Сложил лицензию, в карман сунул, тут от двери гавкнули:
— Руки за голову, или стреляю!
Естественно, Лимон не стал дразнить судьбу. Сложил руки на затылке и пожалел, что уволок ружье на новую квартиру в числе первых предметов обстановки. Он покосился назад и увидел парня в обычном московском затрапезе — сапоги, телогрейка и лыжная шапочка с помпоном. Гость вгляделся и Лимона и медленно опустил блестящий «смит», из которого только что целился в голову хозяину.
— У меня брать нечего, любезный, — сказал Лимон. — Если не побрезгаешь — забери пустые бутылки. Хватит на литр рисовой.
Парень в телогрейке почесал стволом револьвера под шапочкой.
— Машинкой не тряси, — посоветовал Лимон. — Это ведь табельное оружие патрулей. Возьмут с ним — на месте шлепнут…
— Извини, — сказал парень. — Мимо шел… Смотрю, в окне кто-то маячит. А квартира под нашей охраной. Потому и забежал.
— Под вашей охраной? — удивился Лимон. — Я вроде никого не нанимал. Да и охранять тут нечего. Говорю ж тебе: из ценных вещей — куча бутылок. Может, что-нибудь спутал?
— Пойду, — сказал парень. — У нас не путают. И не звони…
Он показал Лимону небольшой значок — алый эмалевый щит со скрещенными мечами и номером. И пропал.
Лимон закурил и стал думать. Парень из СГБ, в это он сразу поверил. Значит, и хозяина пасут, и квартиру. Зачем? С хозяином все ясно. А квартира? Не придуривайся, посоветовал себе Лимон. Кто сюда за должком приходил? Почему его здесь и взяли? То-то же… Должно быть, эсгебешники до сих пор новых визитеров ожидают. Он поежился и почувствовал себя в родной старой квартире словно в капкане. Мотать отсюда надо. Впору не на дробовик лицензию выправлять, а на шкодовский пулемет — он самосвал пополам режет, как автоген. Жаль только, не дадут такую лицензию.
Выскользнув из квартиры, тщательно запер дверь, в один замок черную ниточку затолкал, крохотным хвостиком наружу. Огляделся и снова запетлял по знакомым с детства переулкам — перекопанным, полным мусора и дерьма, с угрюмыми, безлюдными дворами. Суббота была, а люди сидели по норам, будто крысы. Зато крысы не сидели по норам, с визгом прыская из-под ног. Кружа по переулкам, ныряя под арки, он выбрался на Сретенку и вскоре очутился на метростанции «Сухаревская». Давно ли отсюда, с этой заплеванной станции, он отправлялся на ночной промысел — крыс давить?
Знакомый меняла Стасик, по совместительству букмекер, сводник и поставщик разнообразной порняшки, заседал посреди подземного перехода в бронированном собачьем ящике с толстой решеткой на крохотном оконце. Лимон потрепался со Стасиком о видах на погоду, разменял сотню — «бабочку» — на пивные и телефонные жетоны. Пивка попил со стоном наслаждения, Стасику принес картонку, накрытую белой шапкой вонючей пены.
— Позвонить хочу, — предупредил Стасика. — Посеки… Если увидишь подозрительную морду — шумни. Только поестественней. Свистеть, например, или из «калашника» стрелять не надо.
— Я тебе крикну: эй ты, урод, в жопе ноги! Сдачу за тебя кто заберет — папа римский? Годится?
— Годится, — согласился Лимон. — Только без папы римского, пожалуйста, а то слишком грубо.
Он сунул жетоны в нагрудный карман и задел монтировку. Выскользнув из петли, она со звоном упала на замызганные бетонные плиты. Стасик прильнул к решетке, последил, как Лимон водворяет монтировку на место, и заметил:
— Серьезно собрался говорить по телефону… В таком случае могу предложить кое-что получше. Гляди сюда!
В татуированной лапе Стасика появилась никелированная игрушка — бельгийский браунинг «аврора».
— Калибр небольшой, но пульки стальные. На выходе ребра вышибает. В придачу три обоймы. Берешь? По знакомству — за полтинник.
Лимон задумался. На старой квартире он «вальтер» припрятал, на даче прихваченный. Так за ним не набегаешься… Особенно в свете последних событий. Он полез за деньгами, отсчитал пять «бабочек».
— Подотрись ими, — посоветовал Стасик. — Я же сказал — полста, нормальными деньгами.
Лимон сократил заначку на одного бородатого мистера Гранта. Стасик понюхал бумажку, на свет посмотрел:
— Бьютфул. Не сомневайся, машинка чистая. Во всяком случае, в России в деле не была. Я друзьям подлянок не подбрасываю.
