— Пол, это серьезно. Бабка-стерва не хочет, чтобы Валери на мне женился, так что он сам организует свадьбу. Он заплатил бешеные деньги за прием в замке рядом с Авиньоном. Но его воля ослабевает. Конечно, он хочет независимости, но все-таки он из grande famille. В таких семьях продемонстрировать свою независимость значит один раз пропустить воскресный обед у родителей. Поэтому ты должен помочь.
— Хорошо. Как?
— Я хочу заткнуть старой корове рот великолепием свадебного стола. Хочу все самое лучшее. Так что ты должен составить фантастическое меню. По поводу цены не волнуйся. Заказывай все, что сочтешь нужным.
— Ладно. — Я улыбнулся, представив реакцию ее отца, если бы он услышал, как она распоряжается его деньгами.
— Проблема в том, что бабка-стерва хочет познакомиться с тобой, чтобы убедиться в том, что ты достоин того, чтобы заказывать еду для ее семьи.
— В смысле?
— Пол, ты и правда не знаешь эти grandes familles. Они устраивают семейные заседания каждый раз, когда один из них собирается купить носки. А вдруг случится непоправимое и кто-то купит синтетические, да еще и красного цвета в придачу?
Я рассмеялся.
— Никаких проблем, я исключительный чистюля в стопроцентно хлопковых носках.
— Пол, я тебя умоляю! — трагически произнесла Элоди, и я устыдился, что не воспринимаю ее серьезно. Ситуация определенно накалялась.
— Ты должен встретиться с этой стервой, — приказала она. — Но сначала Валери встретится с тобой. Он тебя проинструктирует. Ты должен узнать побольше о старой корове. Она нам тут устраивает порядочное merde.
— Какое именно?
— Увидишь. Валери позвонит тебе, чтобы назначить встречу. Хорошо?
— Хорошо, — согласился я.
— Спасибо. А, ну да, займись вот еще чем. Однажды мы с папой были в Коллиуре и купили там потрясающие маринованные анчоусы. Такие, знаешь, выловленные вручную, ну и прочее. Купи десять килограммов.
— Но ты велела подождать с закупками, пока…
— Пол! — Скрежет ее зубов я слышал за тысячу километров. — Ты обязан убедить эту старую сволочь, что ты ей по всем статьям подходишь. Ясно? Иначе я тебя убью. Так что начинай заказывать еду прямо сейчас. Время пошло.
— Хорошо, я их куплю.
— Купишь? Ох, Пол, ты герой!
Тоже неплохо, подумал я, вот бы всех остальных женщин можно было бы осчастливить обещанием купить маринованной рыбы.
4
Вернувшись в гостиницу после второго за этот день заплыва (опускаю подробности), я увидел вещи М., разбросанные на кровати. Из ванной струился пар и доносился рокот льющейся из-под крана воды.
— Дорогая, я дома, — крикнул я.
— Если ты тот, кто я думаю, заходи в ванную, — ответила она, выключив воду.
М. лежала, погруженная в пену, на поверхности были только ее лицо, грудь и колени.
— Давай заныривай, вода очень приятная, — сказала она.
Я сбросил одежду, и мы провели несколько неудобных минут, пытаясь понять, как бы уместиться в тесном пространстве. С джакузи было не сравнить. Наконец я пристроился у М. за спиной. Ее голова была у меня на груди, а ее грудь — в моих руках.
— Удачный день? — спросил я.
— Да ну, сплошная болтовня. Банюльцы думают, что я чокнутая, потому что интересуюсь осетром вместо их местной рыбы.
— Ты выглядишь напряженной. Может, растереть тебя гелем с медом и имбирем? — предложил я.
— Попробуй.
По мне, на свете нет ничего приятнее, чем массировать парфюмированным гелем для душа тело красивой женщины, особенно когда она подбадривает тебя, показывая, как ей хорошо. Лично мне тоже было неплохо. Мои руки двигались от ее бедер к животу и вверх, к груди. Грудь у М., надо сказать, идеальная: тяжелая, но упругая.
Очень скоро мы оба почувствовали, что пришло время поменять позицию, М. уселась на меня сверху, и вот уже ее бедра ритмичными движениями заставили воду переливаться через края ванной на пол.
