Немного освоившись в новой обстановке, призрак заметил, что кроме него в сфере находятся два облака. Совершенно новое явление — искривление пространства, проявляющееся в виде не совсем понятного дефекта зрения, сгустка, туманности, — доктор со временем начал воспринимать спокойно.
Поразительным было то, что с каждой секундой очертания одного из облаков становились четче, прорисованней, другое же меркло, растворялось. Буквально через пару минут доктор узнал одного из своих спасателей из недавнего прошлого: Клойтцер с внешностью Поплевко медленно проступал из небытия, словно речной утес из тумана.
Пока изображение не «откристаллизуется», разговаривать с ним было бесполезно: спасатель находился явно в другом времени. Излишне упоминать, что доктор не мог «пощупать» облака, так как сам был на тот момент бесплотным призраком. Зато он мог мысленно общаться с ними… Пусть пока в одностороннем порядке. Но сдерживаться было невозможно. Эмоции, что называется, хлестали через край. За последние несколько дней их накопилось столько, что сердце простого смертного не выдержало бы. Возможно, именно с этой целью Изместьев и был призраком. Чтобы сохранить здоровье. Свое и окружающих.
— Мы о чем договаривались? — телеграфировал он Клойтцеру всеми фибрами своего сохранившегося на тот момент потенциала. — О том, что я перемещусь под самый новый год 85-го, в свою семью… А меня куда закинули? В какую тьму-таракань? В тело какой-то колхозницы, черт-те куда!.. У которой муж — алкаш, свекровь парализованная…
— Не только об этом мы договаривались, — голос Клойтцера напоминал своей монотонностью гудение осеннего ветра в проводах. — Одним из главных условий было выполнение моей миссии, если вы помните. А конкретно: предотвращение аборта у небезызвестной вам дамы. Пусть эта особа легкого поведения, но тем не менее. Подчеркиваю, это было главное. И этого не произошло: аборт состоялся.
Весь словарный запас призрака испарился в считанные мгновения. Он вспомнил, с какой скрупулезностью Клойтцер уточнял, тем ли ребенком беременна путана, не передумает ли она в ближайшем будущем. Ему требовались гарантии. Но… Почему тогда произошел аборт? Кто посмел? Разработанная Ворзониным методика дала сбой? Это его сектор работы, его профиль. И — такой облом!
— Но почему? Почему она сделала аборт? — недоумевал призрак. — Ворзонин убедил ее… Хотя проститутки — такой народ…
— То, что я вам сейчас сообщу, все равно будет стерто из вашей памяти. Я могу не сдерживаться в терминах. Вопрос об аборте, конечно, интересный. Только исправить уже ничего нельзя, к сожалению. — Клойтцер-Поплевко плавал в своем облаке, как в мыльном пузыре, периодически поглядывая на облако Савелия. Очертания последнего к тому времени практически совсем исчезли… — Итак, вы были пристроены в ближайшую освободившуюся оболочку. Одна из миллиона рожениц отключилась во время родов… Так вы стали женщиной, и полностью исчезли с экранов радаров. Впрочем, вы на них не особо и маячили до этого. Затерялись в материальной суете. За все, что произошло с вами в дальнейшем, вы должны благодарить вашего коллегу Ворзонина.
— Каким образом он мог на это повлиять? — Изместьев вдруг вспомнил, что увидел в тетради Павла, когда витал над ним в классе в далеком 84-м. Головной мозг в разрезе соседствовал с перемещением во времени. Неужели его однокласснику удалось как-то совместить несовместимое?! Возможно ли такое? — Про то, что я стану Акулиной-роженицей, что меня из роддома заберет муж Федунок, он не мог знать! Никто бы в 2008-м об этом не догадался!
— Это ему и не требовалось. Главное — ваш коллега знал о вашем желании исправить кое-что в своей жизни с помощью изменения прошлого. И решил помочь в этом. А заодно и провернуть чудовищный эксперимент с применением нейро-лингвистического программирования. Чем спутал не только ваши, но и наши карты. Но вникать в это вам сейчас преждевременно, так как коллега ваш сотрет подобные нюансы из памяти. Даже не напрягайтесь!
— Как это, сотрет? — замотал призрачной головой Изместьев. — Я что ему — листок бумаги? Да пошел он знаете куда!
— Начнем с того, что без Ворзонина вам не вернуться в две тысячи восьмой. Он включит сознание, адаптирует вас к реальности. Это его прерогатива, лучше его никто не сделает. Вам нужен выход, неужели вы не понимаете? Войти в данное состояние вы смогли, а о выходе кто побеспокоится? И я уверен, что, обретя свое настоящее тело, вы не будете помнить ничего из того, что мне сейчас столь злобно телеграфируете. Так лучше я скажу вам все это потом, после вашего пробуждения! Тогда это будет в сто раз эффективнее.
