— Так вы говорите, это русский проект? Кто главный?
— Главный ведущий — Владимир Познер.
Он выглядел удивленным:
— Он кем-нибудь доводится тому мужику с телевидения?
— Очень близко. Это он и есть.
Лицо офицера Томаса осветилось:
— Правда? Я его большой почитатель. Знаете, он большая звезда сейчас в России. — Он помолчал. — Но не мог же он приехать сюда со всем этим разбираться?
Я не думаю, что офицер Томас был более заинтересован в том, чтобы «разобраться со всем здесь», нежели просто увидеть Владимира.
— Он в машине на большой парковке. Алена вам покажет.
Офицер кивнул, и они отправились туда. Через несколько минут они вернулись, разговаривая и улыбаясь, а офицер Томас представил всем Познера.
Мы сошлись на том, что быстрее всего будет просмотреть записи и стереть все кадры, на которых было видно само здание. Два сотрудника погранслужбы и Валерий уставились в объектив, просмотрели весь материал, и через пятнадцать минут все было закончено.
Офицер Томас принес назад письмо Государственного департамента, которое к тому времени уже проверили, и мы попрощались со всеми. На прощание Томас сказал:
— Если бы только нас предупредили, мы бы провели для вас экскурсию.
* * *
От Эль-Пасо до Хьюстона тысяча двести километров, и мы на своем собственном опыте убедились, что Техас очень большой штат. Час за часом мы ехали по «горной стране» восточного Техаса. Это было подходящее название. Низкие, пологие холмы простирались к северу и югу до горизонта. Темно-зеленых пучков растительности было очень мало. Плодородный слой не толще листа бумаги.
В пятидесяти ярдах от дороги появился металлический указатель. На нем красивыми буквами было написано «US Investments. Сварка. Эвакуация». Далее следовал номер телефона. Я смотрел и не верил своим глазам. С одной стороны, это казалось абсурдом, с другой стороны, это было наглядное выражение американского («Я смогу!») оптимизма.
Я готов был поспорить, что, кто бы ни написал это объявление, он был хорошим сварщиком и он наверняка смог бы эвакуировать вашу машину и, может быть, чем черт не шутит, что-то понимал в инвестициях!
Через какое-то время подъем закончился, появились высокие цветущие дубы, маленькая речка и человеческое жилье.
Мы остановились пообедать в ресторане «Хитчин Пост» («Приют автостопщика») в Озоне. Его фасад не был окрашен и посерел от погоды. В Калифорнии такой фасад был бы искусственным, кому-нибудь пришлось бы искать старые доски и использовать их, чтобы придать зданию старый вид. Но здесь Техас, и, войдя внутрь, ты убеждаешься, что «Хитчин Пост» стоит здесь очень давно.
Это был старомодный стейк-хаус, с толстыми чайными кружками и консервными банками вместо стаканов. У всей группы загорелись глаза, когда официантка пронесла мимо стейки на ребрышках размером больше самих тарелок. Все члены группы заказали стейки, и, наблюдая за тем, как они ели, я подумал, что не рискнул бы отнять у них порции.
Мы вышли на улицу и увидели Ивана Урганта, облокотившегося на столбик проволочной ограды, настраивавшего свою новую гитару, купленную в Лос-Анджелесе. Он заиграл «Кантри Роуд» и спел отлично своим глубоким голосом:
Take me home, country road, to the place I was born
West Virginia, mountain Momma, take me home, country road…
Эта песня очень подходила к нашему путешествию…
Глубоко за полночь мы приехали в Хьюстон и остановились в отеле с очень экзотическим названием «Хамбл Экзекутив Сьютс» («Роскошные апартаменты скромняги»).
На следующее утро мы выехали на север, в Ливингстон, в одну из многочисленных тюрем штата. Мы должны были взять интервью у четверых преступников, приговоренных к смертной казни. Тюремные правила ограничивали число посетителей четырьмя. И Владимир с двумя операторами и звукорежиссером отправились туда, остальные остались ждать в городе на парковке Вел-Марта. Русские любят Вел-Март, и не только в Техасе, как будто в каждом из них стоит мощнейший магнит, потому что каждый раз, когда мы въезжали в город, где есть Вел-Март, — вся группа отправлялась туда. Студия платила своим сотрудникам по семьдесят долларов в день на еду, но я имел все основания подозревать, что большая часть денег уходила на покупку CD и DVD, а также разной электронной техники в дешевом оптовом отделе. Что-то странное было в американских Вел-Март, эта странность была связана не только с низкими ценами, но и с правилами найма. И еще одна вещь я лично проверял эту цифру: сорок восемь процентов детей работников этой сети были застрахованы по государственной программе, созданной для тех, кто живет в бедности или нищете. И, как дополнение, критики компании утверждали, что открытие магазина этой сети в любом городе обрекает многие частные и семейные предприятия, являющиеся важной и неотъемлемой частью местного сообщества, на гибель. Сидя на парковке в Ливингстоне, я поделился этими фактами с несколькими членами группы и добавил, что лично я предпочитаю не делать покупки в Вел-Марте. Они согласно покивали, повернулись и опять пошли за покупками.
