– Может, скорую?
– Нет, сядь и слушай… Голова трещит, но очень скверное настроение. До тебя у меня двое типов появились, утверждали, что у меня души нет.
– Че… чего не… нет? Души?
– Ой, как ты надоел мне со своими заиканиями… У тебя есть душа?
Мокрый неопределенно пожал плечами:
– Кто его з… з-з-нает… Душа? Я как-то обходился без этого… Хотя… хотя считают, что она есть у к… к-к… аждого человека.
– Кто так считает? – не понял Горемыков.
– Народ считает.
– Гм, а ты тогда кто?
– Тоже народ… Ой, что вы хотите от ме… меня?
– Есть у тебя душа или нет? – повысив голос, недовольно спросил Горемыков.
– Ой, Демид Демидович, не знаю я того, – воскликнул Мокрый, стараясь не смотреть на мрачное лицо начальника. – Уж п-п-пристали… Говорят, когда человек умирает, душа его вылетает из тела.
– Куда?
– И этого я не знаю… Мы еще многого не знаем, Демид Демидович, что творится в природе.
– Так, у тебя есть душа или нет? – допытывался Горемыков, на минуту забыв о сильной головной боли.
– Кто его знает? – пробурчал Мокрый, вдруг со страхом посмотрев на мэра и подумав, что тот, по-видимому, сошел с ума. – А… а… а больше вас ничего не интересует?
Горемыков честно признался:
– Нет.
– А я за… зашел к вам по поводу строительства спорткомплекса.
– К черту его!.. И ты поди туда к свиньям собачьим! – неожиданно взревел Горемыков, ударяя кулаком по столу. – Давай сейчас не об этом…
– Да? Вам плохо?
– Да нет, – неопределенно ответил Горемыков, вновь говоря тихо.
– Всё-таки «да» или «нет»?
– А ты доктор, что ли? – рассердился Горемыков. – Лечить пришел? Лучше скажи: ты принципиальный или нет?
– Ну, вроде…
– А мои приказы всегда выполняешь?
– Да, Демид Деми…
– А если необычный приказ, как тогда?
– Я не понимаю…
– Ну, если я прикажу что-то, а ты удивишься?
– Как же!.. Как же можно! Я – человек исполнительный, Демид Демидович, вы знаете…
– Ладно, раз так, – умехнулся Горемыков, – тогда…
Горемыков на минуту замолчал, наблюдая за замом, который очень внимательно глядел прямо в глаза своего начальника.
– Да, Демид Демидович?
– Тогда…. Тогда раздевайся!
Горемыков не отрывал глаз от растерянного и испуганного подчиненного, который стоял в замешательстве, думая, что он ослышался. Тогда Горемыков повторил свой приказ, ударяя для убедительно кулаком по столу.
– Но за… за-зачем вам… Я ж не девушка…
– Раздевайся! – гаркнул Горемыков.
– Хорошо, – уныло сказал Мокрый и стал медленно снимать пиджак.
Через минуты три пиджак, рубашка и брюки валялись на полу.
– Всё? Снимать больше нечего?
Мокрый удрученно вздохнул, снял туфли, носки, майку, после чего вопросительно взглянул на Горемыкова; лицо Мокрого покраснело от стыда.
– Так, чего ты делаешь, а? – раздраженно спросил Горемыков.
– Как? Раздеваюсь.
– Зачем?
– Вы… вы приказали…
– Да? А если я тебе приказал мыть ноги в Индийском океане, ты бы так и сделал?
Мокрый пожал плечами, в недоумении смотря на начальника:
– Не… не знаю, но я не в Индии…
– Да? А если был в Индии, мыл ноги в океане?
– Ну, мыться, конечно, надо всем…
– Ясно! – холодно произнес Горемыков. – А в окно выбросишься, если я прикажу?
– Что?
– В окно выбросишься по приказу?
Мокрый со страхом смотрел на Горемыкова, ничего не ответил ему.
– М-да, вот такие у меня помощнички, – тихо сказал Горемыков, – просто бездарные исполнители, роботы без души, а не люди.
– Я не робот! – попытался исправить начальника Мокрый, но его реплика только еще больше разозлила Горемыкова:
– Чего?!.. Не робот? А чего ж ты раздевался?
– Вы… вы приказали…
– А ну быстро одевайся и проваливай!
Мокрый вздрогнул, оделся и, не попрощавшись, выбежал из кабинета.
Вечером у Горемыкова случился сердечный приступ, скорая доставила его в реанимационное отделение городской больницы. Он пролежал там три дня, после чего неделю лечился в кардиологическом отделении. А жена Юлия вся в слезах приходила в больницу каждый день, успокаивая мужа:
– Ну, не волнуйся, только ты не волнуйся… Инфаркта нет, как мне сказал доктор, только острая ишемия миокарда…
– Черт, ты забываешь о выборах, – прервал ее Горемыков.
– Мне звонил твой Подпевалкин…
– Подпевалов.