— Как-то не верится во все это.
— Советую принять, как аксиому, — безапелляционно продолжал пришелец. — И продолжать наслаждаться вашим состоянием. Очень скоро этот ручеек памяти будет отсечен от русла реки, и вы ничего не будете помнить. Это отработанные технологии, не мне вам разжевывать.
— Хорошо, хорошо, — согласился Изместьев с услышанным. — Но тогда объясните мне популярно, зачем вы сейчас мне помогаете? Какой мотив ваших поступков? Проститутка сделала аборт, гений не появится на свет.
— Помогаю я не столько вам, сколько себе. Вернее, своему времени, своему народу… Всему человечеству. — Поправил Изместьева пришелец, то и дело посматривая на пустоту, образовавшуюся на месте облака Савелия. Он продолжал беседовать с доктором, но сосредоточиться на сути ему было все труднее. Его явно притягивала пустота, и это раздражало Изместьева, так как вопросы в его голове вылуплялись, словно головастики из икринок.
— При чем здесь все человечество? Что за бред вы несете? Лучше скажите, зачем меня в эту жуть втянули…
— Провести вас сквозь катастрофу в горах было необходимо потому, что случай с Кохабером — единственный, сохранившийся в анналах истории. И выцепить вас в данном облике у горящего остова с кучей трупов — единственная возможность как-то локализовать в безвременье мироздания. А, значит, и вернуть в реальность 2008-го года. Других точек пересечения просто нет! Что касается ваших призрачных злоключений, то факт превращения вас в призрака, и то, что реальная Акулина вернулась домой — стопроцентное подтверждение разрыва континуума.
— Не узнаю я вас, дружище, — признался Изместьев. — Какую ересь вы несете! Каким-то другим вы были, когда брали с меня разные там подписки и бумаги…
— Еще бы! — воскликнул Клойтцер, плавая вокруг облака Изместьева, словно молодой ерш возле наживки. — Между тем моим полетом и этим лежит фактически треть жизни. Я уже говорил, что меня отстранили от полетов. И подобной возможности я удостоился совсем недавно. Я фактически старик, по вашим меркам начала 21-го века. Прошло почти 25 лет с тех пор. Что касается ереси, то лучше вам не вникать во все это.
— И ваши взгляды радикально поменялись?
— Не знаю, насколько радикально, — смутился Клойтцер, продолжая рассматривать Изместьева сквозь дымку. — Но изменились, бесспорно. Мы многое поняли за этот период. К сожалению, у нас появились враги. Даже наша цивилизация не избежала традиционных катаклизмов.
— Например, каких? — не скрывал любопытства Изместьев.
— У нас не все заинтересованы в том, чтобы рождались гении. Многим по душе дебилы. Вернее, середняки, толпа, исполнители. Нам до сих пор не удалось ничего сделать для появления на свет гения.
— Но вы не сидели, сложа руки!
— Нет, и вы в этом скоро убедитесь. Я воспользуюсь тем, что все услышанное сейчас вами будет уничтожено. У нас разработан план под кодовым названием «Маркиз — 2». В середине сентября 2008 года мы совершим многоходовую комбинацию с перемещением ключевых фигур.
— Я как-то буду в ней задействован? — не смог сдержать любопытства доктор.
— Вы еще не стали человеком, а уже интересуетесь? Впрочем, все равно ничего не вспомните, так к чему нотации? Да, вы будете играть одну из основных ролей.
— В каком спектакле?
— В спектакле под названием «Рождение гения». Идут последние приготовления. Открою секрет, за который меня могут отстранить от операции, но я рискну. Ваш сын так же будет участвовать в этом действе. И сейчас он занимается его подготовкой. Он — полноправный участник.
— Что? Савелий готовит планетарный проект? Вы в своем уме? — обиделся Изместьев. — Это невозможно, мой сын наркоман.
— Вы не знаете своего сына. Он фактически нашел вас в одном из закоулков времени. Можно сказать, совершил подвиг. Стоило нам опоздать, и эти алкаши столкнули бы вашего предшественника в пропасть. Тогда бы вы точно исчезли… во всех смыслах.
— Чем же помог Савелий?
— Можете верить, можете не верить, но ради того, чтобы найти вас, он сознательно воткнул себе двойную дозу наркотика. Только так можно было вас отыскать.
