— Подвинься, или пну сейчас бутылки твои.
— Разорву, тварь! Разорву, если еще одно слово вякнешь!
— Попробуй, скотина!
И тут окружающих прорвало.
— Женщина, что вы привязались к человеку? Замолчите! — потребовал какой-то мужик.
— Вот тоже неженка нашлась, место ей уступите! — Возмутилась пожилая женщина, немногим моложе бабки. — Если мы старые, а они молодые, что ж мы их по-всякому обзывать должны? Разве они виноваты, что нас до такой жизни довели?
— Успокойся, сынок, не обращай внимания! — говорила другая женщина.
Раздолбай не верил происходящему. То, что все дружно заступались за хама, казалось ему удивительным, но потом он понял, в чем дело, — люди не могли больше терпеть возмутительную сцену, но боялись выступить против агрессивного здоровяка, и им проще было угомонить бабку, которая к тому же не вызывала симпатии. Скандал затих. Автобус проехал несколько кварталов, и перед очередной остановкой бабка подалась к выходу. Тут же поднялся со своего места и хозяин сумки.
«Писец бабке, грохнет на остановке!» — испугался Раздолбай не столько за бабку, сколько за себя.
Наблюдать через заднее стекло отъезжающего автобуса, как здоровый мужик избивает семидесятилетнюю старуху, казалось ему невозможным, и он боялся, что ему придется вмешиваться. Понимая, что в драке у него нет шансов, он лихорадочно думал, как отбить бабку, не обратив гнев на себя, и одновременно надеялся, что вмешается кто-нибудь другой.
Мужчина с сумкой встал посреди остановки и явно стал поджидать. Бабка, не решаясь выйти, топталась в дверях автобуса. Пассажиры, сходившие на этой же остановке, проходили мимо. Один, второй, третий…
«Неужели придется мне? Это ведь даже не моя остановка!» — ужасался Раздолбай, с усилием проглатывая холодный голыш страха.
Рослый мужчина, вышедший из автобуса последним, проходя мимо хозяина сумки, похлопал его по плечу:
— Оставь ее в покое, не связывайся.
— Да на кой она мне нужна? — удивился скандалист. — Я друга жду.
К нему действительно подошел приятель, и они вместе потащили тяжелую сумку во дворы. Бабка выбралась из автобуса, а вздохнувшего с облегчением Раздолбая посетила вдруг мысль, которая угнетала его потом не один день. Он знал про себя, что рискнул бы в последний момент вмешаться. Избегая драки, он стал бы, наверное, прыгать вокруг, кричать, оттаскивать бабку в сторону. Он вмешался бы, но только потому, что мужчина с сумкой, хоть и выглядел громилой, был все-таки Лещом. Никогда и ни за что не решился бы Раздолбай вмешиваться, если бы на его месте оказался Барракуда.
Барракудами Раздолбай называл людей, которые были единственными, кто чувствовал себя в новой соленой жизни словно в родной стихии. До разрушения плотины их как будто не существовало. Наверное, если продолжить аналогию с водоемом, они плохо переносили пресноводье и жили, забившись глубоко в тину. Как только вода стала соленой, они выплыли и зажили вволю, гоняя врассыпную Лещей и Карпов. Барракуды были, как правило, крепкими мужчинами около тридцати или такими же крепкими парнями за двадцать. Чаще всего они выглядели спортсменами, хотя встречались и увальни. Одевались Барракуды почти всегда в черные кожаные куртки, иногда с тренировочными штанами, но могли носить костюм и пальто. Объединял их между собой и отличал от остальных в первую очередь взгляд. Жесткий, холодный взгляд, не ведающий растерянности. В глубине этого взгляда, столкнувшись с которым хотелось немедленно опустить глаза и отойти в сторону, таилась загадка. Казалось, Барракуды знают про себя некий секрет, который как раз и делает их морскими рыбами. Тайна этого взгляда интересовала Раздолбая в Барракудах больше всего. Иногда он пытался скопировать его перед зеркалом — и лишний раз убеждался, что он всего-навсего Лещ, а если учесть шестьдесят три килограмма веса, то щуплый подлещик.
Столкнуться с Барракудой было страшно. Они не дрались, как обычные Лещи, долго толкая друг друга в плечи, выкрикивая угрозы и растягивая друг на друге одежду. Они сразу уничтожали, и как это происходит, Раздолбай наблюдал дважды. Возле рынка, где он покупал курицу, двое Барракуд подтащили какого-то упирающегося Леща к табачному ларьку, коротко без разговоров разбили его головой стекло и крест-накрест порезали ему лоб одним из осколков. Другой Лещ что-то не поделил с Барракудой в подземном переходе. Это был крупный Лещ, решивший, что габариты послужат ему защитой. Он вступил в перепалку, а в следующую секунду Барракуда ударил его головой об стену и стал возить лицом по белому рубчатому кафелю, оставляя на нем красные разводы и брызги. Все это происходило в десяти шагах от Раздолбая. Он в ужасе оцепенел, но это было еще не самое страшное. Упавшего на заплеванный асфальт Леща Барракуда стал отмашисто, как по мячу, бить ногой в пах, выкрикивая на каждый удар: «Пидор! Пидор! Пидор! Пидор!»
