Баптист не согласился: «Закон есть закон».
Он говорил спокойно, дружелюбно, со слегка натянутой улыбкой.
Я сказал, что, по моему мнению, Иисус очень заботился о бедных. «Как вы считаете, в чем ваш долг как христианина?» Впервые он задумался перед тем, как ответить.
«Мы не можем решить всех мировых проблем. Мы и так уже многое решаем, но очень много денег тратится правительством впустую».
«Ваше представление о христианском долге перед американскими бедными? Мы живем в очень богатом обществе».
Он подумал опять. «Абсолютно ясно из Библии, что очень немногие попадут в рай, большинство же останутся на месте».
Я понял это примерно так — что Иисус будет строго судить людей по их преданности вере и что только он будет решать, насколько хорошо они выполняли свой христианский долг на всех фронтах, включая заботу о бедных. Суждение было частное, а не общественное. Политических действий соответственно не требовалось и не могло быть.
Я спросил его о программе молодежных лагерей, в которых он работал. И он ответил, что полицейский департамент отправлял городских детей в лагеря. Здесь им читали лекции по религиозным предметам, а в остальное время они занимались активным отдыхом на природе. Я спросил, были ли попытки оценить результаты работы педагогов, изменилось ли что-нибудь в жизни этих детей. «Нет».
Все наше путешествие мы говорили со многими людьми — либералами и консерваторами, богатыми и бедными, религиозными и не очень. И чаще всего их ответы были результатом их раздумий над этими вопросами. Чувствовалось, что эти проблемы глубоко затрагивали их. Этот человек был абсолютно другой. В нем не чувствовалось никакой борьбы, сложностей либо противоречий в жизни. Он как будто и не жил… Я продолжал рассуждать о Сан-Сити по дороге в мотель. Они вправду жили анклавом — очень изолированно от остального общества; они были почти все белые, пенсионеры зажиточного среднего класса, которые нашли и полюбили уютное место. Его стерильная чистота оставила меня безразличным. Но все-таки осталась одна недосказанность — эти люди уехали из нашего жесткого, подвижного общества и выстроили что-то другое, что-то очень свое, они были опорой друг другу и верны друг другу. Они организовали свое собственное общество, общество, которое мне не нравилось, — но это было их общество.
* * *
Чтобы попасть в Эль-Пасо из Сан-Сити, нужно проехать практически через всю Аризону и весь Нью-Мексико. Туда ведет федеральная трасса номер 10, инженерный шедевр, пересекающий всевозможные ландшафты с минимальными искривлениями и перепадом высот, он как бы отделяет вас от земли. Как автомобильные кондиционеры, федеральные шоссе — еще один шаг в сторону от реальной жизни: одновременно они и улучшают жизнь, и обедняют ее.
Мы проехали Драгун в Аризоне. Я смотрел на горы к югу от нас, последнюю крепость Кашиза. Лидер редкого дарования, вождь апачей, он собрал воедино отчаянно сражавшиеся племена и превратил их в очень эффективную боевую машину. После десяти лет войны с белыми его загнали в скалистые каньоны, которые еще не были завоеваны армией США.
Мы съехали с автострады на заправку в Лордсбурге, Нью-Мексико. Один из моих друзей родился здесь, и, пока остальные отдыхали, я прокатился по городу. Как и в большинстве маленьких городков на Западе, промышленный район представлял собой одну-единственную длинную улицу. Он вымирал. Здания заброшены, заросшие парковки, только пара магазинчиков продолжала работать. Старое шоссе, проходившее через город, оживляло торговлю. А замечательное федеральное шоссе — наоборот.
Через тринадцать часов мы приехали в Эль-Пасо. Я помнил этот город и ездил на арендованной машине в Нью-Мексико на переговоры. Двигаясь по четырехполосному шоссе, я рассматривал долину за оградой, поднимающуюся к горизонту, она была утыкана домами. Это были не обычные дома, а какие-то хижины среди пыльных дорог. Голая земля и редкие, борющиеся за выживание растения. Вся местность выглядела как после бомбежки, и люди строились буквально из ничего.
И неожиданно я понял. Я смотрел на Мексику.
Согласно плану, мы должны были снимать пограничный переход Эль-Пасо, которым Ильф и Петров воспользовались в 35-м году. На следующее утро я оставался в машине, в то время как Владимир и группа направились к длинной веренице машин, ожидающих своей очереди для проезда в Мексику. Владимир вернулся через двадцать минут, сняв репортаж, операторы должны были присоединиться к нам после видовых съемок. Через полчаса Алена Сопина, очень встревоженная, подбежала к машине: «Брайан, быстрее, они арестовали группу!»
