Мелони сперва не поняла, о чем речь, но вскоре заметила, что все рабочие повернули головы и смотрят на нее.
— Ну ладно, — сказала она. — Что же вам мешает?
— А что ты там такое читаешь? — спросил Среда.
— Да, — подхватил Сэмми, — что там написано, в этой книжке?
— Ничего особенного, — отозвалась Мелони.
— Здорово, когда умеешь читать, да? — не отставал Сэмми.
— Да, — отмахивалась Мелони.
— Ишь ты, зачиталась, — сказал Среда. — Может, твоя книга и нам глянется?
— Хотите, чтобы я почитала вслух? — спросила Мелони.
— Мне один раз вслух читали, — похвалилась Сандра.
— Не я, — буркнула Ма. — И не твой папаша.
— А я и не говорю, что вы.
— А мне никто никогда не читал, — сказал Сэмми.
— И мне, — поддакнул кто-то.
Мужчины в ожидании приподнялись на локтях. Даже Ма, разворошив кучу одеял, повернулась к Мелони и уставила на нее взгляд.
— А ну, все тихо, — скомандовал Ведь.
Впервые в жизни Мелони испугалась. Как будто после всех скитаний она снова очутилась в отделении девочек. Но дело было не только в этом. Впервые от нее чего-то ждали. «Джейн Эйр» значила для нее самой очень много, но что в Бронте поймут сезонники? В приюте она читала вслух малышам, детям, которые ничего не понимали и засыпали под ее чтение. Но то были сироты, они жили по строгим предписаниям д-ра Кедра. Чтение вслух входило в обязанности Мелони. Она перечитывала «Джейн Эйр» уже в четвертый раз и сейчас была почти на середине.
— Я читаю на сто восьмой странице, — сказала она. — До этого уже много произошло.
— Ничего, читай, где остановилась, — сказал Сэмми.
— Может, начать сначала?
— Читай, что читаешь себе, — сказал Ведь.
Непривычно дрожащим голосом Мелони начала:
— «Ветер гудел высоко в ветвях дерева, осенявшего ворота…»
— Как это — осенявшего? — спросил Сэмми.
— Ворота были под его сенью, — объяснила Мелони. — Как под навесом.
— Вроде того, что у нас над душем, — сказала Сандра.
— Ясно, — проговорил кто-то.
— «Но дорога, насколько я могла видеть, — продолжала Мелони, — была безмолвна и уединенна…»
— А это что значит? — опять вмешался Сэмми.
— Значит, там было тихо и пусто, — сказала Мелони.
— Теперь понятно? — спросил Ведь, и рабочие отозвались одобрительным гулом.
— Хватит вам, не перебивайте! — крикнула Сандра.
— Но надо же все понимать, — сказал Среда.
— Заткнитесь все! — отрезала Ма.
— Читай дальше, — попросил Ведь, и Мелони сделала еще одну попытку:
— «…Дорога была безмолвна и уединенна — длинная белая линия, залитая лунным светом. Только тени облаков пробегали по ней…»
— Как — пробегали? — спросил кто-то.
— Облака плыли в небе, а на дороге двигались их тени, — объяснила Мелони.
— Это я понял, — задумчиво проговорил Среда, — я такое видел.
— Да помолчи ты! — одернула его Сандра.
— «Чистые, младенческие слезы…» — начала было Мелони, но вдруг запнулась. — Я и сама не знаю, что это за чистые слезы, — сказала она. — Но не обязательно понимать каждое слово.
— Верно, — согласился кто-то. И Мелони продолжала:
— «…Слезы затуманили мне глаза, слезы разочарования и нетерпения. Устыдившись, я вытерла их…» — Ну, теперь все понятно, — с облегчением вздохнул Среда.
— «…И застыла на месте», — прочитала Мелони.
— Простыла, что ли? — спросил Сэмми.
— Да нет, остановилась, просто встала на месте! — повысив голос, разъяснила Мелони и двинулась дальше:
— «…Луна скрылась в своих покоях, опустив плотную завесу туч, ночь стала темной, непроглядной…»
— Как страшно, — прошептал Среда.
А Мелони читала:
— «…Сильный порыв ветра принес с собой капли дождя. Я повторяла про себя: приди! Приди же! Я так хотела, чтобы он пришел! Я молча молилась об этом, сжимаясь от мрачных предчувствий…» — Мелони снова запнулась, слезы застилали ей глаза, и она не могла разобрать строчек.
Наступило долгое молчание.
— От чего она сжималась? — наконец испуганно спросил Сэмми.
— Не знаю! — всхлипнула Мелони. — Наверное, от страха.
Какое-то время все сочувственно слушали ее плач.
— По мне, так это очень грустная история, — прошептал Сэмми.
— Зачем ты читаешь такое на ночь? Ведь страшно, — участливо сказал Ведь.
Мелони молча выключила свет и спрятала голову под одеяло. Когда все лампочки погасли, на кровать к Мелони присела женщина, наверное Сандра, под тяжестью Ма пружины заскрипели бы куда громче.
