Блейк удивлённо взглянул на голландца. Его поразил уверенный, если не сказать – самонадеянный тон магната. Как же быстро тот решил примерить на себя «мантию дуайена»! Впрочем, может, это его хитрый ход? Предложив в решающую минуту компромиссный вариант, Майер, по сути дела, поддержал Дэйва.
Решив, что чаша весов склонилась на его сторону и сражение за внука выиграно, Блейк незамедлительно предложил голосовать. Но в ответ он услышал лишь троекратное «да».
– Я должен подумать, – сказал Вольф, сделав вид, что всё ещё сомневается. – Предлагаю вернуться к этому вопросу позже. А вот за предложение расширить наш круг я обеими руками «за». Немедленно внесём свои кандидатуры на роль ассоциативных членов. В том числе и твоего внука, Дэйв. И на следующей встрече проголосуем.
– Когда состоится эта встреча? На моих похоронах?! – скорее утвердительно, чем вопросительно грустно заметил Корсар, но никто в ответ так ничего и не сказал.
– Так какие внесём кандидатуры? – тут же спросил его Майер.
– Ты и предлагай, у тебя даже списочек заготовлен, – тяжело вздохнул Блейк, – и будем обсуждать.
– Зачем же обсуждать сейчас? Излишняя трата времени. Подумаем, проконсультируемся вне этих стен, а потом уж будем голосовать. Предлагайте, герр Майер, кандидатуры, – обратился к нему Вольф.
«Этот тип, похоже, сам себя уже видит в роли преемника Блейка, – недовольно подумал Пит Гудвин. – Пусть попробует».
«Бедный Корсар, – расстроенно слушала Лилия. – Какой же для него удар – сознавать свою слабость».
Тем временем Майер без эмоций зачитал свой список. Блейк-младший. Сталелитейщик Бакши. Нобелевский лауреат Холмов...
– Я категорически против Холмова, – резко оборвал его Блейк.
– Надо же?! – картинно всплеснул руками Вольф. – Не вы ли случайно предложили много лет назад его в агенты влияния?
– Именно поэтому я и предлагаю не рассматривать эту кандидатуру, – едва сдерживаясь, ответил Блейк. – Но смею напомнить, господин Вольф, также много лет назад вы усиленно толкали нас в политику апартеида. Из-за этого прогресс отстал на века. А выгодно это было лишь вам, сэр! Так что не надо меня попрекать Россией и Холмовым. – Блейк сделал глубокий вздох, словно стало не хватать воздуха.
– Тебе плохо, Дэйв? – участливо спросил Майер.
– А кому сейчас хорошо? – попытался отшутиться Корсар. – Просто я уже давно не выступал перед столь высокой аудиторией. Всё больше перед врачами, врачами... Но позвольте всё-таки расставить точки над «i». Последнее время я долго думал. И вот что надумал. По большому счёту главный, я бы сказал – исторический результат нашей с вами деятельности – это вовсе не наше личное финансовое могущество, хотя, не скрою, и это немаловажно. Главное, что мы сумели разрушить «красную империю зла». Кстати, при всём уважении к Рональду он мало что мог сделать без нас. Это не он избежал третьей мировой войны. И не он сумел расчленить на кусочки СССР и ликвидировать социалистический лагерь! Это сделали мы, поставив управлять этим лагерем такого самовлюблённого пацифиста, каким оказался уже упоминавшийся здесь Холмов. Да, не скрою, мы ждали от него большего. Не дождались. Зато получили в глобальном масштабе однополярный мир. Мир, который зиждется на принципах демократии и справедливости. За это потомки поставят нам памятник...
– Если узнают о нас что-нибудь, – скептически заметил аль-Рашид. – И потом, ты несколько преувеличиваешь, Дэйв. До однополярного мира нам пока также далеко, как до других планет. Но то, что мы сделали, что сделал лично ты, мой друг, выше всяких похвал! Почему ты плачешь, Дэйв?
Иерархи, которые в этот момент смотрели на нефтяного короля, дружно повернули головы в сторону Корсара. Блейк действительно прослезился, услышав, как после слов аль-Рашида ему дружно зааплодировали иерархи. Даже Вольф.
Вдохновлённый поддержкой коллег, Дэйв с пафосом продолжил:
– Да, господа, наши благородные усилия принесли замечательные плоды. Но сегодня я вижу, как созданному нами новому мировому порядку угрожает серьёзная опасность. И прежде всего опять от России. Она опять возрождается и опять претендует на роль сверхдержавы. А это означает, что все наши предыдущие усилия могут пойти насмарку. Русские практически возродили однопартийную коммунистическую систему, но только под другим названием. Там снова грядёт тоталитарный режим! Там попираются права человека и демократические ценности. В связи с этим я уже распорядился, чтобы Госдепартамент США сделал соответствующее заявление.
