— Здорово! — Молодой дизайнер был искренне рад такому развитию событий. Он понимал, что действовал чисто эмоционально, оказывая давление на Адама, чтобы побудить его помочь Хэнку Крейзелу. А собственно, почему бы и нет? Бретт все больше и больше склонен был считать, что автомобильная промышленность обязана что-то делать и для народа, а такая молотилка позволила бы ей использовать свои ресурсы, чтобы удовлетворить имеющиеся потребности.
— Конечно, — заметил Адам, — Хаб может поставить на всем крест.
— Будем надеяться, что вы выберете для доклада такой денек, чтоб «пыль стояла столбом».
Адам понял, что имелось в виду. Когда первому вице-президенту Хабу Хьюитсону нравилась какая-нибудь идея и он загорался ею, он развивал совершенно немыслимую активность, так что, по выражению его сотрудников, «пыль стояла столбом». Из такого вот «столба пыли», поднятого Хабом Хьюитсоном, родился «Орион», как и многие другие успешные и неудачные затеи, хотя о последних обычно забывалось, как только Хаб Хьюитсон «поднимал новый столб пыли».
— Я постараюсь выбрать для этого подходящий день, — пообещал Адам. — А пока счастливого пути.
— До встречи, дружище. — Бретт проглотил остаток кофе, проходя мимо, дружески похлопал дежурную по округлому заду и направился к выходу на посадку.
Самолет компании «Юнайтед», совершавший беспосадочный рейс № 81 по маршруту Детройт — Лос-Анджелес, вылетел точно по расписанию.
Подобно многим людям, ведущим лихорадочный образ жизни на земле, Бретт наслаждался полетом на трансконтинентальном лайнере в качестве пассажира первого класса. Любое такое путешествие означало для него четыре-пять часов отдыха, приятно нарушаемого лишь появлением предупредительной стюардессы, приносившей напитки и вкусную еду; к этому добавлялось блаженное сознание того, что здесь до тебя не добраться ни по телефону, ни иным способом, какие бы неотложные дела ни кипели внизу.
На этот раз во время полета Бретт в основном размышлял о своей жизни и, перебирая в памяти события минувшего и настоящего, старался представить себе, что его ждет. За этим занятием время пролетело быстро, и он с удивлением воспринял сообщение, что их полет продолжается уже около четырех часов.
— Уважаемые пассажиры, мы пролетаем над рекой Колорадо, — раздался из динамиков голос пилота. — Здесь проходит граница между тремя штатами — Калифорния, Невада и Аризона; во всех этих штатах ясная погода, видимость около ста миль. Сидящие справа могут видеть Лас-Вегас и район озера Мид. Сидящим слева открывается вид на озеро Хавасу, где воссоздается Лондонский мост.
Бретт, занимавший целую секцию с левой стороны, посмотрел вниз на землю. На небе не было ни облачка, и, хотя самолет летел на высоте тридцати девяти тысяч футов, он без труда увидел четкие контуры моста.
— С этим мостом связана одна забавная история, — непринужденно продолжал пилот. — Те, кто купил его у англичан, перепутали мосты. Они считали, что приобретают мост, изображенный на всех туристических плакатах, приглашающих посетить Лондон, и только когда было уже слишком поздно, выяснилось, что это мост Тауэра, а Лондонский мост — всего-навсего маленькое, допотопное сооружение, находящееся выше по течению реки. Ха-ха!
Продолжая разглядывать землю, Бретт по характеру ландшафта понял, что они летят уже над Калифорнией.
— Да будет благословен родной мой штат — с его ярким солнцем, апельсинами, сумасбродными политиками, религиозными маньяками и психами, — громко произнес он.
— Вы что-то сказали, сэр? — спросила проходившая мимо стюардесса. Она была совсем юная, со стройной и гибкой фигурой, и такая загорелая, словно все свободное время проводила на пляже.
— Да. Я спросил: «А где такая калифорнийская девушка, как вы, ужинает сегодня вечером?»
Она улыбнулась ему озорной улыбкой.
— Это зависит главным образом от моего мужа. Иногда он любит поесть дома, а иногда мы ходим…
— О'кей, — сказал Бретт. — И к черту эмансипацию женщин! Когда-то авиакомпании увольняли девушек, выходивших замуж, поэтому сразу можно было понять, у кого еще не подрезаны крылышки.
— Пусть это будет для вас утешением, — сказала стюардесса, — если бы мне не надо было домой к мужу, ваше предложение могло бы меня заинтересовать.
Бретт только успел подумать, не содержится ли эта фраза в инструкции о поведении стюардесс, когда снова ожили динамики.
