— Устала, — пожаловалась молодая женщина, рассеяно, и тут зазвонило сразу несколько телефонов, так, что ребята подскочили. — Слушаю?! — прокричала Леся в трубку.
«Вы где? Вы на Болотной? Тут жесть!», раздалось из динамика. «ОМОН бьет людей!!!»
После скорого восстановления полицейского оцепления возле Болотной площади, ОМОН начал все чаще предпринимать попытки к задержанию людей из толпы. Давка после Малого Каменного моста ослабла, так как активисты рассредоточились по Большой Якиманке: часть направилась на Лужков мост, а некоторые и вовсе, покинули акцию.
Действуя практически наугад, полиция выхватывала из толпы всех, кто попадался под руку, однако, оставшиеся на «пятачке» люди, очевидно, задержались не зря. Они скандировали «мы не уйдем!» и «позор!», обращаясь к ОМОНу, а потом делали то, чего раньше ни на одном митинге не случалось: задержанных вырывали из рук полиции и прятали за спины[113]. Отпор митингующих полицейским был зафиксирован на множестве фотографий, и привел, в том числе, к травмам в рядах сотрудников ОМОНа.
Если бы политику делали в белых перчатках, то не требовалось бы столько белых тапочек.
(с) Гилберт Кийт Честертон
Москва. Чуть позже и уже ближе ко Дню Й
Женя, практически, взлетел на газон, находившийся на углу Болотной площади, чтобы оказаться как можно дальше от полицейских, начавших операцию по разгону Марша Миллионов. Не прекращая держать оцепление, ОМОН перебросил часть сил на захват и задержание митингующих, которых с силой теснили в сторону Лужкова моста. Одновременно с этим, из парковой зоны, где одиноко стояла никому не нужная сцена для несостоявшегося митинга, начали появляться, один за другим, оперативники в полном боевом обмундировании[114]. Рассекая толпу на сектора при помощи передвижений в ряд, друг за другом, полицейские окружали и хватали граждан, производя «винтаж» в считанные минуты. Захваты происходили в нескольких точках «пятачка» одновременно, с каждой секундой количество ОМОНа возле площади только увеличивалось. Стоило полиции вклиниться в толпу, как люди резко подавались назад, образуя вокруг задержанных и ОМОНовцев пустое пространство, пятясь, задевая других и едва удерживаясь на ногах.
Женя в замешательстве смотрел на происходящее вокруг, позабыв даже о том, что ему нужно продолжать фото- и видеосъемку. Прямо на его глазах, полиция хватала людей, просто стоявших на тротуаре, ничего не понимающих. Большинство из них ни то, что не оказывали сопротивления, но и хотели уйти, было бы куда. Некоторые из молодых людей, впадая в оцепенение, не сопротивлялись, позволяя уводить себя в автозаки, где уже сидели десятки других задержанных активистов. Другие люди, наоборот, пытались сопротивляться, объясняя полиции, что законов они не нарушали, за что им, моментально, заламывали руки, волоча задержанных по земле.
Раздираемая на части ОМОНом, толпа бросилась врассыпную. С ужасом, Евгений заметил, что среди людей были родители, державшие на руках маленьких детей, старики и молодые люди, которым, казалось, не было еще 18-ти лет. Эти граждане пришли на мирный митинг. Стоя в окружении разъяренного отряда особого назначения, народ не знал, как себя вести. Пользуясь их растерянностью, полиция продолжала «винтаж», намереваясь задержать и разогнать всех, до последнего участника Марша Миллионов.
— Я на это не подписывался! — кричал рядом с Женей какой-то мужчина в легком пальто, с печалью интеллигентных средних лет на усталом лице. Бойцы ОМОНа вели его под руки, он пытался ослабить их хватку. — Это мирная акция! Нас спровоцировали!
— Молчать, — приказал один из полицейских из-под круглого, блестящего защитного шлема, еще сильнее заламывая мужчине руку.
Евгений, сжав зубы, сделал несколько крупных кадров. Полиция, как ни странно, не обращала никакого внимания на журналистов, за исключением того, что репортерам попадало от ОМОНа так же сильно, как и простым гражданам. Оперативники не интересовались наличием журналистских удостоверений у задержанных, их проверяли уже в автозаках, после «винтажа».
