Но сейчас Милочке было не до мстительных рассуждений! В ее сознании ситуация из ужасного «мальчик пропал» трансформировалась в запредельно-жуткое «мальчика украли». Поэтому, недолго думая, она схватила телефонную трубку и через минуту кричала не своим голосом. Волин, к счастью, оказался на месте. Сначала он не понял ничего, потом понял, что пропал какой-то Миша, и сказал, что выезжает немедленно, просто потому, что любимая была так взволнованна и ей требовалась помощь. И уже через пятнадцать минут был в детском саду и спрашивал бодрым голосом, приятно улыбаясь, что случилось и кто такой Миша… Катерина немедленно удалила из директорского кабинета всех желающих посмотреть на чужую драму и даже вышла сама, хотя ей ужасно хотелось побыть рядом с Милочкой в такой невероятно важный момент.
Милочка бессвязно лепетала о том, что сын одет слишком легко, что он очень хороший, но наивный и все это ужасно.
Волин смутно начал о чем-то догадываться и прибег к тактике банального допроса.
— Кто такой Миша?
— Миша — мой сын… Наш сын.
— Замечательно, — успокаивающе произнес Волин, еще не понимая, что ему говорит Милочка.
— И откуда же он взялся?
И тогда Мила закричала во весь голос:
— Я родила его пять лет назад! А ты — его отец!
Между тем Мишка брел по огромному городу и разглядывал всякие мелочи, которых взрослые не видят по причине их большого роста. Разные замечательные и интересные бумажки, валяющиеся на тротуаре, окна в подвальных помещениях, трещинки на асфальте и первые листья, упавшие на землю… Конечно, он понимал, что удача второй раз за сегодня вряд ли ему выпадет: на первой утренней прогулке он нашел пять гривен — сумму поистине несметную. Идея пришла к Мишке практически сразу. Его друг Серега рассказывал неимоверные вещи про Луна-парк, куда его водили этим летом, про комнату страха и американские горки, про вагончики, переворачивающиеся в воздухе. Мама с бабушкой сказали, что когда-нибудь позже они, конечно, поведут его в эту страну чудес, но теперь не уверены, что все эти развлечения достаточно безопасны… Вот бабушка выяснит у всех своих знакомых, что слышно про Луна-парк, и тогда… Короче, Мишка понял: ему не видать всех этих катаний, как своих ушей. А Серега издевался и говорил, что Мишка маленький. И вот он нашел пять гривен и решил, что этих денег хватит и на Луна-парк, и на подарок маме с бабушкой. Может, даже на что-то еще… Поэтому на второй прогулке, после обеда, Мишка незаметно подошел к ограде и пролез в дырочку. Этой дырочкой пользовались окрестные бродячие собаки, которых подкармливали повара из столовой. Мишка помнил, что видел яркие аттракционы где-то неподалеку, и рассчитывал вернуться как раз к концу прогулки. Но отправился он совершенно в другую сторону.
Мишка шел и шел, но никакого Луна-парка не было, а вместо него появились совершенно незнакомые строения и скверы. В этих местах он никогда не был, а если был, то уже не помнил. Зато он обнаружил замечательную стройку, где долго смотрел, как работает экскаватор. А еще через пару кварталов увидел автосалон, а на улице рядом с магазином стояли такие машины! Конечно, Мишка еще полчасика или дольше смотрел на эти машины. А уж потом он понял, что ужасно хочет есть, и на одну гривну из пятерки купил чебурек и обкапал жиром куртку… Он подумал, что мама с бабушкой будут сердиться из-за новой куртки, и при мысли о них наконец-то вспомнил, что, пожалуй, прогулка давно закончилась и, возможно, Лариса Ивановна уже волнуется. Маленькое приключение превращалось в проступок. Мишка, конечно, такими словами не думал, просто понимал, что пора идти сдаваться. Будучи человеком мужественным и храбрым, он приготовился получить по полной программе, но тут выяснилось, что он не помнит, как возвращаться…
В эти нелегкие для Мишки минуты его мать и отец кричали друг на друга сдавленными голосами.
— Как ты могла! Как ты могла все это время обманывать меня! — выходил из себя Волин.
— А как ты мог все эти годы обо мне не вспоминать?! — твердила Милочка. — Мы вообще могли не встретиться, и ты никогда бы не узнал о нас…
— Нет, — не унимался Владимир, — почему ты теперь молчала? Ты что, мне не веришь? Я для тебя пустое место?
Перепалка затихла сама собой, и в тишине одна почти осязаемая мысль соединила их.
— С чего ты решила, что его украли? — спросил Волин.
— Это не я. Это Лариса решила.
— Бред. Полный бред, — произнес Владимир, но все же стал набирать номер по мобильнику. Какое-то время он выяснял по телефону про каких-то людей, потом вызвал к себе начальника охраны.