— Уважаемые пассажиры, говорит опять ваш пилот. Мне, наверно, следовало посоветовать вам в полной мере насладиться стомильной видимостью. Мы только что получили последнюю сводку о погоде в Лос-Анджелесе. Над городом висит плотный смог, видимость в районе Лос-Анджелеса около одной мили, а то и меньше. Самолет произведет посадку, — добавил пилот, — через пять-десять минут.
Первые следы смога появились над горами Сан-Бернардино. Когда лайнер находился еще в шестидесяти милях от Тихоокеанского побережья, Бретт, выглянув в иллюминатор, подумал: «Это в шестидесяти милях такое!» В последнюю свою поездку, примерно год назад, он увидел смог лишь в Онтарио, что на двадцать пять миль западнее Сан-Бернардино. В каждый новый его приезд этот фотохимический смог, как зловонный грибок, казалось, все глубже проникал во внутренние районы красавца Золотого штата. Приближаясь к международному аэропорту Лос-Анджелеса, их «Боинг-720» стал снижаться, но ландшафт под крылом самолета не становился более четким, а наоборот, расплывался во все более густой серо-бурой дымке, поглощавшей и цвета, и солнечный свет, стиравшей линию берега. Панорама залива Санта-Моника, которой прежде восхищались пассажиры, подлетая к Лос-Анджелесу, теперь отошла в область преданий. По мере того как снижался самолет, а смог становился все плотнее, у Бретта Дилозанто становилось все тоскливее на душе.
Миль за десять к востоку от аэропорта видимость, как и предсказывал пилот, упала до мили, так что к моменту посадки, в 11 час. 30 мин, по среднетихоокеанскому времени, землю едва было видно.
В здании аэровокзала Бретта встречал проворный молодой человек по имени Барклей из местного отделения компании.
— Вас ждет машина, мистер Дилозанто. Можно ехать сразу в отель или, если хотите, в колледж.
— Сначала в отель. — Целью поездки Бретта в Лос-Анджелес было посещение колледжа по подготовке дизайнеров при Лос-Анджелесском центре искусств, но он решил явиться туда позже.
Хотя Бретта огорчало то, что не удалось полюбоваться любимой Калифорнией с высоты птичьего полета из-за нависшей над нею грязной, жирной пелены, сейчас он заметно оживился, погрузившись в деловую и суматошную обстановку аэропорта. Машины — и в одиночку, и при массовом скоплении — всегда завладевали его воображением, особенно здесь, в Калифорнии, где значительная часть жизни людей проходит на колесах и где сконцентрировано более одиннадцати процентов всех автомобилей страны. Но это же неизбежно привело и к загрязнению воздуха: Бретт уже почувствовал, как у него защипало глаза, засвербило в носу, и, уж конечно, насыщенный миазмами смог глубоко проник ему в легкие.
— И давно у вас так? — спросил Бретт Барклея.
— Да с неделю. Теперь у нас полдня голубого неба — это редкость, а чтоб целый день простоял ясный — такое бывает только раз в год. — Молодой человек сморщил нос. — Мы стараемся объяснить населению, что не все это от машин, что тут немало и отработанных промышленных газов.
— Но сами-то мы этому верим?
— Трудно сказать, чему надо верить, мистер Дилозанто. Наши же люди убеждают нас, что проблема выхлопных газов решена. Вы этому верите?
— В Детройте я этому верю. Но когда приезжаю сюда — что-то не очень.
Бретт знал, что дело упирается в невозможность сочетать экономичность с массовостью. Уже сегодня можно сконструировать автомобильный двигатель без всяких выхлопных газов, но он будет так дорого стоить, что машина станет столь же недоступна для рядового потребителя, как некогда графская карета — для крестьянина. Чтобы удержать стоимость автомобиля на приемлемом уровне, приходится идти на технические компромиссы, и все же выход отработанных газов теперь куда меньше, чем об этом можно было еще недавно мечтать. Однако с каждым днем, неделей, месяцем, годом количество автомобилей все возрастает, и это сводит на нет успехи конструкторов, о чем свидетельствует, в частности, удушливый калифорнийский смог.
Они подошли к машине, предоставленной Бретту на время его пребывания в Лос-Анджелесе.
— Я сам сяду за руль, — сказал Бретт. И взял ключи у Барклея.
Немного позже, получив номер в отеле «Беверли-Хилтон» и избавившись от опеки Барклея, Бретт отправился в колледж по подготовке дизайнеров — на Третью улицу Западной стороны. Неподалеку возвышался телегородок компании Си-би-эс, позади него — Фермерский рынок. В колледже Бретта ждали и восторженно встретили — и как представителя компании, нанимавшей ежегодно многих выпускников, и как бывшего талантливого воспитанника.