— Спроси меня, и я тебе скажу, забудь ты про этого парня, — прошептала она. — Никуда он негодный. Даже не сказал, куда делся.
С тех пор как Мелони ушла из приюта, никто ни разу не погладил ее по голове. Она вдруг вспомнила миссис Гроган и так о ней заскучала, что забыла о Гомере — но только на мгновение. Когда все заснули, она снова включила свет — как бы кто ни относился к «Джейн Эйр», Мелони эта книга всегда помогала. А сейчас ей особенно была нужна помощь. Она прочитала еще двадцать страниц, но все ее мысли крутились вокруг Гомера. «Я должна проститься с тобой навсегда, — с отчаянием читала она. — Забыть о тебе и начать новую жизнь среди новых людей». Истина этих слов навсегда захлопнула для нее любимую книгу. Мелони сунула ее под матрас и, покидая ферму «Йорк», там ее и оставила. Если б она сейчас прочитала отрывок из «Давида Копперфильда», тот самый, что Гомер повторял как молитву, она бы и Копперфильда вычеркнула из своей жизни. «…Я стоял и смотрел, как призраки прошлого проплывают мимо…» «Как же! — подумала бы Мелони, — проплывают мимо!» Она прекрасно знала, что эти призраки следуют и за ней и за Гомером неотступно, как тень. Мелони плакала, пока не уснула. Она перестала надеяться, но при ней осталась прежняя одержимость, и глазами души она искала в темноте исчезнувшего Гомера.
В тот вечер ей было бы не разглядеть его — Гомер притаился в тени дома сидра, отгороженный от работников освещенными окнами. Чихни он или упади, споткнувшись, вой дробилки скрыл бы все звуки и его все равно никто не увидел бы. Иногда Гомер поднимал голову и глядел вверх, на крышу — там двигались, описывая круги, красные огоньки сигарет. Вскоре стало холодно, и он пошел в дом посмотреть, как работает пресс и выпить кружку сидра с ромом. Мистер Роз обрадовался приходу Гомера и протянул ему кружку, где было совсем мало сидра и много рома. Вместе они стали наблюдать за работой и слушать оркестр дробилки с насосом. Сезонник по имени Джек направлял струю. Поперек горла у него шел страшный шрам — след раны, после которой почти невозможно выжить. Другой мужчина, по кличке Апельсин, с грохотом ворочал решетки, отважно подставляя себя под брызги сидра свою кличку он получил, выкрасив однажды волосы в оранжевый цвет. Но это было очень давно, теперь от краски и следа не осталось. От выпитого рома оба порядком одичали; работали с остервенением, не обращая внимания на летящие в лицо яблочные клочья. Мистер Роз, с виду совсем трезвый, наблюдал за работой мужчин и машин, пущенных на полную мощность.
— Постарайтесь закончить к полуночи, — коротко бросил он.
Джек направил месиво на верхнюю решетку. Апельсин выправил пресс. В другом конце комнаты двое работников, которых Гомер не знал, с предельной быстротой наполняли бутылки сидром. Вдруг один из них прыснул, а другой громко захохотал.
— Что вас там рассмешило? — спросил мистер Роз.
И в ответ услыхал: в чан упала горящая сигарета. Джек с Апельсином тоже загоготали; Гомер, глядя на них, улыбнулся, но мистер Роз тихо сказал:
— Придется ее оттуда выудить. Незачем поганить сидр. Мужчины разом умолкли. Только машины продолжали работать, с пронзительным воем извергая потоки жижи.
— Лезь в чан, — скомандовал мистер Роз. — И поторапливайся.
Работник, уронивший сигарету, изумленно уставился в тысячегаллонный чан. Он был полон пока наполовину, но все равно в нем пришлось бы плавать. Мужчина неуверенно снял резиновые сапоги.
— Не только сапоги, — сказал мистер Роз. — Все снимай. И прими душ. Живей поворачивайся, никаких простоев.
— Что? — взъелся рабочий. — Раздеваться и мыться, чтобы туда лезть?
— Ты грязный, — тихо сказал мистер Роз. — Давай поживее.
— Сейчас, разбежался, — ухмыльнулся рабочий. — Тебе надо — ты и лезь!
Наступило молчание.
— Ты зачем здесь, парень? — вмешался Апельсин.
— А тебе чего, — огрызнулся строптивый работник.
— Что ты тут делаешь? — повторил Апельсин.
— Ответь, делаю из яблок сидр, — сказал Джек.
— Чего-чего? — переспросил работник.
— Просто скажи, делаю сидр и все, — опять сказал Джек.
Мистер Роз повернулся к Гомеру:
— Пойдем на крышу, дружище, посмотрим, как там. — Взяв Гомера под локоть, он мягко, но настойчиво повел его к выходу.
— Ты что, не знаешь мистера Роза? — донеслись до Гомера слова Апельсина.