– Постой, Дэйв, не слишком ли ты преувеличиваешь? – неожиданно вмешался Майер. – В конце концов, мы прибрали к рукам всю Восточную Европу, Прибалтику. На очереди Украина и Грузия. Мы уже вплотную придвинули НАТО к границам России. Мы активно занимаемся Белоруссией. Чего же ты ещё хочешь?
– Ханс прав! Мы действительно добились того, чего не удалось в своё время сделать даже фюреру! – неожиданно для всех заявил Вольф, чем вызвал негодование прежде всего Билла Уоррена.
– Ты что, в своей Африке совсем одичал? Нашёл с кем нас сравнивать?! Выходит, мы действуем как фашисты? И идеология наша фашистская? Гитлер же тоже хотел однополярного мира?!
– Но он залил Европу кровью, а мы, слава богу, нет, – не очень удачно попытался отмежеваться от тени фюрера Майер.
– Успокойтесь, господа, предлагаю сменить пластинку. А то мы ещё и не до того договоримся. Поэтому вернёмся к России. – Аль-Рашид попытался вновь взять управление в свои руки. – Проблема в том, что Россия совершенно не страшится расширения НАТО на Восток. И знаете почему? Потому что она по-прежнему остаётся ядерно-космической сверхдержавой, которая одним ударом может стереть с лица земли старушку Европу со всей вашей христианской цивилизацией...
– И ваш мусульманский мир тоже! – обиженно возразил Майер.
– Если захочет, – мгновенно парировал шейх. – Но вы забыли, что у них полстраны мусульмане. Россия производит сегодня лучшее в мире оружие и возвращает себе позиции на рынке вооружений, утерянные с распадом СССР!
– К сожалению, это действительно так... – вынужден был согласиться Вольф, которого больше всех из присутствующих заботил вопрос торговли оружием. – Возьмите хотя бы этот противоракетный комплекс «Искандер» – это уже оружие двадцать первого века.
– А мы в каком веке живём? – спросил вдруг Корсар. – Представляете, какие мы старые, если в веках уже путаемся.
– Прости, Дэйв, я ещё не закончил, – не на шутку разошёлся аль-Рашид, за кем подобное раньше не замечалось. – У меня создаётся впечатление, что в геополитическом плане мы добились лишь того, что передвинули Россию ближе к Азии... Сегодня в ответ на нашу экспансию в Европе Россия опять сблизилась с Китаем и Индией. И вообще, о чём можно говорить?! Вы вспомните речь их президента на какой-то очередной встрече политических лидеров. И сразу поймёте, что наши надежды на однополярный мир под серьёзной угрозой. Хотя я согласен, Дэйв, сделано немало. За это мы и аплодировали тебе.
«Да у них там полный раздрызг», – только и успела удовлетворённо подумать Лилия Гордон, как услышала в ухе резкий кашель Блейка. Она поняла, что Дэйв хотел что-то сказать, но словно задохнулся собственными словами. Почувствовав нестерпимую боль в затылке, он лихорадочно стал давить кнопку, встроенную в стол.
Уже через пару мгновений в каюте с почтенными старцами появились Лилия и Гудвин. Не обращая никакого внимания на окружающих, доктор занялась магическими манипуляциями вокруг головы Корсара. Тем временем Гудвин, ловко закатав рукав смокинга шефа, впрыснул ему в вену лекарство. Так или иначе, вскоре Блейк снова был в форме. Проводив восхищёнными взглядами красавицудоктора, иерархи как заворожённые уставились на дуайена.
– Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Россия снова превратилась в мировую сверхдержаву, – будто и не было с ним никакого приступа, продолжил Блейк. – Ибо тогда раскол создаваемого нами мира будет неизбежен.
– Просто Россию надо держать на полуголодном пайке, и она всегда должна оставаться только нашим сырьевым придатком, – быстро поддержал его Уоррен. – Как наш уважаемый шейх отнесётся к идее опять обрушить цены на нефть? И Россия сразу же затрещит по швам. Вот вам и готовый рецепт воздействия на неё.
Аль-Рашид невозмутимо пожал плечами:
– Не шути так, Билл. Мы все кормимся с нефти.
– Всё, что вы говорите, имеет место. Но похоже, альРашид прав. Нынешние российские власти мыслят иначе, – грустно улыбнулся Корсар. – По донесениям Зубра – вы, надеюсь, понимаете, о ком речь, – там создают хорошо продуманную идеологическую концепцию будущего России. Русские всерьёз задумываются о возрождении единовластия. При этом они категорически отвергают западную модель демократии и поэтому упорно идут на раскол с Западом.
– Никак не пойму, Дэйв, куда ты всё-таки клонишь, – скривив губы, произнёс Вольф. – У нас здесь заседание унии или лекция в Гарварде?