С игрушечным браунингом в правом носке Лимон почувствовал себя увереннее. Набросал в автомат жетонов на минуту, набрал номер Зотова. И почти в раздражение впал, снова услышав бесконечные гудки. Собрался трубку вешать, но Зотов вдруг отозвался:
— Ну, слушаю!
Голос у него был хрипловатый и сердитый.
— Спал? — спросил Лимон.
— Спал… спал… Еще что о себе сообщить, неизвестный друг?
— Не такой уж неизвестный… Особенно для любителей цитрусов.
— Понял, — сказал Зотов. — Извини, не узнал со сна. Почему не звонил?
— Звонил… Но не будем терять времени. Надо встретиться.
— Приезжай, какие проблемы!
— Не хочу тебя засвечивать. Помнишь жучка, который американскую фантастику покупал?
— Еще бы! — засмеялся Зотов. — Как он нас надул!
— Фиг с ним… Подъезжай к тому метро, где с жучком встречались.
— Через полчаса буду. У меня серебристый «порше-жигули».
Лимон повесил трубку, не успев поймать в приемнике последний жетон. Не от жадности — по детской привычке звонить без двушки. Именно в этот момент Стасик из своей железной будки завопил на всю Сухаревскую площадь:
— Эй ты, урод…
И так далее по тексту.
Лимон быстро огляделся, но в редкой толпе не заметил никого подозрительного.
— Тебе говорю, тебе! — продолжал разоряться Стасик.
Лимон подошел к меняле.
— Вон там, в кирзачах… Красномордый!
Теперь и Лимон увидел. Парень, чем-то похожий на того, что недавно заскакивал в квартиру Лимона, в таких же разбитых кирзовых сапогах, в телогрейке и шапочке, шарился возле пивного автомата по карманам. Медленно шарился, рассматривая всякую дребедень, извлеченную на свет Божий — дешевую расческу, мятую пачку сигарет, драный кошелек, скрученные бумажки. Сразу было видно, что он готов торчать перед пивняком до тех пор, пока и кальсоны наизнанку не вывернет.
— Ты прав, — сказал Лимон Стасику. — Топтун. Надо отрываться внаглую.
Он медленно пошел к выходу из подземки. Парень в телогрейке тут же закончил свои раскопки и двинулся за Лимоном.
— Эй ты! — крикнул Стасик из окошка. — Ты, в кирзе!
Парень поневоле оглянулся.
— Иди, разменяю, — продолжал Стасик. — Чего ж мучиться.
Топтун что-то пробормотал и виновато развел руками. Буквально несколько секунд он не следил за Лимоном, но этого времени хватило, чтобы Лимон птицей взлетел по ступенькам на площадь, добежал до противоположного конца перехода и вновь поравнялся с будкой менялы.
— Делай ноги! — поощрил Стасик.
Лимон ринулся в метро. И едва за ним закрылась стеклянная дверь, к будке Стасика подскочил топтун.
— Где? — крикнул он. — С тобой только что чирикал!
— Отойди, — сказал Стасик, высовывая из решетки дуло «калашника». — У вас свои дела, у меня свои.
Парень вынул алый значок.
— Поближе, — приказал Стасик. — Что-то номер не разберу. Вторая цифра — тройка или восьмерка? Ага, восьмерка… Подожди, запишу. Значок ведь и украсть можно. Верно?
— Куда он побежал? — кривясь от ярости, спросил топтун. — Говори, или тебе больше тут не сидеть!
— Извиняюсь, — сказал Стасик, убирая автомат. — Рекомендую на улице поискать.
Лимон тем временем, перепрыгивая через ступеньки эскалатора, добежал до платформы. Вскоре, на счастье, поезд подошел. Двери вагона закрылись, унылый механический голос доложил, что следующая станция, мол, «Проспект Сергия Радонежского». И когда вагон тронулся, на платформе показался топтун. Лицо у него побурело, телогрейка на груди вздымалась от задышки. Лимон хотел было ему что-то на память показать, да удержался. Отвернулся равнодушно. На «Варварке» он перешел на Пресненскую линию и доехал до «Ходынки», где уговорился встретиться с Зотовым.
Серебристый «порше» стоял возле магазина неподалеку от метро. Лимон влез в машину, а Зотов буднично сказал:
— Кнопочку придави…
Поехали они по улице Ополчения и остановились на берегу Москвы, свинцово светившей из сизой мороси. В речной петле темнели внизу Мневники — деревня не деревня, опупок какой-то. Почти час гуляли по грязному раскисшему берегу. Лимон рассказал Зотову все как на духу, даже о том, что собаку на даче уделал. А закончил повествование визитом Кухарчука и его предложением стать стукачом СГБ.
— Сурово, — пробормотал Зотов. — Вляпался по уши… На какой именно завод нацелили — твой наниматель говорил?
— Нет, — пригорюнился Лимон. — Что делать на заводе, не знаю. Куда деньги перепрятать — ума не приложу.
