Короче, они его раздели, разули, повели в баню, напоили, накормили, показали танец живота. Одна делает тайский массаж, «другая соком вешних роз усталы члены прохлаждает...», и начинается невиданная групповуха, описать которую даже у меня рука не поднимается. Можете сами у Пушкина прочесть, — с него какой спрос?
В общем, Ратмир остался в гареме. Это круто по сей день. Выходит, арабо-израильский конфликт легко решается полюбовно, если товарищей из Ликуд и Кадимы запустить без охраны в чертоги Рамалы и Западного Берега. И наоборот.
2. Католика Рогдая кинули на проверку язычества. Он пал также по женской части. У католиков с этим доныне туго:
«И слышно было, что Рогдая
Тех вод русалка молодая
На хладны перси приняла
И, жадно витязя лобзая,
На дно со смехом увлекла...».
3. Скандинавский язычник Фарлаф после заочной стычки с католиком оказался в грязной канаве. Этим символизируется теоретический проигрыш наивного язычества каверзному христианскому учению. Ему ничего не остается делать, как включить на полную мощь силы родной веры. Он обращается к ведьме Наине, та выводит его к спящему в зеленке Руслану:
«Изменник, ведьмой ободренный,
Герою в грудь рукой презренной
Вонзает трижды хладну сталь...».
Вера отцов временно торжествует. Фарлаф возвращает Душу Владимиру. Князь встает,
«Спешит тяжелыми шагами
К несчастной дочери своей,
Подходит; отчими руками
Он хочет прикоснуться к ней,
Но дева милая не внемлет
И очарованная дремлет...».
Увы, изменения русской Души необратимы, ее уже не вернуть в детскую Берендеевку.
После возвращения Руслана Фарлаф разоблачен, но прощен Владимиром. Как не простить веру отцов?!
4. Мусульманин Руслан проделывает сложный путь, испытывая на прочность многообразие языческих чудес. Здесь проявляется личный интерес Пушкина. Ему — арапу в четвертом поколении, — естественно, больше других симпатичен Руслан.
Магометанство Руслана преодолевает католицизм Рогдая, уничтожает языческое рыцарство в бою с Головой, пленяет православного теоретика Черномора, рушит его великолепное — явно византийское — царство, разоблачает выряжскую культуру Фарлафа и приводит Душу русского княжества в нормальное чувство. Но и сам Руслан торжествует только в душе. Он не становится правителем Руси. Его вера задвигается на задний план. Православные греки побеждают интригой:
«Лишенный силы чародейства
Был принят карла во дворец...».
Вот вам и византийский пораженец! Он теперь все время будет у трона. А вы спрашивали, где православный герой?!
Есть ли польза от этого нашего исследования?
Конечно, есть!
По крайней мере, мы теперь точно знаем, откуда режиссер Леонид Гайдай сдул сюжет «Кавказской пленницы», как звали на самом деле Шурика, Бывалого, Труса и Балбеса. Становится также ясным, почему в наши дни фамилия владельца Горного гнезда не Черномор, а Саахов...
Глава 9
Окончательный крест
Вольными историками замечено, что война есть форма случайной связи. Очень неожиданные последствия и приобретения она порождает. Вроде бы, шел за золотом и тряпками, а получил бациллу вольнодумия. Гнал врага от стен Москвы до самого Парижа, а поимел сомнения в божественности царя и букет французских болячек.
Религиозные события тоже очень ускоряются войной, и лучше бы нам, братья, сидеть по домам и ни в какие палестины не дерзать. Все предыдущие дерзновения заканчивались соблазном и утратами. Святой Андрей после киевского хаджа скончался, Кирилл к нам приходил неосторожно — умер, Аскольд и Дир в Царьград съездили нестирильно, Ольга тряпки привезла с довеском.
Владимир тоже изменил историю русской духовности посредством военной экспедиции.
Весной 988 года княжеское войско выступило на Херсонес Крымский — «креститься». Штурм крестильной купели сходу не удался. Владимир пригрозил будущим единоверцам переморить их голодом к чертям собачьим: «Буду сидеть хоть три лета». Православные держались стойко — еда еще имелась, вода прибывала в город по водопроводу.
Осада потянулась противно и тоскливо. Голодали скорее осаждающие язычники, чем богоспасаемые греки.
— На хрен такое крещение — роптали в войске.
