– Раньше ты был таким “одиноким волком”. Теперь работаешь в команде. Трудно ли было переключаться и как вообще ощущения?
– Ощущения – интересные. Как любой новый опыт. Сложно ли было переключаться с той ситуации, когда ты сам изобретаешь концепцию, на ту, когда ты реализуешь чужую? Нет. Тут вопрос исключительно в сути этой концепции – интересна ли она тебе. Нынешняя – мне интересна.
– Твоя программа будет выходить на двух языках – государственном, латышском… и русском. Для двух аудиторий. Как ты ощущаешь себя в роли такого “билинг-вального” и “двухобщинного” персонажа? Чувствуешь ли ты себя хотя бы немножко ответственным за… ну, процесс интеграции, взаимопонимания между титульной нацией и русскоязычными?
– Я полагаю, любой живущий здесь мало-мальски осмысленный и ответственный человек не может не ощущать своей причастности к этой стране, независимо от национальности… Конечно же, он при этом не может и игнорировать существующие национальные проблемы. Объективные, зачастую непростые проблемы. Но эти проблемы надо не усугублять, а решать. Причем решать, двигаясь друг друг навстречу, находя компромисс, – поскольку в реальном мире, не в утопиях радикалов, только компромиссные решения и возможны… И в этом плане, мне кажется, наша программа – тоже немаловажный шаг вперед. Мы будем рассказывать о действиях власти, государственной власти, грубо говоря, латышского государства, как его воспринимают все-таки очень многие наши с тобой соплеменники… – рассказывать причем о силовых аспектах этих действий, – в том числе и русской аудитории… Но о таких силовых действиях, которые предпринимаются в наших общих, независимо от родного языка, интересах!.. Надеюсь, мы надеемся, это поможет нам сломать какие-то негативные стереотипы, наладить какую-то связь. С одной стороны, власть показывает и доказывает, что она озабочена мнением на свой счет и русского меньшинства тоже… В конце концов, кто все-таки приглашен на роль режиссера и ведущего?.. С другой – русские, русскоязычные сами получают некую дополнительную возможность отказаться от предубеждений, преодолеть враждебность и зашоренность, в перспективе – включиться в какой-то продуктивный, взаимовыгодный процесс… общения… сотрудничества…
– О!.. Ну вот на этой оптимистической ноте предлагаю закончить. – Джеф щелкает кнопкой. – Не буду тебя больше парить… Вон и Марис, бедный, совсем извелся… Все, все, отдаю Дэна тебе на растерзание…
Марис щерится плотоядно. Озабоченный Женька мерзостно шкворчит своей пленкой. “…Какой-то продуктивный, взаимовыгодный процесс…” Интересно, почему на любых носителях твой голос звучит так по-дурацки?..
– Че, – спрашиваю, – бежишь?
– Да, слушай, запара полная, несусь бегом… – Бросает диктофон в рюкзак, задергивает молнию. – Досниметесь сами…
– Когда, ты говоришь, номер выйдет?
– В начале месяца. Как раз к твоей премьере. Будешь в лучшем виде… Все, хай. – Выдирает пятерню уже не глядя, шагает к двери, почти переходя на бег. – Созвонимся…
– Давай…
– Спешишь, Денис? – Марис замечает, что я смотрю на часы.
Через полчаса, минут через сорок на крайняк в монтажной надо быть…
– Да нет, в общем…
– Ну, а мы долго и не будем… Давай теперь, знаешь как…
Долго не долго, а полчаса еще колбасимся.
– А ты чего? – удивляется Марис, видя, что я не ухожу с ним вместе.