Съемочная группа занималась своим делом, объяснила она, когда вооруженные люди в темной форме подошли к ним и сказали Валерию, что они нарушали федеральный закон, снимая государственное учреждение без разрешения. И арестовали всю группу. Валерия, Артема, обоих операторов, помощника, звукорежиссера и даже водителя: увели всех. Алену не арестовали только потому, что пограничники не поняли, что она тоже была членом группы.
— Где они сейчас?
— Я не знаю. Я видела, микроавтобус поехал в город, — сказала она, указывая на север. — Я думаю, они были в нем.
— У вас есть разрешение снимать переход?
Еще в пути мы обратились в Государственный департамент и получили разрешение.
— Замечательно, бери его с собой.
Было решено, что Владимир останется в машине, а Алена и я отправимся на пограничный переход. Если всю группу отправили в город, то их будет проблематично найти. Я решил, что первым делом нам следовало обратиться в пограничный контроль, который находился под арочным навесом над территорией перехода. Там же машины, въезжающие в США, подвергались осмотру. Я пересек очередь из машин и увидел двух служащих в форме, направляющихся ко мне, когда мы подошли друг к другу, один из них спросил:
— Вы Брайан?
Я был поражен.
— Да, как вы узнали?
Он протянул мне мою визитку.
— Один из русских дал мне ее.
— Где они находятся?
— Вон там. Они там, — сказал он, указывая на здание, в которое я направлялся. Слева от нас понуро сидела вся группа.
Я был так рад их видеть. Я абсолютно убежден, что все проблемы разрешатся, улыбнулся и сказал по-русски: «Ничево». Никто не улыбнулся мне в ответ.
Я повернулся к четырем пограничникам, стоявшим за стойкой напротив, со сложенными на груди руками и серьезными лицами. Всем своим видом они давали понять: «Попались!»
После 11 сентября все в мире изменилось. Был введен запрет на съемки государственных зданий. Вполне резонно. Но эти служащие вели себя так, будто эти очереди из автомобилей и бетонные здания были важным военным объектом, и они только что захватили банду террористов. Все это выглядело глупо.
— Здравствуйте, я Брайан Кан из Монтаны! — улыбаясь, сказал я. — Я могу вам чем-то помочь?
Никто не двинулся.
— Ваша съемочная группа была арестована во время съемок государственного учреждения, это серьезное нарушение!
— Вообще-то это не моя съемочная группа. Я член этой группы. Я беру интервью у людей.
Я вкратце рассказал о проекте и закончил:
— Миссис Сопина — наш продюсер. У нее есть письмо с разрешением от Государственного департамента.
Если бы вы видели их расстроенные лица. Офицер Томас взял письмо и внимательно прочел его.
— Мы должны проверить его подлинность, — сказал он с подозрением в голосе. — Нас никто не информировал ни о чем.
— Я очень сожалею об этом. Что мы можем сделать, чтобы решить эту проблему?
Офицер Томас стоял, продолжая рассматривать письмо Государственного департамента.
— Ну, для начала мы все проверим.
Другие офицеры, наверное, чувствовали себя глупо с оружием в руках. Постояв немного, они удалились.
Офицер Томас вернулся в сопровождении двоих гражданских, они начали исследовать письмо.
— Эти детективы выяснят подлинность документа.
— Замечательно. Как они собираются это сделать?
Длинная пауза.
— Скорей всего, мы свяжемся с Государственным департаментом.
Офицеры в штатском исчезли вместе с письмом. Я развернулся и стал наблюдать за зоной досмотра через стеклянные двери. Несколько сотрудников смотрели за тем, как остальные осматривали салоны и багажники. Один сотрудник с коричневым лабрадором, натасканным на поиск наркотиков, прохаживался вдоль автомобилей. Хозяева автомобилей стояли неподалеку и молча ждали. Обыск закончился, и один из офицеров помахал пластиковой бутылкой перед собакой. Пес схватил ее и, озабоченно махая хвостом, принялся разрывать на части. Все водители и агенты рассмеялись.
— Так вы говорите, это русский проект? Кто главный?
— Главный ведущий — Владимир Познер.
Он выглядел удивленным:
