Подпись:
17.04.97
Мл. лейтенант Лютиков Л.
Резолюция: А ты и есть никто! И звать тебя никак!
Подпись: Найденов
№ 6
Письмо личного характера мл. лейтенанта Лютикова
подполковнику Найденову
Уважаемый Иван Григорьевич!
Обратиться к Вам с этим письмом и по имени-отчеству меня вынуждает важность того, что я хочу рассказать. После того, как вы на меня наорали и отняли служебное удостоверение, я в тот же день направился к гр. Мамаевой-Гуляевой А. Д., у которой пятого апреля сего года принял заявление по поводу попытки изнасилования ее малолетней дочери с твердым намерением убедить заявительницу забрать свое заявление, как неприемлемое, согласно Вашему требованию.
Я пришел по указанному в заявлении адресу после того, как не мог дозвониться по указанному в заявлении телефону, который, как выяснилось, был отключен за неуплату. Было 20.00, на улице моросило. Я позвонил, и мне сразу открыли, не спросив, кто там. Согласитесь, Иван Григорьевич, в наше время это немаловажная деталь. А если вспомнить, что еще недавно случилось с ее дочерью, тем более. Понять, что я милиционер, она не могла, так как я был в «гражданке». Она меня не узнала, но и я ее тоже.
– Ой, да вы весь мокрый, – сказала она. – Я сейчас вас чаем напою.
Не спросив кто я, что я и зачем пришел.
Но заварки дома не было, и она пошла к соседке за заваркой, оставив меня дома одного. Тоже, согласитесь, в наше время редкость. Хотя брать там совершенно нечего. Из ценных предметов обихода выделяется большая икона в старинном окладе, на которой изображена Богородица в окружении холодного оружия. Скоро она вернулась и спросила, заваривая чай:
– Вы пришли услышать о чуде?
Я в чудеса не верю, но в интересах дела ответил: «Да».
И она стала рассказывать случай, описанный в заявлении, упирая не на попытку изнасилования ее дочери, а именно на чудо. Ученые подсчитали, что человек получает через написанное только десять процентов информации. То есть самую великую истину, если ее прочитали, мы только на десять процентов усвоили. Важно, оказывается, не что говорится, а кто и как говорит. А как она говорила, Иван Григорьевич! Я смотрел на нее, слушал и понимал – она. Это была она! Все-таки я видел эту женщину и даже был в нее влюблен, мальчишеской, правда, любовью, потому что и был еще мальчишкой, учеником 9-го «Б» класса Ногинской средней школы № 38. К нам в Ногинск приезжал тогда на гастроли Московский областной театр драмы им. Чебутыкина с пьесой Островского «Гроза», где роль Катерины играла актриса Аида Гуляева, как было написано в программке, которую я до сих пор храню. Ходили по программе всем классом, а Вы помните, конечно, что значит ходить в театр всем классом. Я готов был убить своих одноклассников, но когда на сцену выходила Катерина, даже двоечники переставали шуметь и стрелять жеваной бумагой. Когда она стояла на обрыве перед тем, как броситься в Волгу, я заплакал, и этого никто не заметил, потому что все смотрели на сцену. Актриса Аида Гуляева впрямую повлияла на выбор моего жизненного пути, именно после того спектакля я твердо решил стать милиционером. Ведь если бы там, в маленьком поволжском городке находился милиционер или, как раньше называли, околоточный надзиратель, беда могла и не случиться, а если бы там был я, ее бы точно не было! Закончив школу, я поступил в Высшую школу милиции, но о том, вернее, о той, кому я этим обязан, я никогда не забывал. Как выяснилось в ходе нашего дальнейшего разговора с Аидой Диомидовной, в скором времени ее артистическая карьера трагически оборвалась. На последнем спектакле «Грозы» обрыв, с которого Катерина произносила свой знаменитый монолог, обвалился, то есть рухнула декорация, в результате чего она получила компрессионный перелом бедра. А потом и театр сгорел, бандиты подожгли, чтобы получить помещение для казино. Вот откуда эта бедность, не от пьянства, а от гордости. Каково той, кому рукоплескали и бросали на сцену цветы, таскать в метро поломоечную машину? Да тут и выпить не грех… Поэтому я так и не увидел ее дочь, потерпевшую Кристину, так как девочка остается ночевать на «пятидневке», ведь там бесплатно кормят. Так Аида Диомидовна стала, как она сказала, монахиней в миру. Цель ее жизни теперь, чтобы как можно больше людей узнали о случившемся с ней и ее дочерью чуде. Потом пришли еще слушатели, и она снова им рассказывала, и так каждый день, каждый вечер. И мы ни в коем случае не должны заставлять ее забрать заявление – наоборот! Пусть для нее это чудо, а для нас преступление, которое мы должны расследовать и найти преступника! Во что бы то ни стало. Этим мы к ее вере в бога прибавим веру в наши правоохранительные органы. Мы живем в эпоху становления новой российской государственности, но, согласитесь, Иван Григорьевич, нет будущего у государства, граждане которого в бога верят, а в милицию нет.
