– У вас все в порядке?
Увидев, что они целуются, он осуждающе покачал головой и проворчал себе под нос:
– И не подхватит ведь никакой заразы, толстожопый боров. Всё, день пропал. – Он, как и раньше, махнул рукой и вернулся в спальню.
Марк Семенович слышал, как в гостиной выстрелила бутылка шампанского. Ему уже порядком надоела вся эта кутерьма. Он тоже сам налил полстакана спирта.
– А, пропади оно все пропадом. – Помощник депутата поискал бутылку с водой, и, не обнаружив ее, крикнул:
– Алексей Иванович! Куда вы задевали бутылку с водой?
Голос Алексея Ивановича с придыханием сообщил:
– Ко мне нельзя, я занят, зайдите попозже.
Марк Семенович, подняв стакан спирта в руке, философски заметил: – Он жe не откинул копыта, чего же я должен? Пропади пропадом все эти депутаты, демократы, с капиталистами и коммунистами в придачу. – Чуть подумал и добавил: – Хай живе вильня Украйина.
Он поднес стакан ко рту, собираясь выпить, но в этот момент зазвонил его мобильный телефон. Марк Семенович отставил стакан в сторону и тихо сказал сам себе: – Хм, кажется, вовремя. – Чуть подумав, добавил: – И вильную туда же. Алло. Помощник депутата Расшумелова вас слушает. Здравствуйте, господин Бабарыкин.
– Здравствуй, ты что это так торжественно? Надепутатились, что ли, с утра?
– Нет, все в порядке.
– Тогда зови меня по имени и отчеству, а то как не родной.
– Хорошо, Виктор Андреевич.
– А где твой бугор? Дрыхнет, наверное, видать, утомился от своей депутатской деятельности. Мне уже порассказывали о вашей, так сказать, предвыборной кампании. Хотя это не к тебе. Ну-ка, зови его.
– Сейчас, подождите секунду.
Он на цыпочках вошел в гостиную и увидел не совсем приличную сцену на полу. Оторвавшись от предмета своей страсти, Алексей Иванович крайне удивленно и одновременно возмущенно, шепотом спросил:
– Вам чего?
И тут же, не сдерживаясь, сорвался:
– Да как не стыдно подглядывать, черт вас побери…
– Тсс… Тише, пожалуйста. – Марк Семенович приложил палец к губам. – Я не подглядывал (шепотом), а вернее, нагляделся уже.
– Вы о чем это? – продолжал возмущенным голосом Алексей Иванович.
Марк Семенович махнул рукой:
– Тут, – показывая на телефон, крепко сжатый в руке, – Бабарыкин.
Алексея Ивановича прямо перекосило от злобы, он прошипел:
– Какой, к чертовой матери, Бабарыкин, в такой момент, вы в своем уме?
Марк Семенович сделал устрашающие глаза:
– Алексей Иванович, надо ответить, иначе будет скандал.
Алексей Иванович раздраженно зашипел:
– Этот твой Бабарыкин, как всегда, не вовремя. Скажи ему, что я в ванной комнате… или… лучше, что я принимаю людей из региона.
– Да вы понимаете, – шепчет Марк Семенович, усиленно прикрывая рукой трубку, – он уже все знает.
– Что знает? Что мы победили?
– Не-е-ет, – проблеял Марк Семенович, – о вашем поведении во время поездки.
– Уже успел нажаловаться твой Шмыерович?
– Шпеерович, Алексей Иванович, я вас прошу, возьмите трубку.
Депутат со злобой попытался отмахнуться:
– Достали вы своим Шпееровичем, да с этим, иже с ним, козлом Бабарыкиным.
Дама, видя напряжение в обстановке, предусмотрительно залезла под покрывало, которое стащила с дивана.
Алексей Иванович развел руками, сделал большие глаза и прошептал:
– Сам видишь, сейчас не могу, хотя… давай, – и вдруг заорал решительно: – Я этого Шмуеловича…
– Шпееровича, – в очередной раз поправил его помощник, передавая телефон.
– Алло, – правильно поставленным голосом начал разговор Алексей Иванович, – депутат четвертого созыва Расшумелов слушает.
– Здравствуйте.
– Здравствуй, Виктор Андреевич.
– Ну, как поездочка? Не притомились? – с явной ехидцей спросил Бабарыкин.
Алексей Иванович довольно энергично сообщил:
– Все в порядке, наш регион, хотя и трудно было. Ты же знаешь, этот народец – рыбаки, шахтеры, заготовители, не простая публика. Хотя и люди неплохие, но уж того… слишком прямолинейные. Так что пришлось и нам с ними по-прямому и тоже по-простому.
– Ну, и что же? – опять с ехидцей осведомился Бабарыкин.
– Ничего, где лаской, обещаниями, а где пришлось и поприжать немного, сам понимаешь, все было не так просто. – Ой-ой, – неожиданно протяжно вздохнул он.
– Что вы там? – забеспокоился Бабарыкин, – плохо чувствуете себя?
