«Что там у вас?» – пищала рация.
Горевший человек выл по–звериному и колотил непострадавшей рукой по земле. Обошёл полыхающий «Мерседес» и, нервно играя желваками, выпустил в него очередь. В наступившей тишине ясно слышался голос из рации.
— Всё нормально, Марк Яковлевич, – постарался ответить как можно твёрже. – Немного с твоими придурками пообщался… Ты думал, что в Нижнем Новгороде сможешь семью спрятать?! – заорал я, поднеся рацию к губам и с удовольствием представляя, что сейчас испытывает директор магазина, или кто он там теперь…
Обратная связь безмолвствовала.
«Задумался! Это тебе не мебелью торговать…»
— Если что случится с моим сыном, – уже спокойно произнёс я, – можешь представить, что будет с твоей дочкой, женой и матерью. Сейчас я подъеду, отдам тебе дипломат с документами, возьму Дениса и, если всё будет нормально, утром ты получишь своих… Так что, не глупи! – выкинул рацию и сел за руль «Волги». – Еду к нему! Готовьтесь! – передал по сотовому телефону и, пока клал его на сиденье, услышал полковника:
— Держись, Викторыч, мы рядом…
Всё внимание сосредоточил на показавшихся вдалеке трёх машинах.
«Привезли они сына?.. Здоров ли он?.. – на секунду расслабился я. – Всё будет хорошо!» – твердил себе. – Всё будет хорошо!»
Не доезжая метров двадцати до них, остановился, открыл дверцу и, поставив ногу на землю, замер в ожидании.
Из двух других машин с автоматами наперевес выпрыгнули громилы, ринулись, было, ко мне, но Марк Яковлевич властно остановил их. Он медленно вылез из «Волги " – всё равно ведь вычислен – и с ненавистью смотрел на меня. В глаза бросалась его растерянность.
Не спеша, – сердце по сумасшедшему колотилось – выбрался из своей «Волги» и я. Поднял руки вверх. В одной держал дипломат.
— Где сын?
Директор, резко повернувшись, открыл дверцу, из машины выскочил Денис и молча, с полными слёз глазами, бросился ко мне. Не помня себя побежал навстречу, отшвырнув дипломат в сторону, чтоб не мешал, обнял сына, прижав к своему сердцу.
«Папочка!..» – услышал прерывающийся шёпот у своего уха.
Его гладкая, детская ещё щека прижалась к шершавой моей.
— Я знал, что ты придёшь за мной!.. – шептал Денис.
Он не плакал, лишь громко сопел и шмыгал носом. Плакал я… Слезы сами струились из глаз. Я погладил его волосы и крепко зажмурился.
«Обнимать живого сына!.. Господи! Какое это счастье…»
— Когда вернёшь моих? – вывел из счастливого забытья нервный голос.
«Нельзя расслабляться», – сказал себе, надо Дениса живым до дома довезти».
— Всё нормально, Марк Яковлевич. Завтра получишь их, – быстрым шагом пошёл к «Волге» и, услышав над головой гул вертолета, упал на землю, прижимая к себе сына и закрывая его своим телом.
«Зря! Не надо бы вертолет… Как бы себя не переиграть…»
Одна из машин, осев сначала, гулко разлетелась на куски от попавшей в неё ракеты.
Меня обдало жаром раскалённого металла.
- Ничего не бойся, – шепнул сыну, – я с тобой! – распластался над ним, стараясь закрыть его от пуль и осколков.
«Охренели они, что ли? – подумал о вертолётчиках. – Не по танкам же работают…» – услышал над головой рёв винтов и громкую очередь.
Где‑то в стороне тоже раздавалась стрельба.
«Это мои на тачках подкатили», – отметил я и пополз в сторону «Волги», подталкивая перед собой сына – очень неуютно лежать без прикрытия.
За спиной услышал автоматные очереди – то пришедшие в себя бандиты начали отстреливаться.
Вертолет завис недалеко от машин, и по канату спустились четыре моих бойца. Затем вертушка начала набирать высоту и открыла огонь из пулемёта, оказывается, на помощь Марку Яковлевичу прорвалась ещё одна машина.
Четвёрка моих десантников вела стрельбу на два фронта – по подъехавшей тачке и по двум оставшимся. Про меня в вихре боя, казалось, забыли.
Я прополз ещё несколько метров, таща за собой Дениса. «Волга» была уже близко, когда фонтанчики от пуль рядом с головой остановили дальнейшее продвижение. Оглянувшись, увидел укрывшихся за машиной двух бандитов и Марка Яковлевича. Он‑то и стрелял по мне.
«Может, понял, что блефую? Что не мог так быстро смотаться в Новгород?.. Может, просто потерял голову от страха и злости», – сделал ещё рывок и от удара в спину ткнулся лицом в землю.
Была она холодная и жёсткая. На секунду потерял сознание.
«Почему я не крот? – пронеслась глупая мысль, когда пришёл в себя. – Где Денис?»
Он лежал за колесом машины и тянул меня за руку.
