— Я тут подумал, что Алекс, возможно, заплатил твоему отцу.
Касси покачала головой.
— Алекс никогда бы так не поступил! — Ее лицо просияло. — Наверняка он узнал, что обо мне пишут газеты, и не хотел, чтобы я страдала. Он так и сказал моему отцу, а тот ради меня готов подтвердить что угодно. — Она улыбнулась Уиллу. — Понимаешь?
Он не понимал, но не мог заставить Касси в это поверить.
— Самое смешное во всех этих историях, которые рассказывают о вас в Голливуде, то, что правды никто так и не узнал.
Касси попыталась ногой вырыть камешек из земли.
— Потому что никто не хочет в это верить, — объяснила она.
Они сидели у остова парильни, внутри которой проходил свадебный ритуал сиу. Уилл вернулся неделю назад, разорвав договор аренды жилья в Лос-Анджелесе. Он сказал Касси, что в Пайн-Ридж оставаться не хочет, но и в Лос-Анджелес не вернется. Он решил, что дождется рождения ребенка, а когда Касси уедет, тоже здесь не останется.
Изредка он позволял себе мечтать о том, что Касси поедет с ним.
Уилл вернулся как раз на свадьбу своего старого, но когда-то преданного им друга Горация. Они уже давно помирились, но Уилл только сейчас с удивлением узнал, что Гораций никогда не уезжал из резервации. И в жены он брал чистокровную сиу.
Гораций познакомился с Касси в городе в магазине, торгующем зерном и кормами, которым он теперь управлял. Она покупала еду для собаки, и ей необходимо было отнести покупки в грузовик, а Уизер как раз сидел в кузове.
— Я знаю этого пса, — удивился Гораций. Так они и выяснили, что оба знакомы с Уиллом.
Гораций и Гленда сидели в парильне вместе с шаманом, Джозефом Стоящим на Солнце. Больше никого не было — гости соберутся позже, на гражданскую церемонию. Гораций пригласил Касси и Уилла и попросил его присмотреть за горящими углями, чтобы камни были готовы, когда Джозеф станет укладывать их в холщовый мешок.
— Кажется, выходят, — прошептала Касси.
Сегодня она впервые приблизилась к ритуалу лакота. Она старалась себе в этом не признаваться, но была в полном восторге. Физический антрополог, живущий в ней, презирал этот интерес, а культурный антрополог, которого она давным-давно в себе похоронила, шептал, что нужно все записывать. А просто женщина в ней только что увидела, как двое влюбленных вошли в парильню, чтобы скрепить свои клятвы.
Уилл передал Джозефу последние четыре камня двадцать минут назад — они видели, как пар шипит на стыках парусины.
Полог распахнулся, появился старый, сгорбившийся, практически голый шаман. Он улыбнулся Уиллу и зашагал по тропинке, ведущей к небольшому ручью.
Потом вышла Гленда, за ней Гораций. Влюбленные, похоже, не обращали внимания на то, что из одежды на них только яркие ленты на шее, каждая из которых символизирует какую-то сторону брака — их отношение друг к другу, к Богу, к планете, к детям, к обществу.
— Эй, — улыбнулся Уилл, — не хочешь поцеловать невесту?
Но Гораций лишь шлепнул Гленду по заду, и они побежали к ручью. Их ленты, подобно радуге, сверкали над водой.
Касси, стоящая рядом с Уиллом, всхлипнула. Он приподнял ее подбородок и пристально вгляделся в лицо.
— Ты плачешь? — удивился он.
Касси пожала плечами.
— Не могу сдержать слезы. Я вообще стала такой плаксивой. — Она взглянула на открытую парильню, из которой продолжал валить пар. — Вот так и должны проходить свадебные церемонии, — сказала она. — Ты, он и больше никого. И ничего не утаишь. — Она поднялась, прижимая руку к пояснице. — Я бы хотела так сочетаться браком, — негромко призналась она.
Где-то вдали засмеялась Гленда, ее голос переплетался с голосом ее мужа. Уилл встал рядом с Касси, пытаясь рассмотреть то, что видела она.
— Договорились, — небрежно произнес он, — когда?
Касси повернулась к нему и улыбнулась.
— Не знаю. В следующий вторник. А потом позвоним в газеты, чтобы дать им повод вылить на меня очередную порцию грязи.
Уилл промолчал, даже когда Касси вложила свою руку ему в ладонь и потянула вниз на берег ручья.
— Taήyaή yahí yélo, — запинаясь, произнесла она. — Я рада, что ты вернулся.
И хотя Уилл был не в силах это произнести, он знал, что тоже этому рад.
Сегодня исполнилось четыре месяца с тех пор, как Касси исчезла, три месяца и шесть дней с тех пор, как она звонила. Алекс сидел на веранде, куда выходили окна спальни, сжимал в руках очередной бокал и старался себя не жалеть.