– Ты иди, – говорю. – Я еще немного тут потусуюсь, покурю… Знаешь, дико неохота на работу… А тут вон – вид какой…
Марис сочувственно хмыкает:
– Где-то я тебя понимаю… Ну пропуск же местный у тебя есть?.. – Взваливает фотосумочий свой параллелепипед на плечо. – Ну бывай, пока…
Отворачиваюсь от ветра, закуриваю. Ковыляю к краю. Справа внизу, полуприкрытые скошенной стеклянной стеной, что торчит над крышей еще чуть не на десять метров (какое-то кретиническое архитектурное излишество), – не достигающая подножия “Камня” дамба с престранным наименованием “А-Б”, маленький (тем более отсюда) затончик, когдатошний речной вокзал с пустым причалом на этом его берегу, заброшенный заводик с почерневшей кирпичной, пеньком кажущейся трубой – на противоположном. Улицы расползаются в хрущобные скопления. Грибок яхт-клуба присел под кроны.
Облокачиваюсь на горячее ограждение. Пепел с сигаретного кончика летит в реку. Темная, со стальным отливом Даугава множественно бликует за Каменным мостом. Высверкивает стеклами ползущий по нему почти неразличимый транспорт. Под горбами ферм Железнодорожного – тоненькая цепочка черных и желтых цистерн, смещающаяся в Задвинье: ни одного из ее концов не видать. Перпендикулярно телебашне – бледные слоистые облака.
Ветер тут же слизывает брошенный бычок. Плюю на ладонь, тру морду, стирая намазанное Ютой.
Здоровенный (наверное) белый (немереной стоимости) катер, разводя за собой пенные усики, бодро чешет с той стороны, от узкой зеленой Закюсалы, под Вантовый. Который совсем рядом, рукой дотянуться: верхушка пилона с антенной перед глазами. Влетающие на мост у меня из-под мышки нанометровые машины сбиваются в массу примерно у крепления второго пучка вант. Поднимающиеся оттуда столь же слитные абстрактные звуковые испарения будто не снизу всплывают, а просто висят кругом, в блеклом небе, и даже ложатся сверху вместе с жарким солнечным дрожанием.
Смотрю на часы. Поддеваю ногтем большого пальца замочек браслета. Снимаю. Несильно размахнувшись, кидаю.
Влезаю, осторожно балансируя, на заграждение. Сажусь – ногами в сторону реки. Ветер дергает за майку, подпихивает вбок – даже при несильном порыве пальцы рефлекторно сжимаются на металле. Если чуть-чуть наклониться, видна стройплощадка внизу, кучки песка, плоская крыша какого-то низенького, из-под основания “Камня” выползающего обширного строения – гаража?..
Одной рукой держась, второй извлекаю пачку. Губами вытягиваю сигарету. Так же, одной рукой, пытаюсь закурить. Не выходит – ветер… Отворачиваюсь как могу… Ни фига… А обеими ладонями не закроешься… Не, бесполезняк…
Бросаю зажигалку вниз, наклоняюсь проследить падение – не успеваю. Кидаю вслед сигарету. Момент безветрия – эта уходит отвесно. Вытаскиваю еще одну – ее уносит вправо почти горизонтально.
Следующая. Вытаскиваю, бросаю. Вытаскиваю. Бросаю. Одну за другой.
Их много еще. Почти полпачки.
март – август 2004
Leitnanta kungs – господин лейтенант (латыш.).
“На восточной границе” (латыш.).
Улица Чака (латыш.).
Bundža – банка (латыш. разг.).
Авторы благодарны своему коллеге Андрею Шаврею, чье интервью, взятое у А. Троицкого для газеты “Час”, они использовали.
“Никто не пишет” (латыш.).
Ну, знаю, конечно. А чего тебе от этой хулиганки надо?.. А-а-а. Ну-ну… Не, номера нету… Ну, поищи у этих ее… плясунов… Как это называется… cтудия “Декаданс”, что ли?.. Рядом с Дворцом пионеров… Замком, в смысле, президентским. На Пилс… Номера не помню, но там внизу галерея какая-то… На “Н” что-то такое… (латыш.)
Русские – (латыш).
В тексте использован материал Людмилы Столяренко “Люди, которых нет”, “Новая газета”.
Служебный (латыш.).
“Абонента не существует” (латыш.).
Номер закрыт (латыш.).
Бар “Гонолулу” (латыш.).
Искать (латыш.).
“Частная жизнь” (латыш.).
