-- Но ведь Лиза с ним как-то общается, -- не понимает Азамат.
-- Так и общается: эгоистично и жестоко, -- доходчиво поясняет Алтоша.
-- Э! Минуточку! -- одёргиваю его я. -- С чего ты взял? Я ему ничего плохого не сделала. Это он тебе такое про меня сказал?
-- Ничего такого он мне не сказал, -- слегка раздражается Алтоша. -- И я не имею в виду, что ты его бьёшь или сажаешь на цепь. Ты приходишь и говоришь: "А ну марш работать, мне вторые руки нужны. Не тупи, это не тот инструмент. Быстро съел, пошёл мыться и спать". Он понимает, что тебе от него что-то нужно, и это безопасно. И если он ошибается, то получает взбучку. Всё как у людей. А вот когда что-то делают ради него -- вот это совершенно непонятно и страшно. Потому я и говорю, что с ним надо жестоко.
-- Но... -- жалобно скрипит Азамат. -- Что же делать... Не может же его жизнь состоять только из приказов? Надо ведь как-то ему объяснить, что мы его любим... Может быть, если бы я нашёл правильные слова, и поговорил с ним...
-- Забудь, -- перебивает духовник. -- Даже не пытайся с ним "поговорить", ты его только больше запугаешь своими нежностями. Если не можешь быть эгоистом, то не подходи к нему вообще. Жди. Это не навсегда. Время или случай, что-нибудь его образумит. Только не твои разговоры.
-- Сначала он таким не был... -- цепляется за последнюю соломинку Азамат.
Алэку надоедают щенята с божьими коровками, и он просится к папе на ручки. Азамат берёт его и покачивает на коленке.
-- Был, только боялся это показать, -- пожимает плечами Алтонгирел.
-- В принципе, -- замечаю, -- я вижу логику в том, что ты говоришь. Но я слишком хорошо помню, как ты можешь всё неправильно понять.
Духовник сверкает на меня глазами.
-- Одно дело -- неправильно понять инопланетную женщину. Совсем другое -- паренька из приюта. Поверь, Лиза, я очень хорошо знаю, что творится у него в голове. Я всё ещё хорошо помню, что творилось в моей собственной голове в этом возрасте.
Азамат мрачнеет.
-- Я надеюсь, он не пойдёт по твоим стопам.
Алтоша кривится.
-- В смысле, не станет духовником? -- удивляюсь я. Впервые слышу, что Азамат что-то против этого имеет.
-- Нет, я имею в виду выбор учителей, -- поясняет Азамат, но по глазам видно, что мыслями он где-то далеко.
Алтонгирел явно напрягается, но сдерживает возражения.
-- Ещё и поэтому я тебе советую быть с ним посуровее, чтобы не позволить ему совершить ту же... ошибку.
Азамат резко возвращается в реальность и удивлённо и насторожённо смотрит на Алтошу. Тот отворачивается и встаёт.
-- Пойду. Эцаган, наверное, уже дома. Счастливо оставаться.
И строевым шагом покидает нашу гостиную.
-- Что это было? -- моргаю я.
-- Да так, -- Азамат несколько расслабляется и гладит Алэка по голове. -- Воспоминания детства.
Кир выходит к ужину, спокойный и не растревоженный разговором с духовником. Ни дать, ни взять, Алтоша чему-то учится у своего психоаналитика. Ест Кир тоже нормально, без обжирательства, но и не ковыряется в тарелке. Хороший подростковый аппетит. Молчит, но не напряжённо, скорее просто думает о своём. Наблюдает, как Азамат кормит Алэка с ложечки.
После того, как приносят сладкое, Кир начинает странно поглядывать на меня. Я делаю вид, что не замечаю, пускай набирается смелости, а то ещё спугну.
-- М-м, Лиза-хон? -- наконец выдавливает Кир.
-- Аюшки? -- киваю ему.
-- Вы сегодня куда-нибудь из дому пойдёте?
Я задумываюсь. Вроде никто меня никуда не звал. Дом Целителей, конечно, битком набит присланными с выезда больными, но, судя по Янкиным докладам, все стабильны и никакого аврала нет, так что я сегодня могу отдыхать с полным правом.
-- Нет, наверное, -- пожимаю плечами. -- А что?
Азамат косится на Кира хитрым взглядом, но молчит.
-- Ну... просто... в договоре написано, что дома вас охранять не надо, -- объясняет Кир. -- Вот я и подумал... Можно я немножко с Филином погуляю? Хоть чуть-чуть? -- он жалобно заглядывает мне в глаза. -- Пожа-алуйста?
Я переглядываюсь с Азаматом. Тот уже готов всё позволить.
-- Вообще-то, нельзя, -- говорю. -- Потому что ты, если помнишь, наказан.
Кир сдувается так резко, что чуть не попадает носом во фруктовый салат.
-- Но, -- продолжаю я, -- собаку твою мне жалко. И на выезде вёл ты себя хорошо. Так что так и быть, часок можешь погулять. Час. Понятно? Не больше.
-- Спасибо! -- быстро улыбается Кир и берёт низкий старт прямо из-за стола, пока я не передумала.
Азамат качает головой ему вслед.
-- Алтонгирел прав, я так не могу. Когда он просит -- я бы разрешил всё на свете.
-- Из этого бы не вышло ничего хорошего, -- пожимаю плечами. -- Собственно, уже и не вышло.
-- Знаю, -- вздыхает Азамат. -- Знаю...