Я готов участвовать в группе по расследованию данного преступления, и, между прочим, уже есть за что зацепиться. Соседка снизу, к которой Аида Диомидовна ходила за заваркой, видела предполагаемого преступника. Я с ней поговорил. Клара Ивановна Шаумян 1899 г. р. Пятого апреля сего года примерно в 11 часов дня она вышла из своей квартиры и встретилась на лестничной площадке с мужчиной, который, сбегая вниз, сорвал с шеи женщины коралловые бусы черного цвета, отчего нитка порвалась и они все рассыпались. Клара Ивановна очень точно его описала: брюнет, волосы темные волнистые, лицо округлое, так она сказала, одет в длинное черное пальто, черный костюм и белую сорочку с галстуком. Можно уже составлять фоторобот. Гр. Шаумян не устает повторять: если не он, то кто? Так что кое-что есть, можно браться за дело. Потом был еще один, который бусы собрал, но он к делу не относится. А что касается антисемитизма, то тут также любопытные и много объясняющие детали. Дело в том, что зав. труппой театра, где работала Аида Диомидовна, был Мельтцер Михаил Аркадьевич, еврейской национальности, который сожительствовал с ней на глазах у всех, а когда случилось несчастье в виде компрессионного перелома бедра, в больницу ни разу не пришел. Я думаю, что точно так же можно найти истоки ее антикавказских и антимилицейских настроений. Этот случай учит всех нас, Иван Григорьевич, как внимательно мы должны относиться к собственным поступкам, а то сделаешь что не так, и получается – все сделали, плюнешь куда не надо, и получается – все плюнули. Сейчас вся страна ищет национальную идею, а ее и искать не надо, она на поверхности лежит – надо вести себя хорошо.
С уважением,
мл. лейтенант милиции Лютиков Л.
№ 7
Молитва московских демократов
В актуальной своим антисемитизмом книге «Россия перед вторым пришествием» я прочитал о забавном происшествии, случившемся в самом начале нашего века в знаменитом православном монастыре, когда во время богослужения в храм вошел голый мужик. Совершенно голый. Вошел, не таясь и не прикрывая руками причинное место, как заходят в парную. Ужас, охвативший в тот момент многочисленных молящихся, описанию не поддается, но мужик не стал задерживаться в толпе православных, а хозяйским шагом направился к клиросу. Певчие к тому времени уже не пели, а разбежались кто куда, один даже под лавку забрался. Нетрудно представить, кого он видел в том голом мужике, да, впрочем, и все остальные… Молча постояв на клиросе, «посланник преисподней» направился к царским вратам, ударом ноги открыл их, подошел к алтарю, с невообразимой легкостью на него запрыгнул и стал сбрасывать на пол все, что на нем должно находиться: уменьшенную копию несуществующего иерусалимского храма, семисвечник, служебное Евангелие, алтарный крест, потир и прочие литургические принадлежности. Служившие литургию священники к тому времени тоже разбежались…
Эту холодящую кровь историю я вспомнил, когда в минувший понедельник в помещении нашей редакции непонятно откуда и как появилась странная дама «со взором горящим» и огромной иконой в руках, которой она размахивала то как щитом, то как мечом. Сотрудники редакции в ужасе разбежались кто куда, напоминая тех перепуганных служителей культа. Под стулья и кресла, правда, не прятались, но в кабинетах и туалете запирались. Не отвлекаясь на второстепенные цели, женщина двигалась к главной – к двери с табличкой «Главный редактор». Распахнув редакционные «царские врата» ударом ноги, она оказалась в нашем «алтаре», где в тот момент совещались члены священного синода, то есть, я хотел сказать, члены редколлегии и среди них автор этих строк.
– Молитесь! – грозно потребовала женщина, вознеся над нами икону, как орудие возмездия. Но было так страшно, что молитвы не вспоминались.
– Понимаете ли… Дело в том… – привычно попытался заболтать вопрос наш главный, но женщина положила икону на стол, схватила со стола наше «святая святых» – малахитовый бюст Пушкина, подаренный когда-то редакции делегацией одной африканской страны, и грохнула его об пол, расколов на бесчисленное количество осколков.
