Разговор с Роландом требует от собеседника интеллектуальной собранности, четкости мышления, чувства собственного достоинства. В его присутствии необходимо, как говорят в Америке, стоять на цыпочках. Но даже тогда далеко не каждый способен в полной мере оценить содержание августейших стейтментов. «Я слушаю лекции профессора Харингтона с большим удовольствием, но, должен признаться, также с великим трудом понимаю», — признался мне как-то Том Зауряд-ни, один из аспирантов Роланда. Сколько коллег-славистов, корпевших со словарем в руке над харингтоновскими монографиями, могли бы повторить эту полупохвалу-полужалобу!
Даже до того как Роланд открылся отечественной и мировой общественности, отзывы знакомых с ним людей были исполнены пиетета. В «Заумных записках» A. C. Пиринский отмечает: «Харингтон — это человек, самые недостатки которого являются добродетелями». «В характере американского ученого много нежного, мечтательного, трепетного, — пишет Н. В. Гундосов. — Харингтон знает тончайшие струны человеческого сердца. Какой бы из них он ни коснулся, он всегда исторгнет из нее сокровенный звук». Гундосову вторит К. Ы. Дракин: «Если стиль — физиономия человека, то Харингтон многолик и многоуст». С. П. Кишечников комментирует: «Роланд Харингтон — американский европеец, русский интернационалист, международный патриот, в котором сливаются и сосуществуют все культурные начала». У. Ю. Шмыгун сообщает жене о встрече во Франкфуртском аэропорту с «неизбежным Харингтоном, направляющимся из Чикаго в Москву с портативным компьютером под мышкой. Чтобы скрыться от него, пришлось бы, пожалуй, уехать по меньшей мере в Чечню». Даже такой сумбурный комментатор как Г. Т. Водолей свидетельствует в «Мистическом дневнике»: «Вчера познакомился с профессором Харингтоном. Это человек с яркой аурой. Наши малыши, которые дичатся и стесняются взрослых, сразу же с ним подружились. Весело было видеть как, играя мышцами и мыслями, он экстрасенсуально входит в суть вещей».
В свое время Йеллоуреди Санкареди упомянул о «парижской легкости» Роланда. Индийский исследователь намекал на детские годы, проведенные моим державным другом во Франции. Можно сказать, что он идет по жизни танцуя, подобно некоему Нижинскому академического — а теперь и политического — мира. Нашим тяжкодумным и плоскостопым соотечественникам очень не хватает игрового отношения к действительности, зато в Роланде оно льет через край! Умственная и поведенческая подвижность, присущая Тому, Кому Суждено Обрести Высшую Власть, позволяет нам смотреть на будущее страны с уверенностью, которой до нас не имело ни одно поколение русских людей.
Быть может, Россия недостойна иметь такого государя, но зато как ей повезло! Повезло эпохально, исторически — в первый раз за многие века.
Спасибо вам, Ваше Величество!
Газ. «Вестник Евразии». 3 июня 2003 г.
ОЧЕРЕДНОЕ КОЩУНСТВО
Алексей Круглов
Ножки Буша. Ворованые «Опели». Бельгийские бифштексы. Китайские дубленки. На днях список сомнительных статей импорта в нашу страну пополнился новым товаром: «императором и самодержцем российским» Роландом Харингтоном.
В выступлении на недавно прошедшем конгрессе монархистского движения бойкий профессор из Мадисонского университета в Иллинойсе объявил себя ни больше ни меньше наследником русского престола! Далее в своей шутовской речи Харингтон провозгласил крестовый поход против наших непреходящих национальных ценностей. Он обещал по приходу к власти упразднить российские вооруженные силы и учредить «новую лейб-гвардию» из преданных ему людей, а также переименовать Старую площадь в Москве в Площадь Госпожи-Матери.
Кто же этот прожектер и претендент? Этот новый Лжедмитрий? Или, если хотите, лже-Роланд?
Харингтон получил определенную известность как автор трактата «Семиотика славянского садиста», представляющий собой глумливый, развернутый на семьсот страниц пасквиль против выдающегося государственного деятеля, сподвижника Ивана Грозного Г. Л. Скуратова-Бельского. Не случайно клеветническое сочинение было переведено на русский язык ярым приверженцем Чубайса М. Е. Пеликановым. Комментарии здесь, как говорится, излишни.
И все же кто этот профессор из степного университета? Что подвинуло его покинуть кукурузные прерии и приехать в Москву, где он дерзнул посягнуть на трон и скипетр царей русских?