В моменты, когда полицейские отвлекались на задержание мирных граждан, из толпы выныривали люди, не желавшие сдавать «пятачок» у Болотной площади без боя. Некоторые из них находились в тени парковой зоны, а затем, внезапно, спрыгивали на тротуар и бросали в спины бойцам ОМОНа все, что удавалось подобрать на земле. Предметы летели, словно снаряды из катапульт, не с силой и прямо в полицию, а по дуге, снизу вверх, а затем снова вниз, прямо в толпу, в которой смешались оперативники и простые люди.
В шоке, Женя разглядел в толпе пожилого старичка с небольшой авоськой в морщинистых руках. На секунду парню показалось, что беззащитного дедушку просто затопчут, слишком медленно он передвигался, очевидно, не понимая, что происходит вокруг него. И какого же было удивление парня в тот момент, когда пожилой человек, слегка наклонившись и затормозив недалеко от оцепления ОМОНа, спокойно вытащил из своей авоськи половину кирпича и, даже не изменившись в лице, кинул этот кирпич прямо в толпу? Молодой человек чуть не выронил свой фотоаппарат от неожиданности. Это что было? Дедушка заранее, дома, запасся кирпичом, собираясь идти маршем на Кремль? Или ему этот кирпич выдали организаторы митинга? Кто пропустил деда через рамки с таким грузом в сумке? И почему бросание камней происходит с таким меланхоличным выражением на его лице?
Были в толпе и другие, куда более страстные драчуны. Множество людей, все в тех же черных футболках, которые взгляд парня выхватывал из толпы целый день, казалось, просто лезло на рожон, провоцируя ОМОН применять силу. В полицию летели откуда-то взявшиеся стеклянные бутылки[115], комья грязи и куски асфальта. Брусчатка под ногами митингующих пошла трещинами, люди опускались на колени и, отрывая куски темной, шершавой субстанции, наугад кидали их в сторону полицейских. Одновременно с этим, часть оппозиционеров вступила с ОМОНом в рукопашную, отрывая материю от их амуниции, сдирая с их голов черные каски.
— Позор «космонавтам»! — скандировала толпа, в которой не осталась уже, в какой-то момент, ни одного человека, который не хотел подраться с полицией. Со стороны Лужкова моста и набережной, митингующие строили баррикады, используя для этого железные заборы, которыми для тех же целей обычно пользовались стражи правопорядка. Когда заборы стали недоступны, молодые люди перевернули несколько туалетных кабинок ярко-голубого цвета. Из них баррикады получились куда более внушительные, не смотря на отвратительный запах, волна быстро которого накрыла Болотную площадь.
Большая часть участников Марша Миллионов вынуждена была оставить Малый Каменный мост после начала задержаний со стороны ОМОНа и правоохранительных органов. Часть граждан покидала окрестности Болотной площади в шоке и расстройстве, называя акцию «побоищем» и «провокацией». «Нужно уезжать из этой страны», озвучила свое мнение для одного из петербургских журналистов пожилая женщина, москвичка, с трудом покинувшая «поле боя» на Болотной площади невредимой.
Результатом митинга стало всеобщее убеждение, что мирному протесту в России 6-го мая 2012-го года пришел конец, и далее ситуация с митингами будет только радикализироваться. Против радикализации резко высказались такие оппозиционеры, как Ксения Собчак, которая всегда была сторонницей мирных, законных реформ, однако, в ответ на это другие сторонники оппозиции, например, Михаил Ходорковский, утверждали, что радикализация уже неизбежна[116].
Плохо, если устал народ. Хуже — когда устаёт караул.
(с) Алонсо Арджуна
Москва. На 20 минут позднее
— Твою мать! Что делать? Что-делать-что-делать-что-делать-что-делать???? — впадая в панику, Леся с ужасом заламывала руки, глядя на полулежащего перед ней на асфальте парня, знакомого по одной единственной автобусной поездке до Москвы менее дня назад.
Молодой человек держался на лоб, по которому текла кровь. Струйка была небольшая, но Леся оказалась на грани шока, увидев, как парень, размазывая красноватую жидкость по лицу, пытается добраться до них, стоящих недалеко от Лужкова моста, не упав и удержавшись на ногах.
— Какого хрена там происходит?! — нервно перечитывали Twitter в своих телефонах другие активисты.
— ОМОН… дубинками машет… всех бьют, почти без разбора… — с трудом пытаясь отдышаться, заговорил пострадавший. — У людей шансов нет…
— Это точно… — схватилась за голову Леся, увидев, что на шее у парня болтается журналистская пресс-карта, на которой тоже виднелись кровавые брызги. — Ты чего полез с полицией-то биться?