– Нет, нет, как раз наоборот… все в порядке, не беспокойтесь. О-о-о, – опять на вздохе потянул он, – просто здесь люди из региона. Ой, Боже мой! Ай, осторожно!
– Что у вас там происходит? – забеспокоился Бабарыкин.
– Все в порядке, – успокоил его Алексей Иванович, – прикусили.
– Не понял.
– То есть, приступили, тьфу ты, – поправился Алексей Иванович, – наступили на ногу люди из региона. Ох, кажется, кончил…
– Как вас понимать? – спросил вконец встревоженный Бабарыкин.
– Прием кончил, идите, идите, товарищи, вас мой помощник проводит. – Депутат стал делать знаки Эльвире, чтобы не мешала.
– Ну, вот, теперь можно и спокойно поговорить.
– Так, и что вы там устроили, рассказывайте.
Голос Бабарыкина звучал строго, как и подобает начальнику.
– Вы это о чем, товарищ Бабарыкин, не понимаю? – Алексей Иванович явно почувствовал железные нотки в голосе начальника.
– Что вы не понимаете? – чувствовалось, что он уже был на взводе. – Мне уже оттуда звонили, те же рыбаки, шахтеры, наши представители на местах. Устроили, понимаете, комедию какую-то. На носу – выборы, а вам весело.
– Да что вы? Какую комедию? Так надо было по обстановке. Зато народ пошел, и пошел за нами, а не за этим Шмыеровичем, понимаете.
– Вот, вот, хорошо, что напомнили. Сегодня как раз приходил этот депутат, правда, несколько с другой фамилией, кажется, Шпеерович, порассказывал он про вас, как вы там себя вели, стыд просто один и срам.
– Я такого не знаю и знать не хочу, – тут же, как заведенный, отрубил Алексей Иванович.
– А зря. Это вы не хотите, зато он вас прекрасно знает и уже написал на вас жалобу в комиссию по депутатской этике. Имейте в виду, я за вас больше слова не скажу, сами выкручивайтесь, как хотите. Надоело вас вечно из всякого, простите, дерьма вытягивать. Не ждите больше от меня никакой помощи.
– Меня вытягивать? Ну, знаете, это я вытягиваю весь воз нашей партии отовсюду и в том числе и из дерьма, тоже простите. По всей периферии только я и скачу, не переводя дух.
– Вот именно, что скачете, да еще пьете, как сапожник, да еще устраиваете черт-те что с девицами легкого поведения… понимаете. И так про нас на каждом углу сплетни плетут, хоть косы заплетай. И это все из-за таких, как вы, нас клянут, а пародисты, Мишин, да там, всякие Задорновы за счет нас живут, и неплохо, заметьте. Вон, Задорнов новый дом в Прибалтике купил. Вам партия и государство какую дачу дали задарма, а почему? А потому, чтобы вы наш строй защищали. А вы? Да что с вами говорить, бесполезно. Сегодня же иду к самому и все, как есть, расскажу, хватит, надоело.
Помолчали. Затем мягким, извиняющимся голосом начал Алексей Иванович.
– Ну, зачем же так, мы ведь не чужие люди. Сколько уже в одной партии вместе состоим. Не по-людски как-то получается.
– Не по-людски? А вы по-людски поступаете?
Опять помолчали. Послышался тяжелый вздох Алексея Ивановича, вздохнул и Бабарыкин. Опять помолчали. Затем голос Бабарыкина зазвучал примирительно:
– Ладно. В порядке исправления тебе задание. Недалеко, в Московской области есть совхоз. Раньше он за нас был, а теперь что-то сбой дал. В чем дело – непонятно. Короче, его нам надо вернуть, нельзя столько людей потерять. Этот совхоз имеет влияние на весь регион. Видать, коммуняки там поработали и настроили народ против нас. Да и эти худосочные еще со своими худинскими ястребами, похоже, тоже яду подпустили. Вернуть его нам надо. Короче, вот вам и поручение. Справитесь, за вас горою буду, а нет – тогда уж извините. Кстати, там кроме Худинского, будет и ваш Шпеерович. Вот и поборитесь с ним в честной борьбе.
– Но в Подмосковье от нас Андрей Петрович.
– Он болен. Всё. Короче, жду результатов, и надеюсь, неплохих результатов. Пришлите своего помощника – пусть литературкой и деньгами загрузится. И помните: этот совхоз и прилегающие хозяйства нам очень нужны. Сможем там устоять, и вся округа пойдет за нами.
– Но, Виктор Андреевич, с Худинским не так просто справиться. Вы же знаете, что это за тип. Ему – факты, а он тебя из стакана водой поливать. Это еще в лучшем случае. На опасное дело шлете меня, да еще этот Шмыерович…
– Шпеерович, он от коммуняк. Придавите этих двоих – честь и хвала вам, а нет, я уже сказал, что нет. Всё. Помощника ко мне. Срочно постричься, помыться. За вами завтра придет машина, да не одна, очевидно, усилим ваши усилия. Сегодня сам дважды звонил и требовал результатов, и результатов, сами понимаете, хороших. Надеюсь, вы все поняли?