Вместе с бравым начальником к садику съехались джипы, и на территории, украшенной маленькими домиками и уютными беседками, расположились парни с автоматами в грозной спецназовской форме. Они переговаривались по рациям, и постоянно звучало слово «беспредельщики». Милочке стало еще страшнее. Они сидели с Катериной в обнимку, потому что Милу трясло. Каждые пять минут звонила Наталья Николаевна и плакала в трубку. Волин кричал на кого-то, употребляя недетсадовские выражения, а его начальник охраны дотошно выяснял, во что был одет Мишка.
Лариса сняла со стенда с праздничными снимками группы маленькую Мишкину фотографию, где он был наряжен клоуном. И, пожалуй, только глядя на нее, Волин осознал реальность происходящего… Со снимка смеялся ужасно похожий на самого Володю в детстве ребенок — и это был его ребенок! Его собственный сын! Наверное, такого бешенства Волин не испытывал в самые опасные и тяжелые минуты своей богатой приключениями жизни. У него посмели отобрать этого никогда не виденного им ребенка. Его мозг работал, словно перегруженный компьютер, мелькали имена врагов и партнеров, способных на предательство, потом наступала пауза, и только лицо сына смеялось и сияло синими глазами…
В одну из этих пауз Волин увидел Милочку, опухшую от слез, трясущимися руками неумело раскуривавшую сигарету и наконец подошел к ней, обнял и прижал к себе.
— Прости меня! Прости! — шептал он ей, и она шептала ему:
— Прости меня!
Уже подняты были все охранники, все знакомые из милиции. Волин разыскал отдыхавшего на Кипре Виктора, которого тревожил лишь в крайних случаях. Виктор, человек серьезный и авторитетный, позвонил своим и сказал:
— Мои ничего не знают. Не было такой информации, жди, когда они сами обозначатся. Ведь должны что-то потребовать.
Волин и сам понимал, что уж если кто-то пошел на такое, то должен быть звонок. Но звонка не было. Начинало смеркаться. В сумерках фигуры людей с автоматами, заплаканные женщины и даже служебная собака, которая взяла след, но быстро сбилась, выглядели, словно кадры из детектива. Во всяком случае, так казалось Катерине, которая стояла в обнимку с приехавшим Митей… А Милочка ничего не видела и не понимала. Ее накачали какими-то лекарствами, и она просто смотрела в одну точку, шепча что-то побелевшими губами.
Мишка хорошо помнил домашний адрес и телефон, но решил, что надо сначала пойти в детский сад, чтобы не волновалась Лариса. А вот адрес детсада он помнил неточно. Поэтому спросил у прохожих про Даниловскую улицу. А нужно ему было на улицу Данилова. Эта ошибка занесла его еще дальше от нужного места. Но в конце концов какая-то тетенька вспомнила, что действительно есть улица Данилова, а неподалеку имеется Луна-парк. Она же посадила Мишку в троллейбус и попросила пассажиров проследить, чтобы он вышел на нужной остановке. Поскольку Мишка не плакал и не выглядел испуганным, никто не взял его за руку и не повел в милицию или домой. Только одна старушка посетовала, что времена настали ужасные и малые дети гуляют совершенно одни… Таким образом, к детсаду Мишка подошел гордо и самостоятельно. Подойдя, он обнаружил вещи потрясающие и увлекательные: возле беседок торчали дяденьки с автоматами, рядом с оградой стояла пара джипов, а возле входа обнаружились мама, Лариса Ивановна и тетя Катя. Все эта толпа кинулась к Мишке с воплями и причитаниями. И минут двадцать его тискали и теребили. Мама смотрела на него так страшно, что он первый раз за весь трудный день заревел в голос. И тогда она прижала Мишку к себе с такой силой, что пуговица ее куртки вдавилась ему в щеку очень больно, но Мишка ничего не сказал… А напоследок всей этой суматохи мрачный дядька в длинном плаще вдруг поднял Мишку на руки и тыкался в него носом, и сопел, и что-то бормотал. Мишка разобрал только, что дядька шепчет: «Сын… Сын…»
А потом в настоящем джипе они поехали домой. И там уже бабушка плакала, и причитала, и тискала Мишку, и пыталась всунуть ему в рот кусок пирога… Мишка пирог жевал, а сам глядел на того человека, который назвал его сыном. Человек ему понравился. И Мишке захотелось именно ему рассказать про пять гривен и дырочку в заборе, про то, как было страшно, но он не плакал… И тогда человек взял его на руки, понес в спальню и сказал ему: «Спи, сынок. Завтра ты все расскажешь мне и маме…» Щека у человека была немного колючая, совсем не похожая на мамину, нежную и душистую. И Мишке стало спокойно. А последнее, что он почувствовал перед тем, как заснуть, — это счастливая догадка: «Папа нашелся!»