Связь у Харингтона с нашей страной весьма пунктирная и даже сомнительная. Предки его были по происхождению немцами. Один из них будто бы служил во флоте Петра I в адмиральском чине и на старости лет имел роман с Екатериной II, которая под секретом родила от него сына. И смех и грех! На таких вот небылицах основаны династические претензии американского самозванца.
К сожалению, некоторые представители национально-патриотических и евразийских кругов попались на удочку пройдохи-профессора. В. А. Варикозов, чья проза является едва ли не единственным отрадным явлением современной нашей литературы, представил Харингтона делегатам съезда и назвал его «великим сыном Отечества». Похоже, добрый русский человек Вениамин Александрович не разгадал, что Харингтон есть фигура сугубо — и губительно — экстремистская.
С тех пор как в августе прошлого года он обосновался в Москве, путешествующий профессор окружил себя мошенниками и авантюристами всех мастей. Центром заговора стала гостиница «Интурист» на Тверской улице, где Харингтон живет в фешенебельном номере, который снимает на деньги американского правительства. Там под руководством самозванца его приспешники и примкнувший к ним Варикозов строят грандиозные планы захвата власти, во всеуслышание заявляют, что перевернут страну вверх дном.
Да, обнаглели у нас на Руси всякие инородцы, еретики и неверы! Бабачат по телевизору, лыбятся с рекламных щитов, в книгах и фильмах глумятся над национальными святынями. Вспомним голубые сальности Сорокина, голубые выкрутасы Виктюка. Вспомним картину «Три троечника» А. Гурецкого, встревожившую даже нашу насмотревшуюся всего за последние десять лет публику. Вот до чего докатилась так называемая культурная элита! Зато как злободневно звучат слова Владимира Митрофановича Пуришкевича, сказанные почти век назад: «Наш общественный элемент, так называемая интеллигенция русская, в переводе на простой русский язык — извините за выражение — сволочь…»
В своем антинародном остервенении хулители России нашли вождя в лице Харингтона, лукавого комбинатора монархизма и глобализма, повторяющего в своих помыслах и преступных действиях и во всем своем направлении Батыя, Карла XII Шведского, Наполеона Бонапарта, Вильгельма II и Адольфа Гитлера. Впрочем, с Харингтоном все ясно. Но как могут русские люди, пусть даже в малом числе, стать его последователями? Наглые отрицатели Отечества должны быть выведены, изъяты из национального сообщества, отлучены от Святого Собрания и анафемствованы открыто. А затем ими могут заняться компетентные органы.
Наш народ всегда чужался Запада. В этом история и Киевской Руси, и Московского царства, и империи Романовых, и Советского Союза. Вот уже двенадцать веков мы мучительно ищем путь в будущее, устилая дорогу своими и чужими трупами. В начале нового тысячелетия мы продолжаем наши национальные искания. Мы продираемся сквозь дебри системного кризиса, обходя стороной языческие капища и американские хайвеи, французские дома мод и японские суши-бары. Вокруг улюлюкают и зубоскалят заграничные и отечественные монстры — нежити, вурдалаки, церберы, циклопы, разнузданные рокеры, клонированные сектанты. Но русский народ смекалист и целеустремлен. Его, профессор Харингтон, не проведешь! Если страшилище хватает нас за рукав и пытается нас охмурить, мы его послушаем, осмотрим, потрогаем. Даже можем примерить на себя диковинный костюм или прическу. Но рано или поздно мы скидываем с себя чужое одеяние и остаемся в одном своем — исконном, суконном, исподнем. Русском. А страшилище припечатываем крепким, сочным словцом. Ну а если оно не посторонится, не захочет отстать, то мы его дубинкой по голове — если у него таковая имеется. А если нет, то мы его дубасим по какому-нибудь другому месту.
Так что, господин заморский профессор, go home.[308] От греха подальше. И от дубинки.
Жур. «Культура и техника». № 7. 2003 г.
ОСТОРОЖНО: ПОСТМОДЕРНИЗМ!
Владимир Феофактов
Карамзин считал, что чтение исторических книг есть занятие полезное и нравственное, ибо «утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие». Насчет «ужаснейших» великий писатель верно заметил. Прошлое нашей страны представляет собой последовательность форсированных рывков вперед, вялотекущих регрессий и многолетних застоев. Эти перерывы постепенности иногда имеют характер относительно мирный (правление Феодора Иоанновича или горбачевская попытка прорыва к социалистической демократии), но чаще невероятно брутальный (имен соответствующих царей или генсеков называть нет смысла). Мы пока еще не создали политических и культурных механизмов, которые бы гарантировали, что аритмия нашего исторического развития не продолжится и впредь. Многие из нас живут в опасении, что ужасы прошлого могут быть превзойдены ужасами будущего.