- Отец, лезь ко мне!
«Молодец! Не похоже, чтоб у него был шок!» – обрадовался, с трудом заползая под машину.
Не теряя времени достал из‑за пояса автомат и свободной рукой погладил сына по щеке.
«Памятник бы поставить тому, кто бронежилет придумал… и ангелу–хранителю, конечно», – выпустил короткую очередь в сторону машины и увидел два трупа, лежавших у колёс директорской «Волги».
«Ну, эти, к сожалению, не от меня пуль нахватались», – подумал я.
Лёжа, водил автоматом из стороны в сторону. Кругом свистели пули.
«Блин! Натуральный Голливуд… Может, мне всё это снится?» – стал стрелять в ответ на автоматную очередь из‑за колеса машины.
Вскоре оттуда уже не стреляли. Рядом с «Волгой» Марка Яковлевича стал приземляться вертолёт. Видя неминуемую гибель, директор решил прихватить с собой и нас с сыном. Выскочив из‑за машины, весь в крови, побежал в нашу сторону, беспрерывно стреляя из автомата. Я нажал на курок, но выстрелов не последовало…
«Чёрт! Перезарядить не успею…» – быстро лёг спиной к нему, прикрывая телом сына и закрыв глаза. «Когда не видишь смерть – не так страшно…»
Две очереди слились в одну, и наступила тишина. Звенящая тишина – как писали в книгах о войне. Или звон от выстрелов стоял в ушах.
Медленно перевернулся на спину и увидел скорчившегося эмбрионом директора. Руками он хватался за голени ног. Рот открыт в беззвучном крике.
«Копыта перебили», – догадался я, ещё не веря, что всё кончено, что мы победили…
Через секунду появился полковник. Ногой он подальше отбросил автомат от Марка Яковлевича и кому‑то махнул рукой.
Я глубоко вздохнул и обнял Дениса. Не было сил и желания вылезать из‑под машины. Но сыну, видно, надоело здесь лежать, к тому же увидел настоящие, а не игрушечные автоматы. Перебравшись через меня, он вылез первым.
- Тащи отца! – засмеялся Василий Данилович, потом наклонился и поцеловал Дениса. Проверив, не заряжен ли автомат, протянул ему. – Будущий офицер, – похвалил сына.
Я с трудом распрямился, опираясь на побитый капот.
- Ранен, что ли? – испугался полковник.
- Слава богу, нет, – улыбнулся, глядя на Дениса. – Просто устал…
- С бандой покончено! – стал он докладывать. – Особенно пригодились три гранатомета, что мы когда‑то отбили у Кулаева. Из них машины щёлкали, как семечки. Они, растерявшись, сопротивления практически не оказали, да и вертолёт здорово помог… По предварительным данным у нас потерь нет, лишь несколько раненых…
Я поднял руку, чтобы остановить его. Сейчас меня это абсолютно не интересовало.
Рядом остановилась новенькая «Вольво», окатив нас волной пыли. Из неё вылез Менлибаев.
«Вечно у него сопротивления не оказывают. Кто же тогда в меня попал?»
— Хозяин! Я тут парочку ихних раненых подобрал, отвезу на дачу, побеседую, – отвлёк от мыслей Газиз.
— Валяй! – разрешил Василий Данилович. – Узнай, где их схроны и отстойники…
Но Менлибаев глядел на меня, не слушая полковника.
Я кивнул головой, и он, довольный, сел за руль и умчался.
Обидевшийся полковник по–старушечьи поджал губы, и этим так развеселил меня, что я хохотал и просто не мог остановиться. Сначала несмело, как бы неохотно, а после от души, во всю глотку затрубил слоном и Василий Данилович. Глядя друг на друга, мы просто лопались от смеха. Денис, видя, что мы смеёмся, улыбаясь, шёл к нам узнать причину веселья. И тут я услышал хлопок… Негромкий такой и не страшный…
А может, даже и не услышал в стоявшем вокруг шуме и грохоте, а скорее – почувствовал… и сын, всё ещё улыбаясь, медленно–медленно стал оседать на землю.
Я понял – произошло что‑то непоправимо дикое, чего не должно было случиться, но губы мои по инерции смеялись… а сын всё падал и падал…
Мой смех постепенно перешёл в крик.
Я не бросился к нему, чтоб поддержать, а стоял на месте и, подняв лицо к небу и сжав кулаки, кричал, выплёскивая из себя отчаяние, тоску, горе и боль.
Безумную, неизмеримую, нечеловеческую боль…
В унисон с моим криком трещали автоматы… То добивали раненного кавказца, забравшего жизнь моего сына. Даже не добивали, а коверкали то, что ещё от него осталось. А я всё не мог замолчать. Какой‑то спазм перехватил горло и не давал остановиться. Краем глаза заметил, как Василий Данилович разнёс останки из гранатомета, и тут я замолчал, думая о том, что не успел глянуть в лицо убийце.
Мне захотелось увидеть его лицо, чтоб было потом кого всю жизнь ненавидеть…