Какие-то женщины стали кричать «милиция!». Дуя в свисток, прибежал постовой. Раздолбай подумал, что сейчас бандита станут заламывать, но Барракуда поднял руку с растопыренной пятерней, как если бы хотел выдавить милиционеру глаза пальцами, и заревел прямо ему в лицо:
— Не лезь в наши дела! Никогда не лезь в наши дела, понял!
Милиционер замялся, не зная, что делать. Барракуда пинком толкнул окровавленного Леща ему под ноги и процедил приказным тоном:
— Убери это.
Постовой захлопотал возле бесчувственного тела, а Барракуда спокойно ушел в метро. Увидев это, Раздолбай понял, что в столкновении с хищником не поможет даже милиция, и еще раз вспомнил Валеру, который предрекал бедственное положение пресноводных после разрушения плотины.
Один раз с Барракудой чуть было не столкнулся и сам Раздолбай. В конце февраля ударил двадцатиградусный мороз, и он решил поехать из института на «частнике». По дороге водитель заехал на заправку. Полчаса пришлось потратить на очередь, а когда они подъехали к колонке, прямо перед ними вклинился рубленый американский «Крайслер». На редких иномарках, породисто выделявшихся в потоке «жигулевских» коробок, ездили только Барракуды. Частник вздохнул и бросил на Раздолбая взгляд, в котором читалось: «Против них не попрешь». Из «Крайслера» вышел широкоплечий парень, одетый в черное кожаное пальто до земли. Оплатив бензин, он вставил в бак заправочный пистолет, взялся за него и тут же зябко потер руки. На старой колонке пистолеты были без фиксаторов, и железный рычажок нужно было все время держать. Посмотрев по сторонам, парень направился к машине, в которой сидел Раздолбай, открыл водительскую дверцу и буквально за шиворот вытащил водителя.
— Что такое? Что я сделал? — залопотал водитель.
— Ничего не сделал, сейчас сделаешь, — объяснил ему парень и подтащил к своей машине. — Заправляй!
Водитель взялся за ледяной пистолет и, перехватывая его то левой, то правой рукой, стал заправлять «Крайслер», а парень стоял у него за спиной, грея руки в бездонных карманах.
Раздолбай представил, какое унижение пришлось бы ему испытать, окажись он на месте водителя, и случайно посмотрел на Барракуду слишком пристально.
— Проблемы какие-то? — крикнул Барракуда издали. — Подойти решить?
Раздолбай поспешно отвел взгляд и стал изучать царапины на стеклышке своих электронных часов. Вскоре водитель вернулся, и, заправившись, они продолжили путь — молча и словно стыдясь друг друга.
Этот случай потряс Раздолбая сильнее, чем избиение в переходе. Он представлял, что у него тоже была бы машина и любимая девушка, хотя бы та же Диана. Они заехали бы на заправку, и на глазах у Дианы его потащили бы заправлять чужой автомобиль. Что делать? Сопротивляться, спасая достоинство? А что стало бы с этим достоинством, когда его запинали бы ногами, выкрикивая «пидор, пидор»? Откуда только взялись эти Барракуды и почему им позволено так вольготно себя вести?! Неужели все милиционеры оказались Лещами и растерялись в соленой воде?
Когда Раздолбай смотрел с Марягой видеофильмы и завидовал миру, где много красивых кафе и нищие пьют баночное пиво, он не думал об опасности Барракуд, потому что им крушил челюсти «Одинокий Волк» Чак Норрис. В соленой Москве редко встречались люди, похожие на Чака, а если и встречались, то были они Барракудами. Баночное пиво теперь свободно продавалось в ларьках — стоило оно дороже курицы, и покупали его Барракуды. Нищие, которых раньше не существовало, заполонили улицы. Пиво они не пили, а мальки Барракуд часто отнимали у них собранные деньги. Красивые кафе открывались повсюду, но сидели в них Барракуды, и заходить туда Лещам было опасно. Барракудам принадлежала вся новая жизнь. Уделом же пресноводных было метаться в поисках скудеющего корма и спасать от хищников свои хиреющие тельца. Раздолбаю не нравился такой удел, и поэтому он так хотел разгадать секрет, таившийся в глубине барракудьих глаз.
