Последнюю фразу Вольф произнёс, явно играя на публику. Среди собравшихся здесь тузов он был самым молодым – всего лишь семьдесят два.
– Ты так считаешь? – уточнил дуайен. – Если остальные главы унии не возражают, то и я согласен. Может, ты, Карл, даже в чём-то и прав.
– Не возражаем, – быстрее всех откликнулся за всех аль-Рашид, сопроводив своё короткое выступление странным хихиканьем. – И чем скорее мы всё решим, тем будет лучше.
– Прости, но что в этом смешного? – не понимая, спросил его Вольф. – Если бы за нами наблюдал посторонний или, того хуже, пресса, они бы явно усомнились в том, кто и по какому поводу здесь заседает.
Это уж точно, подумала Лилия, вынужденная слушать эту малосодержательную болтовню.
– А мы им отрубим руку. Или голову. Каждому, – холодно заметил шейх. И его слова не прозвучали пустой угрозой. – Если тебе сказать, Карл, почему я не удержался от смеха, ты бы тоже засмеялся.
– Так скажи, и закончим тему.
– Вы что, забыли, господа, что нам обещал Корсар? Как только закончим заседание, нам доставят лучших моделей Европы. Только что мы с ними станем делать, если все ещё обсуждаем повестку?! Ха-ха.
Иерархи натянуто засмеялись. Даже Блейк не удержался, но быстро собрался:
– Сейчас я вам быстро испорчу настроение, господа. В связи с предложением моего друга аль-Рашида изменим повестку. Я прошу, убедительно прошу вас... – Корсар специально сделал ударение на слове «прошу», хорошо помня о том, что редко кто мог услышать из его уст слова просьбы. – ...Прошу вашего согласия ввести вместо меня в состав унии моего единственного наследника – единокровного внука сэра Данни Блейка! После моей смерти, разумеется...
По тягостному молчанию, воцарившемуся за столом, Блейк сразу понял, что его просьба явно пришлась иерархам не по душе.
– Но ты же сам понимаешь, что Данни не готов... И потом, ведь это против наших правил, – как можно тактичнее выразил общее отрицательное мнение Майер.
– Все мы были когда-то не готовы к чему-нибудь, – мигом огрызнулся Корсар.
– И тем не менее, – поддержал голландца Уоррен, надменно скривив узкие губы, которые придавали его папирусно-жёлтому лицу ехидно-злое выражение.
– Похоже, наш Корсар задумал править миром даже с того света, – чуть склонив голову к сидящему рядом шейху, язвительно прошептал Вольф. Однако его реплику услышали все присутствующие.
– Коллеги, вы меня не так поняли, – неожиданно зловеще прохрипел Блейк и при этом бросил на стол очки, чтобы все могли видеть, как сверкают его глаза. – Одряхлевший лев до последнего оставался львом. – Я вовсе не имел в виду, чтобы Данни занял место дуайена. Думаю, оно по праву должно перейти к нашему другу Хансу Майеру, – как бы о само собой разумеющемся сказал Корсар. – Я прошу лишь о том, чтобы мой внук окунулся в нашу среду, поучился бы у вас и смог в будущем продолжить наше общее дело. Разве я много прошу?
– Но твой внук бездельник и повеса! Это знают все, – возмутился Вольф. Его набриолиненные, крашенные в блонд волосы словно встали дыбом, а золотое пенсне раскалилось.
Нелицеприятная прямота и откровенность в общении тоже были в традициях униатов.
– Если уж речь зашла об обновлении крови, то не лучше ли ввести в состав унии ну, к примеру, этого сталелитейщика-индуса Бакши? Он и молод, и прыток во всех смыслах. Вы заметили, господа, как он здорово отплясывал на верхней палубе с баронессой Флетчер, – невозмутимо продолжил Вольф.
– Вполне дельно насчёт индуса. Но вот женщину на борту нашего корабля я не потерплю, – нервно фыркнул Уоррен .
– Чудак человек. Кто предлагает баронессу? Я её и вспомнил лишь в контексте танцевальных номеров индуса, – вынужден был оправдываться Вольф.
«Старый маразматик, – неприязненно подумал про техасца Блейк. – Уоррену не понравилось, что на пост дуайена предложена кандидатура Майера. Но аргументированно возразить не может. Да, драчка сегодня затянется...»
– Корсар прав!.. – раздался густой баритон аль-Рашида .
Все присутствующие удивлённо устремили на него свои взоры, ибо шейх крайне редко высказывал вслух своё мнение, как правило, пряча глаза за тёмными очками. Обычно на сходках унии он был крайне лаконичен, произнося при обсуждении вопросов либо «да», либо «нет».
