– Как же зовут тебя? – медленно поднимаясь с земли, допытывал Иван.
– Костей звали. Сухоруков я… Сын Григория Сухорукова… Отец мой лесом занимался… – внимательно всматриваясь в лицо Вани, тихо отвечал пленник.
И вдруг посмотрел на Ивана долгим, внимательным взглядом. Увидел в его лице знакомые черты, вздрогнул. Показалось, что есть что-то похожее с Анной, прошептал:
– Знал моих?.. Ты кто?..
– А у жены твоей Анны девичья фамилия какая?.. – перебил его Ваня.
– Мельникова.
– Была у тебя еще одна дочка. Катей звали.
Иван долго рассказывал своему дядьке Константину Григорьевичу Сухорукову о безвременной кончине рода Мельниковых. Как их сослали на Север мостить дорогу по болотам. Об ужасной жизни ссыльных крестьян на острове Тайна. Тяжелом физическом труде, голоде, холоде, насилии и повальных смертях. Он готов рассказать ему все от начала до конца, потому что это был еще один живой человек из их семьи. Пусть не одной крови, но единой плоти, породнившей с тетушкой Анной, отец его двоюродных сестер Тани и Кати.
Ваня верил и не верил в стечение обстоятельств, породивших их встречу. Из тысячи всевозможных жизненных ситуаций, происходивших с людьми, это был уникальный случай, в который поверить трудно. «Такого не может быть! – сказал бы Костя Яковлев. – Вы все это придумали!» К его словам надо было отнестись с пониманием. Шла война. Они находились в глубоком тылу. И любой неординарный поступок мог расцениваться как помощь врагу.
Прошло несколько часов после того, как Константин и Ваня узнали – кто они друг другу. Долгий разговор затянулся. Никто из них не заметил, как наступил вечер. Желтое, по-осеннему прохладное солнце просочилось в сито отмирающих листьев старой осины. Воздух посвежел, запахло пожухлой травой. Под телогрейкой зашевелился Костя. Подняв голову и протирая заспанные глаза, посмотрел на часы.
– А ты что меня не разбудил? – удивился он. – Шесть часов прошло. – И посмотрел на «ходока»: – Как он тут себя вел? Как обстановка?
– Все нормально, – устало ответил Ваня. – Он сидит спокойно, – делая ударение на начальное слово, Ваня незаметно приложил палец к губам, предупреждая Константина. – Вокруг пока все тихо.
На его знак тот едва видно покачал головой: «Понял!»
– Зря не разбудил, – надевая сапоги, продолжал Костя. – Надо выходить, а ты не выспался.
– Я так… сидя немного подремал, – соврал Ваня, поднимаясь с места.
– Раз так, сейчас перекусим, и в путь! – И к пленнику: – А ты что? Отдохнул или нет? Давай, руки развяжу. Что-то веревка у тебя слабая… Ваня, ты ослаблял? Смотри у нас, дорога дальняя, идти в сумерках придется, силы нужны.
– Ничего, я привычный, – ответил тот, поднимаясь с места. – Дойду, куда скажете.
– Мы в этом не сомневаемся, – надменно усмехнулся разведчик. – Не пойдешь – так ноги переломаем, на руках поползешь!
Для Ивана слова товарища – что удар в лицо. Он понимал, что Костя относится к дядьке с презрением, готов унизить его при любой возможности. Как-то оградить родственника от этого он не мог, Костя сразу мог заподозрить неладное. Во время операции сочувствие к пленным вызывало подозрение: «Защищаешь?! А не собрался ли ты перейти на сторону фашистов?»
Скрывая от своего боевого товарища тайну родства, Ваня как бы находился между двух огней. Втайне от Кости дядька едва заметно покачал головой и развел ладонями в сторону Вани: ничего не поделаешь…
В эту ночь убывающая луна сопутствовала передвижению разведчиков. Чистое небо и рассыпанная соль звезд создавали хорошую видимость. Костя Яковлев ехал на коне впереди и хорошо видел кусты, деревья, ямы и другие препятствия. Константин Сухоруков, со связанными впереди руками, шел за ним. Иван, верхом на второй лошади, замыкал шествие. Редко останавливаясь, включая фонарик, парни сверялись с картой. Пленник помогал им, подсказывая дорогу:
– Здесь будет ручей… там, за пригорком, болото, лучше идти направо… слева – небольшой хутор, там немцы…
– Ты, мужик, для нас поводырь! – мягким голосом хвалил его Костя. – Каждую кочку тут знаешь. Придем к нашим, доложу, что ты помогал нам в дороге.
– Ни к чему это, – равнодушно отвечал дядька Константин.
– Почему так?
– Все равно расстреляют.
– А, может, не расстреляют? Тогда, зачем ты нам помогаешь, если не хочешь себе жизнь продлить?
