— У меня другая идея — расположиться на полу, — сказал Парфенчиков. — Это комфортно и привычно. Не против? К тому же хочется, наконец, услышать что-нибудь из кризисной лексики. Например, «Прошу, присаживайтесь поудобнее на пол!» Или: «У меня на полу вы прекрасно проведете время за чашкой чая!» И уж совсем замечательно: «Крошки с пола заглушат ваш волчий аппетит!» Или из черного юмора: «Свиной грипп имеет аристократическое происхождение — по полу он не ползает». — Петр Петрович усмехнулся и опустился на облезлые некогда крашенные доски, облокотившись о диван. — Гриш, и ты устраивайся смелее, — посоветовал он.
— Пожалуйста-пожалуйста, я сама нередко ужинаю, сидя на полу. Комнатка небольшая, даже маленький стол с трудом уместится. А кризис-то мы вроде и не чувствуем. Что это? Когда нет денег? Так их никогда нет! Или когда нет работы? Но у нас она что есть, что нет — карман не чувствует. Такие гроши платят, что всегда вокруг тебя пусто. Кроме нищеты, заполнить жизнь нечем… Ставить чайник?
— Да-да! Завтракаем с тортом. Так что первый день в качестве безработной у тебя неплохо начинается. Не исключены и другие приятные сюрпризы. Верю, что жизнь полна неожиданностей. А что скажет Григорий Семенович?
— У нас в Сибири с этим делом туго. Неожиданности я устраиваю сам. И неплохо получается.
— Например? — заинтересовался Парфенчиков.
— Еще не зная твоей сути, я представлял тебя совсем другим человеком. Наделял разнообразными характеристиками: то чертами предпринимателя, идущего на все ради заработка, то повадками беспардонного искателя кладов и церковного антиквариата, то гордецатолстосума, презирающего людей без высокого достатка, то манерами и ментальностью столичного воображалы… Но когда встретились, поразился твоей оригинальности, о которой не подозревал. Такая игра с собственным воображением утешает, забавляет, вносит в скучную жизнь Кана бодрящий аромат. Чем другим можно заняться еще в российской провинции? Бизнесом — упаси бог, замучают чиновники администрированием и поборами, политикой — но народная апатия так глубока, а для реформ и преобразований необходима такая неистовая энергия масс, что шансы сделать в этой сфере даже первый шаг, равны нулю. Наукой? Нет и никогда не будет финансирования, а без интенсивного инвестирования ожидать результатов — наивное дело, утопия. Заняться профессиональным совершенствованием? В этом начинании цель тоже никудышная. Ведь потребительский рынок в регионах напрочь отсутствует. Так для кого или для чего себя совершенствовать? В чем применить свои пусть даже удивительные таланты и способности? Податься просто некуда!
— Встретиться с Петром Петровичем, — торопливо бросил Парфенчиков, заливаясь громким смехом, — чтобы он открыл великую премудрость жизни, отключающую от безумной реальности. Как, а? Ведь есть же выход? Восторг, который вдруг откроется, спасет от меланхолии, от провинциальной апатии. Мой идол — выдающийся обольститель.
— Согласен, согласен, открываются совершенно новые возможности познать себя и мир вокруг. Сам убедился, самого все больше и чаще тянет к Парфенчикову, к тесному общению с ним, к его чудесному колдовскому мешочку, к сказочным фантасмагориям, — мечтательно произнес Григорий Помешкин.
— Катенька, дай, пожалуйста, нож. Надо торт нарезать. — В этот момент Петр Петрович приготовил нанопилюлю и слегка толкнул приятеля ногой. Дескать, сейчас мы ей подсунем рукген Кошмарова.
Лоскуткина опустилась на колени, расстелила полотенце, разлила чай, в центр поставила вазочку с вишневым вареньем, разложила несколько сушек и, улыбнувшись, спросила Парфенчикова:
— Может, все же заберете деньги? Они так и лежат нетронутые. Мне как-то не по себе от такой суммы. Я их не заслужила и ни малейшего намека по этому поводу не высказала. Позвольте вернуть их вам…
— Этот вопрос больше не обсуждается, — категорично, с явным раздражением прервал ее Парфенчиков. — На чужие активы я даже смотреть не стану. Лучше дай мне блюдце. Чай люблю пить по старинке, больше удовольствия испытываешь, прихлебывая глоток за глотком.