– Подумайте, господа. Если мы имеем право передавать по наследству своим кровным детям и внукам нажитые богатства, бизнес и титулы, то почему мы не можем также по наследству оставлять за ними своё место в унии? Пусть они продолжают наше дело! Кто, как не наши кровные потомки, есть наше продолжение? Другой вопрос, что их надо готовить к этому. Но преемственность нужна, обязательно нужна, иначе мы потеряем всё, что сами же завоевали и чего добились. Поэтому я предлагаю, во имя Аллаха, согласиться с дуайеном...
Получив столь неожиданную и своевременную поддержку, Блейк мгновенно сориентировался в ситуации и понял, что инициатива сейчас перешла к нему. И упускать её ни в коем случае нельзя.
– Браво, шейх, я никогда не сомневался, что вы мудрый человек! – удовлетворённо произнёс Корсар и снова оглядел присутствующих, на сей раз победным, но по-прежнему колючим взглядом.
Оба главных оппонента пребывали в некоторой растерянности или просто-напросто держали паузу. Оставался ещё Майер, который пока с отсутствующим взглядом продолжал хранить молчание. Однако именно по несколько отрешённому выражению лица Ханса Блейк понял, что голландец сейчас напряжённо шевелит извилинами, ищет выход из создавшегося сложного положения.
Никто из верховных руководителей унии и представить себе не мог, что в их епархию – думать и решать – беспардонно вторглись по меньшей мере ещё два человека. Одним из них была доктор Блейка Лилия Гордон, которая, затаив дыхание, вслушивалась в свой сверхчувствительный наушник.
По большому счету её интерес был сугубо профессиональным – услышать, понять, запомнить и передать информацию. Не более того, поскольку Лилия никоим образом не могла вмешаться в ход выработки решений этой кучки тайных воротил мира. Если теоретически на Блейка она ещё могла бы повлиять, воспользовавшись своими талантами психиатра, то в данный момент это не имело ни малейшего значения. Во-первых, не было с ним непосредственного контакта, а во-вторых, увы, мало кто из иерархов ему слепо внимал.
Вторым заинтересованным лицом, записывающим и снимающим на видео всё, что происходило в каюте, был не кто иной, как человек, отвечающий за безопасность всего происходящего вокруг – Пит Гудвин. Ему как раз был далеко не безразличен расклад сил в пятёрке старцев. Ибо речь шла практически и о его собственном будущем.
У Гудвина при любом повороте событий был свой резон. Он не был уверен, что Блейк-младший именно тот человек, кто оставит его при себе. Другое дело – Майер. Его служба безопасности была объективно слаба в сравнении с теми, кто стоял за Корсаром. И он явно был бы не против воспользоваться ею в будущем. А следовательно, и самим Гудвином. «Только бы власть не получил Вольф, этот заклятый друг босса, – молил бога Пит, хотя слыл закоренелым атеистом. – Что тогда будет?!»
Но даже не потенциальная угроза со стороны южноафриканского немца заставила Гудвина содрогнуться. Бросив случайный взгляд на мониторы, фиксирующие состояние безопасности на яхте, он в первое мгновение чуть не обомлел. Один из локаторов указывал, что каюту со жрецами слушает кто-то ещё. И этот «кто-то» мог быть любым из высоких гостей Блейка.
Мысль о том, что этим тайным слухачом могла оказаться его русская любовница, мелькнула в его мозгу. Хотя это было бы слишком просто, чтобы оказаться правдой.
– Позвольте, господа, предложить вам компромиссный вариант. – Гудвин услышал, как наконец вступил в дискуссию Майер. – Учитывая особые заслуги Дэйва как отца-основателя нашего фонда и уж, бесспорно, его главного идеолога, считаю, что надо внять его просьбе! Тем более что старина Блейк попросил нас впервые. А это уже прогресс...
Шутка Майера явно всем понравилась. Больше всех хохотал Уоррен.
– Это ты точно сказал. А то всё распоряжался, приказывал, как малым детям. Видно, на старости лет мой сосед из Флориды стал исправляться. Действительно, почему бы не ввести сэра Блейка-младшего в состав унии?! Это даже красиво.
– Пока хотя бы только в качестве ассоциативного члена с правом совещательного голоса. – Будучи не очень уверенным в том, чем закончит техасец, Майер вновь перехватил инициативу. – Время покажет... Предлагаю также расширить наш состав до девяти человек.
– Это ещё зачем? – удивился Уоррен. – И так всё чаще и чаще не можем договориться.
– А затем – в силу нашего критического возраста. Моего прежде всего, да и твоего, Билл. Надо же готовить смену. Если мы хотим сохранить унию, нельзя не думать о резервах. Поэтому считаю целесообразным принять в наши ряды из тех «танцоров», что сейчас развлекаются там, наверху, несколько уважаемых джентльменов. С теми же правами ассоциативных членов.
