твои слова. Норрис собирался сегодня прийти сюда, так?
— Кто его знает? — бросил Гуди и украдкой взглянул на часы.
— Ах вы, кучка ублюдков! С такими друзьями, как вы, и легавых не надо.
— Ты давай-ка не пыли! Вчера я с ним встретился и сказал, что мы, может, зайдем сюда сегодня после работы. И все. Нет здесь никакого заговора. Мы вовсе не встречаемся тайно. Ничего подобного.
— Да пошел ты! Я ухожу, — рявкнул я и взялся стремительно допивать пиво.
— Слишком поздно. Я уже попросил повторить, — затараторил Гуди и как бешеный принялся пальцами сигнализировать находившемуся в противоположном конце бара Рону. — Слушай, кончай. Оставайся — пропустим еще по бокальчику. Совсем не обязательно разговаривать с Норрисом, когда он придет. Скажешь ему, чтоб отвалил. Или что-то типа того. Брось, не уходи. Потусуйся еще немного, пиво на подходе, — взмолился мой друг.
Подтянулся Рон и спросил, что нам угодно.
— Еще две «Стеллы», — ответил Гуди, в спешке размахивая пустым стаканом. — И два пакетика кешью.
Не в силах сопротивляться напору Гуди, я смирился с участью выпить заказанное пиво, однако еще больше утвердился в намерении не ввязываться в то, к чему не лежит душа. Я снова и снова повторял про себя слово «нет», представляя себе угодливые речи слащавого Норриса, и забрасывал в рот масляные орешки.
— Не волнуйся, вероятно, это будет что-нибудь вроде кражи яблок из соседского сада, — сказал Гуди, когда Норрис изобразил удивление при виде нас обоих.
Но я-то знал, что это не так.
Супермаркет.
И не простой супермаркет, а та охрененная махина за городом у кольцевой дороги, где некогда располагался газовый завод. Его и хотел бомбануть Норрис.
Пару лет назад он работал, там в ночную смену—расставлял корм для животных и жестяные банки с консервами — и, очевидно, решил, что обладает всеми секретными данными, чтобы вынести место за десять минут. Разумеется, не корм и консервы, а сто двадцать тысяч фунтов — это по меньшей мере! — использованных непрослеживаемых банкнот, которые можно найти в воскресном сейфе менеджера. По всей видимости, мероприятие планировалось на воскресенье, поскольку только в этот день выручку нельзя изъять и поместить в банк. На самом деле там будет не только воскресный сбор, но и деньги, вырученные за субботу. Так что действует специальное предложение: сопрешь одно, второе получишь бесплатно. По крайней мере так полагал Норрис.
По его словам, от нас требовалось всего-то войти туда посреди ночи, скомандовать всем на пол, вывести из строя сигнализацию, найти менеджера, за ноги, за руки отволочь его в кабинет, заставить открыть сейф, после чего запрыгнуть в машину и благополучно умчаться прочь. Все это можно осуществить максимум вчетвером (опять же словами Норриса). И, замечу, похоже, он знал, о чем говорит.
— А как же укладчики? Продавцы? Сотрудники охраны? Не знаю… девчонки из офиса? Мы их так и оставим? Просто крикнем: «На пол!» и «Не звонить легавым, пока мы не смотрим!» — так получается? — поинтересовался я у Норриса.
— О них не беспокойся. Это сборище идиотов. Мне еще никогда не доводилось работать с такими придурками. Пихни им в лицо обрез, они тут же наложат в штаны и не посмеют пикнуть в твою сторону, — уверенно ответил мой приятель.
— Как же ты пихнешь им в лицо обрез, если они рассредоточены по всему огромнейшему магазину? Прежде всего нужно собрать их в одном месте. Кто-то должен будет следить за ними. Только тогда можно заняться чем-то другим. А как сам понимаешь, для этого необходимы люди. Так что вчетвером у нас ни хрена не выйдет, — возразил я и сразу заметил, что как-то неосторожно употребил слово «нас», а потому заставил себя вспомнить более подходящее слово «нет» и не забывать о нем до самого закрытия бара.