Азамат укладывает Алэка спать, а я устраиваюсь с образовательной передачкой про трудных подростков и рамкой для гобелена. Решаю сплести ещё один, повесить на Доле. Если Ирлик говорит, что нам подложил свинью Учок, почему бы не попытаться его задобрить? Он у нас бог дождя и урожая, созидательное начало, хоть и с вредным характером. Тэк-с, какие у нас узоры к нему подходят?...
Кир возвращается за пять минут до назначенного срока, довольный и раскрасневшийся на холоде. Видать, побегал как следует.
-- Ну как твой пёс? -- спрашивает Азамат, закрыв дверь в детскую. Несмотря на совет Алтонгирела он всё-таки не может сдержаться и не попытаться завести разговор.
-- Растолстел, -- честно отвечает Кир. -- Тут кормят ого-го.
-- Да уж, не то что в приюте, -- усмехается Азамат. -- Я вообще удивляюсь, как Гхан тебе позволил держать собаку. В том приюте, куда попал Алтонгирел, никому никакого зверья не разрешали.
-- Он был в приюте? -- удивляется Кир. И тут же добавляет логичный вывод: -- Он что, внебрачный?
-- Был, но нет, он сирота, -- объясняет Азамат.
-- А-а, -- слегка разочарованно говорит Кир. -- Ну, сиротой-то быть хорошо...
Я поначалу даже не придаю значения его словам: ясно же, что он имеет в виду разное отношение в обществе к сиротам и безродным. А вот Азамат со свойственной ему заниженной самооценкой, понимает всё иначе. Спадает с лица и, бросив что-то про горы работы, в два шага исчезает за дверью, я даже сказать ничего не успеваю. Только через пару секунд после его ухода я наконец осознаю, на что он обиделся.
-- Ки-и-ир! -- взвываю я. -- Ну думай же ты, что говоришь!
-- А что я сказал? -- моргает Кир.
-- Что сиротой быть хорошо!
-- Ну так правда же... -- начинает Кир, но осекается. -- Ой. Да я не о том... ой.
-- Ты-то не о том, а он о том! -- нетерпеливо вздыхаю я, складывая своё рукоделие и оглядываясь в поисках тапок. Надо бежать за Азаматом, вправлять ему мозги. -- Вот только расслабься на секунду, и всё опять летит к шакалам, что ж за жизнь-то такая...
Бормоча в таком духе, ухожу искать Азамата в офисной части. Он обнаруживается в кабинете, остервенело барабаня по клавишам, как в день нашей первой свадьбы.
-- Он не то имел в виду, -- начинаю я с порога ныть. -- Он хотел сказать, что Алтонгирела не презирают из-за...
-- Да я уже понял, -- кивает Азамат, откидываясь на спинку кресла. -- Но это ничего не меняет.
-- Как это ничего? -- возмущаюсь я. -- Ты сам-то веди себя, как взрослый! ну сморозил человек глупость, ты так и будешь обижаться, что ли?
-- Я не обижаюсь, -- печально мотает головой муж. -- Просто Алтонгирел прав: мне лучше оставить Кира в покое.
Я подхожу к нему сзади и обнимаю за шею через спинку кресла. В принципе, может, Алтонгирел и прав. Только это совершенно не решает проблемы.
На рабочем столе у Азамата картинка: я сижу за столом и прицеливаюсь овощным пюре в Алэка, который удобно расположился у меня на руках, справа сонный Кир завис над тарелкой. Это, видимо, с выезда, я и не заметила, когда Азамат нас щёлкнул.
-- Тебя советники не убили ещё за нашу фотку? -- усмехаюсь.
-- У меня в веб-камере распознаватель лица, -- объясняет Азамат. -- Если кто чужой заглянет, там будет горный пейзаж.
Кир исправно следует должностной инструкции: ходит за мной хвостом и внимательно следит за окружающим миром. Только с утра, пока я сплю, и вечером, когда я уже никуда не собираюсь, он отлучается погулять со своей собакой на часок-другой.
Азамат твёрдо решил не пытаться устанавливать контакт заново, а вместо этого проводит всё свободное время с Алэком, и мне уже кажется, что это тоже плохая идея, потому что Кир всё чаще посматривает на мелкого с завистью, чего за ним раньше не водилось.
Сегодня утром в столице выпал первый снег -- сигнал, что до зимы всего месяц. Азамат за завтраком неотрывно смотрел в окно и скрипел зубами, что у него сегодня судный день, а то бы всё отменил и пошёл гулять под снегом. После его ухода я седлаю Пудинга и волоку детей на базар прикупить мехов на зиму. Кир едет на казённом коне, с которым не очень ладит, но старается не подавать виду, а то вдруг я решу, что он плохой наездник.
На базаре только ленивый не хочет на Кира надеть что-нибудь своё. Правильно, князь ведь, такая реклама! Да ещё красивый. Кир, в отличие от Азамата, внимание к себе воспринимает хорошо, меряет одну шубу за другой и вертится перед зеркалом, как и положено нормальному муданжскому самцу. Пока все продавцы выпрыгивают вокруг Кира, мне удаётся приобрести для Алэка кое-чего попрактичнее, а то наследника всегда норовят разрядить в драгметаллы и так, чтобы не шевельнулся. Между тем, муданжцы делают отличные прогулочные спальные мешки с рукавами, в них можно при желании и поползать, и папу обнять, а Алэк у нас большой любитель и того, и другого, а всякие излишества с одежды старательно ликвидирует. Видать, в меня. Кир же, наоборот, положил глаз на дублёнку, расшитую чем-то блестящим.