Только сейчас я заметил, что ее грудь абсолютно совпадала по цвету со всем остальным. Ровный золотистый загар без белых треугольничков. Она и впрямь была настоящей девушкой Бонда, причем куда более блестящей версией, чем Джилл Мастерсон[28] в «Голдфингере»[29], которая задохнулась, потому что Оджоб[30] покрыл ее золотой краской с головы до ног. Выше я написал «без белых треугольничков», но это не совсем так. У основания позвоночника сохранился маленький кусочек незагорелой кожи. В оправдание скажу, что этого я заметить не мог, потому что смотрел на ее грудь. Ну, слава богу, подумал я, уж она-то не задохнется. В этот момент ее вздохи остановились, и она бессильно опустилась на меня. Как там французы называют оргазм? La petite mort — маленькая смерть.
Когда мы вышли поужинать, то увидели двух практически одинаковых парней, которые сидели рядышком за столиком во дворе гостиницы и читали газеты при свете фонаря, висевшего на дереве у них над головой. Оба надели кардиганы, чтобы спастись от прохлады, типичной для начала осени. Их волосы, как кофты и рубашки, были абсолютно белыми. Если бы не строчки газет, которые они держали в руках, парни слились бы со светлыми камнями, которыми был выложен дворик, и белой садовой мебелью.
Я пожелал им доброго вечера, и они кивнули в ответ. Но М., пребывавшей в шумливом посткоитальном настроении, этого показалось недостаточно, и она несколько раз повторила громкое Bonsoir[31].
Мужчины ответили:
— Bonsoir, monsieur, madame, — провожая М. глазами.
Да, подумал я, она так хороша, что даже голубых может превратить в гетеросексуалов.
М. взяла меня за руку, и я почувствовал прилив счастья. Я испытывал то ни с чем не сравнимое волнение, которое испытываешь, когда, переспав с кем-то, понимаешь, что хочешь делать это еще. И еще. И еще.
Еще днем я забронировал столик в ресторанчике Старого города. Это было крохотное темное местечко на узкой улочке, которое привлекло меня краткостью своего меню. В туристических районах меню чересчур стремится угодить, предлагая все, чего только может возжелать голодный посетитель. Можете быть уверены, что большая часть этого изобилия попадет на ваш стол из морозилки. А вот короткое меню в этом месте, написанное от руки, сообщало, что повар будет готовить именно сегодня, свидетельствуя о том, что все продукты подадут исключительно свежими.
Мы заказали бутылку коллиурского розового и чокнулись, как положено, глядя друг другу в глаза.
— За встречу, — сказал я. — Как это говорят французы? Retrouvailles. За то, что мы снова друг друга нашли.
— О да, мы определенно нашли удачный уголок в ванной, — прошептала она. — А ты нашел чудесный маленький ресторанчик, — добавила она чуть позже, осмотрев интерьер с преобладанием темно-красного и черных тонов. — Очень интимная обстановка.
М. была права. При свете свечей обстановка была настолько интимной, что разглядеть можно было только сидящего напротив. Правда, я смог заметить, что мы были не единственными посетителями. Половина столиков была занята в основном парами среднего возраста. В углу у стены, в глубокой тени, сидела женщина, единственная, кто был в одиночестве. Судя по всему, она читала книгу. Было так темно, что я удивился, что ей не понадобились очки с инфракрасными лучами.
— Абсолютно мое место, — сказала М. — Молодец, что догадался.
— Мне просто повезло. Я же о тебе ничего не знаю…
До меня вдруг дошло, что в такси по дороге из Перпиньяна всю дорогу проговорил я. М. лишь отвечала на мои вопросы своими собственными.
— Ты знаком со мной намного более интимно, чем большинство мужчин, — сказала она.
— Я серьезно. Я ведь понятия не имею, какие фильмы тебе нравятся, какую музыку ты слушаешь. Ну или, например, кто твои герои?
— Герои? — удивилась она.
— Ну, или героини, понятное дело.
— Нет, у меня есть герой, — ответила М. — Питер Уилкокс.
— Кто?
— Вот именно. Ты не виноват. О нем никто не знает. Это защитник окружающей среды. Большую часть своей жизни он провел, пытаясь защитить океаны от ядерных испытаний и истребления китов. Он никогда не сдается, не позволяет политикам одержать верх, хотя ему пришлось выдержать очень серьезные нападки. Он настоящий герой. А половина из тех, кто вообще о нем когда-либо слышал, пытается ему помешать.
М. замолчала и отпила вина.
— Это он вдохновил тебя на то, чтобы заняться морской экологией?
— Да, — она выглядела смущенной. — Но давай на сегодня забудем о работе. Я хочу расслабиться и хорошо провести время. Ладно?
— Конечно, — согласился я. — Давай покачаемся на волнах. Если слишком долго оставаться на глубине, можно и утонуть, а ты ведь все время находишься на больших глубинах, не правда ли? У меня такое чувство, что ты все время чем-то обеспокоена.