Наконец, мы дождались привычного небесного знамения — предательства. Из Херсонеса прилетела стрела с запиской. Человек по имени Анастас указывал врагу на устройство городского водовода. Он утверждал, что водосборные колодцы находятся к востоку от города, оттуда идут подземные трубы, легко перекапываемые за день. Пораженный чудом водопровода Владимир поклялся Небу — источнику стрелы, — что непременно крестится по взятии твердыни.
Обезвоженный Херсонес пал.
На утро после пира победителей Владимир с трудом припоминал вчерашние обещания и продолжал волынить. Он послал гонца в Константинополь с требованием — нет, не крещения, а привычного дела — баб.
— «Ваш славный город я взял; так поступлю я и с вашею столицею, если не отдадите за меня сестры своей, еще незамужней, которая, как слышно, есть у вас».
Оба императора ошалели:
— Так ты хоть крестись! А то как же нам сестренку отдавать на съедение?!
— Крещусь, — отвечал Владимир, ковыряя в зубах, — давно собираюсь, «полюбил вашу веру и ваше богослужение», — «чрез нарочитых своих мужей».
Императоры поверили заочнику и выслали царевну Анну практически на погибель.
Анна приплыла в Херсонес пострадать за родную Грецию, а Владимир продолжал волынку. Теперь он сказался больным на глаза. Типа, я невесты не вижу, как мне жениться? Вдруг она уродка?
Анна приблизилась вплотную.
Владимир ощутил, что не уродка.
Анна попросила убрать лапы, хоть до свадьбы, то есть, крещения.
Еще пообещала Владимиру полное прозрение, если перестанет блефовать. Владимир сдался.
Крещение совершал первосвятитель Херсонский с прибывшей из Царьграда командой. Естественно, Владимир прозрел с первой капли святой воды. Тут он без прищура рассмотрел Анну и заявил, что «впервые узрел Бога истинного».
Дружина в восторге полезла креститься вся.
Историк сконфуженно объясняет нам необходимость захвата Херсонеса добрыми христианскими намерениями. То есть, Владимир морил греков голодом, сшибал стрелами со стен, рубил мечами на вылазках из озабоченности крещением киевлян. Ему негде было взять утвари, икон, хоругвей для массового обряда в Киеве. Вот он и пришел позаимствовать бутафорию у крымских соседей.
Дурь — не так ли? Зато теперь мы можем столь же убедительно оправдать высадку десанта российских ВДВ и захват Севастополя вместе с Херсонесом: нам просто необходимо наполнить нашу православную армию русскоязычными контрактниками. Чем не предлог?
Существует, правда, еще одна версия крещенских событий, которую церковный Историк отметает из-за сомнительного, арабского происхождения, а я привожу из любви к плюрализму. По этой версии, Херсонес был взят не ради церковной утвари, а просто так, — как обычный весенний трофей: надо ж было Владимиру куда-то выступить в сезоне 988 года? И как раз в этом сезоне в Византии случилось восстание Фоки. Поэтому Херсонес подкрепления не получил, а наоборот, в процессе мирных переговоров с русскими Императоры запросили военной помощи. Типа, раз уж мир навеки, так давайте дружить войсками. Владимиру было обидно бесплатно помогать побежденным, и он затребовал царевну Анну. Ее генетическая ценность была действительно высока — пять литров чистейшей императорской крови. Креститься, чтоб не замутить эту драгоценную жидкость нечистым рылом, — тоже естественно. Владимир крестился, — принял прививку из уступки брезгливым византийским эпидемиологам и ограбил (!) церкви Херсонеса. Русский отряд ушел бить Фоку. Анна вылила кровь в святых сыновей Бориса и Глеба. Все логично. Все события на месте, и порядок их более понятен.
Глава 10
Колхоз — дело добровольное
Итак, на Руси образовалась официальная церковь, остававшаяся в течение последующих 250 лет — до татар — провинциальной метрополией Константинопольского патриархата. Оттуда присылали к нам весь начальствующий состав церкви. Туда ездили с отчетом и для перемещения по служебной лестнице наши священники. Впрочем, «нашими» они были только по должности. Это все были привозные греческие попы да монахи.
Владимир пригнал из захваченного Херсонеса целую толпу тамошних служителей культа. Вывез кресты и иконы, церковную посуду и одежду, книги, всякую ритуальную мелочь — лампадки, поставцы, подсвечники, церковные кружки. Прихватил живых, не забыл и мертвых — мощи покойных папы Римского Климента и его ученика Фива тоже оказались в русских телегах.