Едва молодая женщина приподнялась, желая взять с тумбочки блюдце, как Парфенчиков за ее спиной вдавил мягонькую нанопилюлю в кусок торта и поставил его на салфетку рядом с кружкой Екатерины. — Кремовый торт мы принесли свежий, замечательный, от местного кондитера. Попробуй эту вкуснятину — и безработица покажется не таким уж жутким состоянием. Мы явились не зачемнибудь, а чтобы прислуживать тебе, угождать… Чтобы чудо свершилось и твоя жизнь в корне изменилась. Добрый ты человечек, Катюша…
«С чего бы это вдруг столько нежности? — настороженно думала молодая женщина. — Не приучена я к такому обхождению. Мне привычнее брань слышать, угрозы…»
После чаепития молодые люди поднялись, поблагодарили хозяйку, пообещали прийти к обеду и, довольные успешным стартом вышли из комнатки.
Лоскуткина перевела дух. Неожиданный утренний визит смутил ее. Она медленно прибрала с полу кухонную утварь, подмела и опять улеглась на диван. Идти было некуда. Расчет обещали дать лишь через несколько дней. Вначале мысль, как жить дальше, не беспокоила ее. Вариантов было не много: переселиться в вагончик, нанявшись разнорабочей на железную дорогу, и курсировать по Транссибу от Новосибирска до Читы; завербоваться стряпухой на сезон в тайгу с бригадой лесорубов; вернуться в родную деревню, махнуть на тоскливую жизнь рукой, надежно пристрастившись к стакану. Другой выбор сейчас не приходил в голову, да и не существовал он в ее сознании. Положившись на судьбу, она решила час-другой вздремнуть.
Проснувшись, обнаружила в себе настойчивые, даже требовательные желания. Так, она вдруг вспомнила о своей хромоте и воспылала намерением как можно быстрее от нее избавиться. На ум пришла старуха из соседней деревни, лечившая ее травами. «Почему я не прошла полностью курс лечения? — подумала Катерина. — Поленилась собирать в тайге для бабушки травы в счет уплаты за ее знахарство? Неужели хромота была для меня в то время сущим пустяком, не заслуживавшим должного внимания? О чем я думала? Ведь это было вовсе не трудно: срывать и складывать в корзинку лабазник, марьин корень, мирикарию даурскую, княжник сибирский, чистец и шлемник байкальский, маралий, женьшень… И от хромоты следа бы не осталось. Возросли бы шансы выстроить успешную жизнь, создать семью, обзавестись детьми».
Тут ее внимание привлекли пачки денег, оставленные Парфенчиковым. Она и не вспомнила, что пару часов назад пыталась вернуть их владельцу. Теперь молодая женщина по-хозяйски взяла деньги в руки и стала пересчитывать. Оказалось, что ее капитал составлял четыреста тысяч рублей, или больше десяти тысяч долларов. «Слава богу, можно начать новую жизнь, — мелькнуло у нее в голове. — Впрочем, извини, дорогая! Не просто можно, а настоятельно необходимо менять себя. Слава богу, что меня уволили. Наконец-то никто не помешает расправить крылья. Я испытываю необыкновенную радость на сердце от новой способности не пассивно воспринимать мир, а творчески приспосабливать его к своим возрастающим потребностям. Пространство и многоликость природы для того существуют, чтобы искать и находить себя, а не тосковать в восьмиметровой комнатенке. С чего начать? Что главное? В моем положении необходимо сразу решать несколько задач: улучшить свой внешний вид, в частности устранить физические недостатки. Пополнить знания, расширить кругозор, начать предпринимательскую карьеру, пересмотреть стандарты жизни, приобщиться к социальной политике. Затем поставить цель стать богатой, жить комфортабельно, уделять внимание своему здоровью, покончить с нерациональным пустым времяпрепровождением. И делать все это надо одновременно, устойчиво вставая на ноги. Итак, первое: найти старую знахарку. Она — кладезь знаний, которые пригодятся мне во многих начинаниях. Цветы, травы, грибы Сибири таят в себе огромный потенциал для бизнеса, здоровья, знаний, превращений. Но почему я раньше обо всем этом не задумывалась? Ведь очевидные вещи! И инвестиции нужны весьма скромные: трудолюбие. Странно! Почему я такая замкнутая, забитая, нерадивая была? Теперь прощайте, малодушие и робость, начинаю жить по-новому. Запамятовала, как звали травницу: Пелагея Ивановна, Полина Ивановна или Прасковья Ивановна? Ах да, баба Нина! Да жива ли она вообще? Если жива, то найти ее несложно. Домик стоял за околицей деревни Стрешнево. Я неплохо помню эти места. Надо торопиться на станцию. Три часа автобусом — и я на месте. Задержусь у старухи на несколько дней. Необходимо восстановить в памяти прежние знания и пополниться новыми. А деньги, куда деть деньги? Отнести в банк? Только банки сейчас на ладан дышат. Кризис — время опасное, доверять финансовым институтам нельзя. Надо взять мой капитал с собой. Кстати, откуда в моем лексиконе появились такие слова, как “финансовые институты”? Бог знает, что со мной творится. Может, наконец, поумнела? С чего бы?»