– Да какая разница… В общем он сказал, твой Подпевалов, чтоб ты не волновался, выборы ты выиграешь.
– Каким образом? Выборы состоялись? Подсчитали все бюллетени?
– Ой, только со мной не надо играть в твою хваленую новопотемкинскую демократию, ладно? – устало усмехнулась Юлия. – Лечись, мэр Новопотемкино…
Поздним вечером Алексей зашел в свою квартиру. Как он и предполагал ранее, гнусные неожиданности, начавшись сегодня, продолжались – перед домом он снова встретил тех же двух наглых милиционеров, которые остановили его утром. Они сделали вид, что не видели Алексея утром и потребовали у него документы. После того, как они вернули ему паспорт, один милиционер спросил Алексея:
– Так, оружие, наркотики есть?
– Нет, – без промедления ответил Алексей, – не надо.
– Гм, чего? Мы предлагаем их тебе, что ли? У тебя они есть?
– Нет. А вы каждый день будете встречать и провожать меня? – не сдержался Алексей.
Милиционеры ничего не ответили ему и поплелись прочь.
Войдя в квартиру, Алексей услышал телефонный звонок.
– Слышь, ты, депутатишко, снимай свою кандидатуру с выборов, – услышл он незнакомый мужской голос.
– С кем я говорю? Кто…
– Молчи, Видотрясов! – перебил Алексея неизвестный. – Жить хочешь?
– Хочу.
– Будешь живым, если снимешь свою кандидатуру.
– Это угроза?
В ответ Алексей услышал частые телефонные гудки.
Через минуту снова зазвонил телефон. Подходить ему не хотелось – хотелось лечь и заснуть, однако телефон продолжал настойчиво звонить.
– Да, кто? – вяло спросил Алексей.
В ответ он услышал крик Лены в трубке:
– Чего?.. Спишь, да? Меня чуть не изнасиловали на улице!!
– Не… как?
– А вот так!.. Сначала менты стали паспорт требовать на улице, хотя я ничего не нарушала. Потом иду вечером по улице, ко мне прицепились двое пьяных и зовут меня по имени.
– Откуда они тебя знают?
– Ой, не знаю!.. Они и тебя знают, наш кандидат в мэры Новопотемкино! Схватили меня за руки и в машину тянут. Я уперлась, кричу, люди шарахаются, боятся вмешаться… А милиции, когда надо, нет рядом! Затащили меня в машину, платье разорвали, один тип начал меня за грудь хватать!.. Ну, интересно?
– Я не знал… я…
– Ладно, не оправдывайся, слушай!.. Ну, я пощечин ему надавала! Тогда они мне говорят:
«Ты не шуми, успокойся. Убивать тебя или насиловать мы пока не будем, это только пока предупреждение твоему жениху. Если он не откажется от участия в выборах, тебе не поздоровится». Ну, слышишь?
– Слышу, я только что вернулся от Горемыкова, – начал было рассказывать Алексей, но потом остановился из-за сильной головной боли, – ой… потом я расскажу, голова болит… А ты дома сейчас?
– Дома. Успокойся, – ответила Лена, перестав кричать. – Я тебя же предупреждала: откажись от участия в выборах, а ты?
После паузы Алексей тихо спросил:
– Отказаться?
– Решай сам…
– Мне тоже угрожали, если хочешь знать.
– Кто?
Алексей пожал плечами:
– Телефонный нахал не представился. Конечно, я могу снять свою кандидатуру с выборов, но они сочтут это моим испугом и малодушием.
– Риск – благородное дело?
– Не знаю, – честно ответил Алексей, – не знаю… Бывают ситуации, когда надо поступать по совести, а не по приказу… Хотя выбор всегда есть, как и у меня.
– И что ты решил?
– Решаю сейчас… Жизнь по понятиям или по совести? Может, ты уедешь на время к бабушке в деревню?
– На сколько?
– Недели на две… Оттуда только мне не звони…
Лена вздохнула:
– Ладно, уговорил… Пока, принципиальный ты мой!
Алексей повесил трубку и лег спать…
И увидел он новый необычный сон… Помещение поликлиники города Солнцевка.
Доктор устало вздохнул, массируя пальцы рук. Встав, он медленно прошелся по узкому кабинету, пытаясь выпрямить сутулую спину. Однако долго оставаться в одиночестве ему не дали: в дверь осторожно постучали.
– Войдите, – сказал он, но никто не вошел.
Доктор решил, что посетитель, может, перепутал кабинеты и ушел, но через минуты три стук повторился: на этот раз постучали не один, а два раза и погромче.
Доктор вздохнул, произнося привычные слова:
– Да, входите.
Дверь со скрипом отворилась, в кабинет вошла, громко охая и прихрамывая, старуха с тяжелым рюкзаком за спиной. Войдя, она не стала снимать рюкзак и уставилась на доктора. У доктора даже сложилось впечатление, что она пришла не в поликлинику, а кино или театр что-то посмотреть.
– Ну, говорите! – потребовал он, стараясь не смотреть на вошедшую.