Меня беспокоило, что мы так ни разу и не встретились с хозяевами ферм и ранчо. Ильф и Петров встречались с ковбоями, ведь сельское хозяйство остается важным элементом экономики США. Нам повезло, что мы натолкнулись на фермерскую ярмарку в Сан-Франциско, но мы так ни разу и не побывали на ранчо или ферме.
Техас — это штат ранчо. И, сидя на парковке, я пытался придумать, как бы заполучить хозяина ранчо на интервью, обойдясь без долгих переговоров. Прямо напротив нашей машины стоял белый пикап, на его бампере была наклейка с ковбоем, ловящим быка на аркан. Еще одна была на заднем стекле с молящимся мальчиком «…И мою лошадь тоже! Аминь». Наверняка хозяин пикапа был наездником, и, судя по потрепанности инструмента в кузове, скорее всего он был помощником на ранчо. Пять минут спустя высокий стройный человек подошел к автомобилю. На нем были заношенный стетсон и растоптанные ковбойские сапоги. Я вышел к нему навстречу, протянул руку и представился. «Это может показаться странным, но мне нужен ковбой, у которого есть лошадь, и, я полагаю, вы ездите верхом?» Он удивился, потом улыбнулся, во рту не хватало двух зубов. Америка не бездушная страна. Но некоторая опаска в общении с незнакомцами считается нормальной.
В провинции общество не так раздроблено, менее эгоистично, жизнь здесь течет медленней. Людям здесь нужно время, чтобы оценить обстановку, чтобы понять что-то новое. Провинциалы также считают, что горожане относятся к ним свысока. Поэтому я обстоятельно объяснил ему суть нашего проекта, добавив при этом, что мы не смогли договориться ни с кем из его коллег. Не хотел бы он дать интервью о жизни на ранчо, желательно на месте, рядом с лошадьми и скотом? Какое-то время он раздумывал. «Я, конечно, могу это сделать, — сказал он, — но сегодня я работаю с чужими животными. Народ здесь слегка насторожен по поводу своей частной собственности, а хозяин этого стада сейчас вне города. Так что я не могу пригласить вас на ранчо». А не мог бы он посоветовать кого-то, кто мог бы нам помочь? Он указал через дорогу. «Видите этот автомагазин? — спросил он. — У сына хозяина есть ранчо, его зовут Марк Мур. Классный парень».
Перейдя дорогу, я прошел мимо блестящих автомобилей и вошел в здание. Подошел продавец и предложил свою помощь.
И опять я обстоятельно рассказал о проекте. «Один ковбой через дорогу сказал мне, что здесь мне могут помочь найти Марка». Продавец внимательно выслушал меня, глядя мне в глаза.
«Я сейчас ему позвоню».
Он вышел на улицу, поговорил с кем-то по сотовому, затем он вернулся и протянул мне телефон. «Он поговорит с вами».
Еще раз я рассказал о проекте. Марк Мур согласился встретиться с нами на семейном ранчо после того, как освободится Познер. Через полчаса Владимир заехал на парковку и вышел из машины. С ним явно что-то случилось. Его лицо покраснело и глаза сузились. «С тобой все в порядке?» Он выпил воды и долго молчал. С ним все в порядке, сказал он, просто сильно расстроен.
Смертник был черный, двадцати двух лет, грамотный и умный. Он убедительно говорил о своей невиновности. Описал свою юность в банде, единственном месте, где он был кому-то нужен, где он был частью чего-то. Абсолютно не верил в справедливость правосудия. «Среди смертников нет ни одного, у кого есть деньги», — сказал он. Техасские суды назначают частных адвокатов для защиты неимущих людей. Но ни одного компетентного среди них нет. Заключенный считал, что американская мечта, «плавильный котел» и «правосудие для всех» — это просто фантазии. Познер попросил его закончить предложение: «Для меня быть американцем значит…» И он сказал: «…Абсолютно ничего».
Еще один заключенный сказал, что не верит никаким апелляциям, но он должен надеяться, потому что без надежды он погибнет наверняка.