– Так уж… хорошие вы ребята, – не зная, что сказать, коротко отозвался тот. – Не хочу, чтобы вы погибли раньше времени.
– С чего это вдруг ты нас хвалишь да жалеешь? – Костя подозрительно посмотрел на Ваню. – Мы сами о себе позаботимся!
– Плохо заботитесь. Вы к Хромому перевалу тянете. Правильно я говорю?
– Ну и… – насторожился Костя.
– А там засада. Немцы на горе давно залегли.
– Ты откуда знаешь?
– Как не знать? Тут любой человек поймет, стоит подумать. – И требовательно: – Показывай карту. Да не бойся, не нужны мне ваши секреты. Вот, видишь, Хромой перевал? Это самый лучший проход к линии фронта. Теперь рядом разложи мою карту. Так вот, у меня такой же перевал, карты одинаковые. И у немцев точно такая же карта, как у меня. Что из этого видно?
– Что?..
– А то, что немцы знают ваш путь сюда и предполагают, где вы пойдете назад.
– Это что же получается…
– А то и получается: на Хромом перевале все лазейки давно заткнуты, ждут они вас там с пулеметами.
– Засада… – потухшим голосом прошептал Костя. – Но там же наши товарищи пойдут!
– Пойдут, – уверенно подтвердил Константин. – Под самые пулеметы пойдут. Там место узкое, открытое. Полянка между горок. Деваться некуда. Если сразу не сдадутся, всех в фарш перемесят. Если…
– Что «если»?
– Если вы им не поможете.
– Помочь? Но как? Предупредить? Сейчас они на Коровьем болоте, выйдут из него неизвестно где и когда, и пойдут незнакомым нам маршрутом. Где их искать?
– Ну, это как посмотреть, – хитро улыбнулся уголками губ Константин. – А то, может, и искать не надо. Сами придут.
После этих слов он сделал многозначительную паузу, глубоко вздохнул, потом продолжил:
– Эх вы, головы садовые. Вместо мозгов – шелуха луковая. Надо думать, а нечем. Ну, посудите сами, о чем знают немцы? – внимательно посмотрел на парней, но, не дождавшись ответа, сказал за них: – А знают они простую истину – что в разведку русские ходят по пять-шесть, от силы восемь человек, не больше. Правильно? Тогда зачем выставлять в засаду взвод автоматчиков, тридцать солдат, если на уничтожение группы хватит двух пулеметов? Немцы не дураки, продумывают каждый шаг. У них каждый солдат на учете. Здесь, на Хромом перевале, в засаде будет отделение в лучшем случае человек семь-восемь, не больше.
– Откуда ты все знаешь?.. – подавленным голосом перебил его Костя.
– Знаю, – сурово ответил мужчина. – Так было не раз… так перестреляли не одну вашу группу… но в этот раз можно все изменить, спасти всех.
– Как? – в один голос спросили Ваня и Костя.
– Надо уничтожить пулеметчиков, – просто ответил Константин. – У вас вон, – махнул головой на Ваню, – есть стрелок хороший, а как обойти дорогу – я покажу.
Медлить нельзя. Для Вани и Кости теперь был дорог каждый час. Нужно торопиться до утра пройти оставшееся расстояние, отделявшее их от места, где они сейчас находились, до немецкой засады. По карте до Хромого перевала оставалось около пяти километров, но дядька Константин наотрез отказался идти напрямую:
– При подходе с тылу может быть заслон, – пояснил он. – Надо брать левее, подняться на горку.
– Но это на пять километров дальше! – пытался возразить Костя.
– Зато надежнее! – оборвал его пленник, неизвестно когда принявший командование предстоявшей операцией на себя. – Сколько времени осталось до рассвета? Три часа? Успеем! Ну-ка, парни, развяжите мне руки… да не бойтесь! Не сбегу. Некуда и не к кому мне теперь бежать.
Костя с недоверием посмотрел на него, однако руки развязал. Теперь бывший пленник пошел впереди всех, показывая дорогу. Костя, с автоматом наизготовку, шел за ним. Ваня позади всех вел лошадей.
К Хромому перевалу, как и предполагалось, подошли за час до рассвета. Оставив коней в чаще леса, они осторожно прокрались на возвышавшийся над распадком пригорок. В чистом свете ниспадающей луны глазам открылась следующая картина.
Узкая, около ста метров в ширину лощина, была залита прозрачным, предутренним туманом, сквозь который хорошо виднелся слабый огонек костра. Перед ним безмолвно маячили какие-то неясные силуэты. Костерок находился в густом лесу, перед большой поляной с восточной стороны. До огня – около двухсот шагов. С этого расстояния в такое время суток невозможно определить, кто там находится: немцы или русские. Дядька оказался прав. Продвигаясь к линии фронта через лощину с запада на восток, группа под командованием капитана Назарова могла быть уничтожена на открытом месте из пулемета.