У него вошло в привычку перебирать воспоминания о Касси, так что она становилась почти реальной: вот Касси склонилась над костью в тусклом свете своей лаборатории; вот Касси смеется над развязной походкой продюсера а-ля Элвис или над привычкой одной актрисы щелкать анорексичными суставами; вот волосы разметались у нее по плечам, когда он проводит губами по ее животу. Да, и еще одно, о чем он не дает себе забыть, — скорчившуюся у его ног, истекающую кровью Касси, избитую, но все равно протягивающую руку, чтобы успокоить его.
Он поклялся себе, что сделает все, чтобы ее вернуть. Пойдет к психиатру. Станет посещать сеансы групповой терапии. Черт, он даже готов дать эксклюзивное интервью, обнажиться перед журналом «Интертейнмент тунайт». Его репутация и так испорчена, и никакая негативная реакция публики на правду несравнима с болью, которую все эти годы терпела Касси. Каждый раз, поднося бокал к губам, он думал об этом, но все это были только обещания. Человек, которому были адресованы его клятвы, все еще их не слышал.
В дверь спальни постучали, и Алекс недовольно зарычал. Он не хотел видеть никого из прислуги. Они задавали вопросы, на которые ему теперь было наплевать: например, что он желает на обед и остается ли в силе его договоренность о встрече с мистером Сильвером.
— Убирайтесь! — крикнул он. — Я работаю.
— Черта с два! — раздался женский голос.
Послышался цокот высоких каблуков. Алекс откинулся на спинку кресла-качалки и закрыл глаза, надеясь, что все-таки ошибся в своем предположении.
— Это я сейчас работаю больше, чем ты.
Перед ним в элегантном бежевом льняном, сшитом на заказ костюме и широкополой шляпе, которая была бы больше уместна на ипподроме Эскот, стояла Офелия. Она наклонилась, забрала у Алекса бокал, погладила его отросшую бородку.
— Ужасно выглядишь, Алекс, — заметила она, — хотя, как я понимаю, в последнее время у тебя не так много посетителей.
— Офелия, — вздохнул Алекс, — что тебе, черт побери, от меня нужно?
Она присела, так что их глаза оказались на одном уровне. Они смотрели друг на друга, и ни один не желал отвести взгляд.
— Скажем так, в наших общих интересах зарыть топор войны, — сказала она. — Прошло уже четыре месяца, а Касси не звонила ни мне, ни тебе…
Алекс забылся и отвернулся.
— Черт побери! — воскликнула Офелия, приоткрыв от удивления рот. — Она звонила тебе.
Алекс покачал головой и попытался замаскировать свою оплошность бравадой.
— Алекс, — остановила его Офелия, — дай мне сказать. — Она встала и хлопнула парой белых перчаток по бедру. — Я пришла сюда, чтобы мы объединили наши усилия, а ты, оказывается, уже нашел Касси. — Она смерила его пристальным взглядом. — Тогда почему ты не с ней?
— Касси не сказала, где она, — признался Алекс. — Сообщила только, что с ней все в порядке. Пообещала позвонить, когда захочет вернуться домой.
— И ты с тех пор пытаешься ее найти? — Она склонила голову набок. — Конечно, пытаешься. Если бы ты не был настолько занят поисками Касси, то наверняка бы заметил, что вся твоя карьера летит к чертям. — Она залилась смехом. — Она действительно тебе звонила? Хорошо. Наверное, я в чем-то ошиблась. Может, мне ты и не нравишься, но, похоже, нравишься Касси. До сих пор. Поэтому придется поверить в то, что ты искренне заботишься о ней.
Алекс опустил глаза.
— Господи Боже! — пробормотал он. — Говори яснее.
Офелия присела рядом с Алексом и забрала бокал у него из рук.
— Я хочу сказать, — холодно произнесла она, — что ты недостоин Касси, но, по всей видимости, сбежала она не навсегда. И уж точно Касси не заслуживает того, чтобы ты встретил ее в таком виде.
Офелия вылила содержимое бокала на деревянный пол веранды, помогла Алексу встать и отвела его в спальню, к висящему над комодом зеркалу. Она стояла у него за спиной, пока он разглядывал свои красные глаза и землистого цвета кожу, пока вдыхал кислый запах бурбона и жалости к себе, которыми пропиталась его одежда.
— Алекс! — Офелия хлопнула его по спине, заставляя расправить плечи. — Сегодня твой счастливый день.
Он сидел в темном углу хижины Джозефа Стоящего на Солнце, недоумевая, где так поздно может бродить восьмидесятисемилетний шаман. Он ждал его уже целый час. Уилл очень хотел поговорить со стариком, и как можно скорее, хотя сам не знал зачем.
