— Какой им смысл поддерживать тех, кто им противостоит?
— Противниками они считают только тех, кто им реально мешает развивать свои преступные группировки и, разумеется, преступные дела.
— А не получится ли так, что такой человек, как Курбатов, окажется между двумя жерновами, с одной стороны — государство, а с другой — организованная преступность?..
— Это случится лишь тогда, когда у Курбатова будут единомышленники, деньги, хорошая материальная база, то есть когда они окрепнут, но до этого еще далеко…
В этот день мы зашли к Курбатову и стали свидетелями тревожного диалога между Андреем Курбатовым и его родителями. Отец Курбатова, Олег Гаврилович, набросился на сына, ища в нас своих союзников:
— Все на тебя жалуются. Житья нет никому от твоих проектов. Мне инспектор департамента образования Кузякин, которого я знаю хорошо лет тридцать, прямо сказал: "Уймите своего сына, иначе будет поздно…"
— Твой Кузякин — подонок! — рявкнул Андрей. — Типичный коррупционер!
— Ну, а Ивашкин — умнейший человек, и он тоже на тебя жаловался. "Мы, — говорит, — сделали вашему Андрею хорошие предложения с высокой зарплатой, с выходом на зарубежные командировки, а он их отклонил…" Ты бы мог обеспечить семью, а то ведь вкалываешь за так в этой проклятой школе…
— Не думаю, чтобы кто-то на меня всерьез жаловался. Страдаю пока что только я.
— Не совсем так. Страдаем и мы, твои родители. Твое поведение — вызов обществу. И общество, поверь моему жизненному опыту, долго терпеть не будет.
— Это общество само себе вызов. Если оно будет продолжать в том же духе, то очень скоро все проблемы отпадут сами по себе по принципу: "Больному стало легче — он перестал дышать…"
— Брось говорить глупости и прекрати спасать человечество. Начни зарабатывать деньги…
— Деньги как высшая цель и ценность как раз и ведут всех к самоуничтожению. В чем, собственно, корень зла? Только в одном: низкий уровень духовности позволяет использовать все достижения человечества, в том числе и деньги, против человека. Чем больше этих достижений, тем они масштабнее, тем ближе гибель человечества, не справляющегося с контролем над собственными достижениями…
— Дорогие мои, — обратился Олег Гаврилович к нам, — помогите вразумить человека. Он же и себя загонит, и семью…
Первым откликнулся на просьбу отца Назаров. Он сказал как бы с позиций отца:
— Что же вы предлагаете, остановить технический прогресс?
— Я предлагаю сконцентрировать внимание на духовном развитии человека. Тогда научно-технический прогресс перестанет быть проблемой. И экологическая система будет отрегулирована.
— Тебя не поймут, дорогой сыночек, — взвился отец. — Ты предлагаешь усовершенствовать систему образования так, чтобы она обеспечивала развитие духовности, необходимое для выживания человечества. Но кто знает, что такое духовность, не говоря уже о том, как ее развивать и как построить систему образования одухотворенного человека и общества?
— Вот это уже вопросы по существу, — ответил Андрей. — Во-первых, для духовного развития не обязательно иметь полное знание о духовности, довольно сознавать недостаточность своих познаний. Во-вторых, еще до новой эры человечеством были накоплены знания о методах развития духовности трудами Платона, Эвклида, а впоследствии Плотина. Знания, которые до сих пор не востребованы массовым образованием. Еще трудами Аристотеля заложены основы системного подхода и системной организации общества, однако, системный подход тоже не используется в массовом образовании, если не сказать больше: современное образование — антисистема, и это еще один фактор, приближающий гибель человечества. В ХХI веке он неминуемо станет главным. В-третьих, не напомните ли вы, зачем существует религия? Летоисчисление новой эры ведется от Рождества Христова. И Библия раскрывает множество указаний путей духовного развития.
— В нашем обществе говорить о Боге — это самоубийство.
— Во-первых, я говорю о духовности, а во-вторых, самоубийство — это о Боге не говорить.
— Пойми, в нашем обществе семь десятков лет атеизм был государственной доктриной. Коммунист обязан был быть атеистом. Средства массовой информации и система образования боролись с религиозным мировоззрением, его высмеивали. Общество перестанет тебя понимать, как только ты заговоришь о Боге.
— Но ведь ты коммунист, атеист, воспринимаешь.
— Я сорок лет занимаюсь научными исследованиями и потому не верю в Бога, и все мои знакомые, серьезно занимавшиеся наукой, такие же атеисты, как я. Но все же необходима ступенька, философская концепция, позволяющая всему обществу сделать правильный шаг. А такой концепции нет.
— Уже есть.
— Ты меня сегодня доконаешь. Лучше бы я не развивал в тебе способность генерировать идеи. Ну, выкладывай.
— Концепция проста, как все гениальное.
— От скромности ты не умрешь — уже утешительно.
— Как ты понимаешь, правильная постановка задачи — половина решения.
— Еще Эйнштейна помяни: "Если бы я узнал, что до конца света остался один час, я семьдесят пять процентов времени потратил бы на постановку задачи и тогда за оставшееся время наверняка решил бы ее".
— Вот видишь, а сейчас как раз такая ситуация: до конца света — рукой подать.
— Продолжай.
— Ты знаешь о том, что раньше в России в гимназиях преподавалась практическая философия?
— Предположим, и что же?
— А то, что основной вопрос философии должен иметь практический смысл — развитие человечества, а тот основной вопрос философии, который навязали нашему обществу, сейчас этой функции не выполняет, а может, и, более того, способствует его деградации.
— "Что первично: сознание или материя?" — если считать этот вопрос основным, до истины никогда нельзя добрести. Он сбивает с пути, а не освещает его. Именно такая постановка вопроса порождает сами понятия идеализма и материализма, что и используется для искусственной провокации борьбы между идеализмом и материализмом. Заметь, искусственной, а не естественной.
— Какой же вопрос ты предлагаешь считать основным?
— Тот, который имеет наибольшую практическую ценность для выживания человечества. Как ты считаешь, какой факт следует считать основным, рассматривая вопрос выживания человека, общества, цивилизации?
— Факт ограниченности человеческого восприятия.
— Верно, ограниченность восприятия ограничивает возможность влияния на события, ограниченность возможности управления собственной историей обуславливает возможность катастрофы вследствие несвоевременного учета факторов, определяющих развитие ситуации, а ускорение исторических процессов при ограниченных возможностях управления — неминуемая катастрофа. Потенциал разрушения, накопленный Россией, перейдет на другие государства, и тогда определенно начнется цепная реакция катаклизмов с самым печальным исходом.
— Если тебя послушать — положение безвыходное.
— Безвыходных положений не бывает, есть безвыходные люди, которых "производит" наша система образования, созданная на основе материалистического метода познания…
Потом мы с Курбатовым еще долго спорили и едва не поссорились.
— Вас волнует выживание человечества больше, чем судьбы ваших учителей, которым с этого учебного года будут платить вдвое меньше.
— Забота о выживании человечества и есть конкретная забота об учителе, о каждой педагогической судьбе.
— Но это же демагогия. Я так понял, что вы ничего не будете предпринимать, чтобы отменить решение правительства…
— Здесь бесполезно что-либо предпринимать. "Московский комсомолец" здесь абсолютно прав: "Бастуй, не бастуй, а все равно ничего не получишь…" Здесь я палец об палец не ударю и не намерен вступать в конфликт с сильными мира сего… Они сами себе роют могилу…
— Только в России можно встретить людей, готовых спасать черт знает кого, но которые ни за что не подадут руки униженным и оскорбленным, слабым и обездоленным…
— Вы обо мне так? Ну что ж! Я другого от вас ничего и не ждал…
Он ушел, а я думал: "И зачем я этого рыцаря чистой фантастической идеи обидел?.."
Предсказания Назарова стали сбываться даже раньше, чем он сам предполагал.
В осеннее утро, это было седьмого ноября, в старый революционный праздник, в мою дверь с силой постучали. В смотровом глазке я увидел двух парней в черной униформе.
— Чего надо? — спросил я.
— Открывай. За картинами приехали от Инокентьева.
— Инокентьев не нуждается в моих картинах.
— Открывай, говорят, некогда нам с тобой разговоры разговаривать. Открывай, а то дверь вышибем.
— Вы что, с ума сошли? — Я подскочил к двери и подпер ее плечом, но удар был такой страшной силы, что дверь с треском обрушилась на меня. Я повалился на пол, дверь на меня, а поверх двери лежали эти два увальня. Должно быть, я сильно ушибся, так как лишился чувств, но скоро меня привели в норму, плеснув в лицо водой.
